Ольга вернулась пораньше с работы и увидела чью-то пару туфель на высоком каблуке в прихожей. А потом услышала явно женское щебетание из гостиной. Какая-то девица беззаботно хохотала, потом уши неприятно резанул и мужской смех. Ольга отказывалась верить, что все происходило в реальности, пока не услышала голос мужа. Она не могла разобрать слов, но убедилась — это точно он, а не какой-то друг решил повеселиться у них на квартире, пока никого нет дома.
От шока, от боли, от недоедания и недосыпания в конце концов (и со сном, и с аппетитом в последнее время были большие проблемы) Оле показалось, что на нее давят стены, и она выбежала на улицу. Оставаться дома не хотелось ни минуты. Она уже не могла даже плакать. Ольга решила поехать к маме хотя бы на пару ночей. А дальше уже думать, что делать.
Мама жила на другом конце города. Пришлось долго добираться с пересадками. Поэтому, когда Ольга ступила на ее порог, не осталось никаких сил: ни моральных, ни физических.
Каково же было ее удивление, когда дверь вместо мамы открыла тетя Аня. Ольга неловко замерла: на нее как будто сразу обрушились десятилетия издевок от родной тетки.
— Привет, Олька! Не знала, что ты придешь…
— Решила сделать сюрприз.
Ольга колебалась пару секунд, но все же шагнула внутрь. Мама обрадовалась, радостно всплеснула руками. А потом заметила измученную улыбку дочери, посерьезнела и деловито пошла на кухню заваривать травяной чай.
Говорить с матерью при тете было бы как играть в «сапера»: один неверный шаг ― и подорвешься. Поэтому Ольга болтала на нейтральные темы: сначала о погоде, потом о работе и сыновьях. Мама все это время внимательно рассматривала ее лицо, как будто пыталась уловить, что случилось на самом деле. Она будто чувствовала всю боль и горечь, что Оля пыталась скрыть.
— Смотри, хорошо мужиков своих воспитывай, — неожиданно резко прокомментировала тетя Аня. — Чтобы не разводились с женами и не бросали их на старости лет, как мой тюлень…
— Да они уже взрослые. Поздно воспитывать. Что выросло ― то выросло.
— Вот я и говорю… Надеюсь нормальными выросли. Хотя бы Саша. Он как там, не женился еще?
— Пока нет.
— А вот Мишу ты своим воспитанием в тряпку превратила, — не унималась тетя. — Надеюсь его там хоть не гнобят в институте?
— Хватит, опять ты начинаешь! — рявкнула мама. А Ольга опять опешила — столько лет прошло, а она так и не смогла привыкнуть к бестактности тети. — Если собираешься у меня жить, то не смей и рта раскрывать на мою дочь и внуков. Иначе в деревне будешь околачиваться, в хибаре! Если что-то не устраивает…
Тетя фыркнула и обиженно надула губы. А Ольга пыталась переварить эту информацию. Получается, теперь тетя собиралась жить в маминой квартире… Как не вовремя все. Значит, ей буквально некуда идти.
— Я, наоборот, племяннице всего хорошего всегда желала и желаю, — стала оправдываться тетя, — чтоб у нее муж нормальный был, а не как мой!
— У нее все хорошо, — настаивая мать.
Ольге стало горько — не хотелось рушить мамину иллюзию об их с Петькой браке.
Итак, теперь ей даже идти некуда. Если муж выгонит, как тетю Аню, то придется всем ютиться в одной крошечной квартире… Ольгиной зарплаты не хватит, чтобы снимать хотя бы малосемейку, а сыновьям на шею садиться гордость не позволяла.
Слово за слово ― мам с тетей сцепились, начался скандал. Ольга сначала молча наблюдала, а потом потихоньку ушла.
И, шагая по тускло освещенной аллее маленького скверика, поймала себя на мысли: она сама виновата. Виновата, что постоянно убегает. Может, это частая ругань мамы и тети привели к тому, что она с детства не выдерживает никаких конфликтов. Что старается их избежать, загладить, прогибается под немыслимыми углами ― лишь бы не конфликтовать, не идти ва-банк, не ругаться, не ссориться. Может, в том и ошибка? Может, если они поговорят с Петей, то все будет как раньше? Все вернется на свои места. А его молодая деваха… Ну, загулял, с кем не бывает. Просто у мужа запоздалый кризис среднего возраста.
Прямо сейчас домой возвращаться не было смысла. Поэтому Ольга решила хорошенько отдохнуть и обдумать все утром, на свежую голову. Сняла номер в каком-то дешевом отеле, чтобы переночевать — хорошо, хоть карточка была с собой. Завтра выходной, спешить некуда.
После полудня вернулась домой. Ее встретила перевернутая тумбочка в прихожей — как будто кто-то либо торопился, либо случайно столкнулся и даже не заметил. А потом увидела сердечко на зеркале, нарисованное ярко-розовой помадой. Ольгу это разозлило — только она решила как-то помириться с мужем, как увидела такое в собственном доме!
Зашла на кухню, увидела мужа в халате и с чашкой кофе. Он мечтательно улыбался и всей своей физиономией напоминал сытого кота.
— Твой пассии точно тридцать, а не пятнадцать? Скажи, чтобы перестала на зеркалах рисовать!
Ольга и сама не ожидала от себя такой резкости. Муж сначала сонно моргнул пару раз, как будто не мог понять, что разговаривали с ним. А потом до него дошел смысл сказанного, и он нахмурился.
— Кто тебе позволял рот раскрывать? Да кем бы ты вообще была без меня?
— О, как разозлился из-за своей шалавы!
Все мечты о примирении превратились в пепел. Поэтому уже не подбирала слов. Сколько можно терпеть? Да лучше уж жить в бабушкиной времянке!
— Как раз хотел с тобой поговорить… — муж ехидно улыбнулся, и Ольгу затошнило. Подумать только, и вот в эту рожу она когда-то влюбилась. — У нас с Алиной все серьезно. Я хочу на ней жениться. Она молодая… Может, еще и ребенка успеем. А от тебя никакой пользы — ты только тянешь меня вниз.
Ольге хотелось одновременно плакать и кричать от злости. Но она как будто не до конца понимала, что муж настроен серьезно. И только рассерженно процедила сквозь зубы:
— Ну что же, значит, тогда карабкайся наверх. Только давай, до пенсии успевай. Она не за горами.
Ольга быстро собрала все самое необходимое. А потом, стоя с чемоданом на автобусной остановке, задумалась: а куда ей, собственно, идти? К маме не вариант — там с тетей и так не развернуться. Втроем жить в этой крошечной квартире не получится. И теткино злорадство еще слушать… А она явно будет злорадствовать, чтобы хоть про свою неудачу забыть.
А потом опять закрались предательские мысли: может, все-таки пойти на попятную… Попытаться как-то помириться с мужем. Конечно, он высказался более чем однозначно, но вдруг все-таки…
Оля в отчаянии уткнулась лицом в ладони, сидя в холодном парке. Казалось, она одна, одна на всем белом свете. К матери нельзя ― ее там сожрут, не подавятся. К другим родственникам тем более. К сыновьям… Может быть, к сыновьям…
Она долго не решалась набрать номер Миши, младшенького. Что ему сказать? Как он отреагирует? Наверное, скажет, чтобы мирилась с отцом, куда вам разводиться… Как она подумала, когда услышала про развод тети Ани. Может, того Оле и надо? Чтобы кто-то дал пинка и вернул в семейное гнездо? И она пойдет на попятную, помириться с мужем, сожмет зубы, стерпит… Хотя бы ради детей. И все будет… не хорошо, но терпимо. Человек ведь ко всему привыкает, так?
И Оля позвонила. Рассказывала почти с надеждой, что вот сейчас Миша возмутится, скажет не делать глупостей, идти мириться… Но Миша внимательно выслушал, а потом действительно возмутился ― но по другому поводу.
— Ты что, мама! Не вздумай даже. Никакого «помиримся». Уходи и не оглядывайся. Да, не знал, что папа может такое учудить...
— Куда же мне деться, Мишенька… К маме не вариант.
— Я на работу устроюсь и тебе деньгами помогать буду... Да и ты женщина образованная, не пропадешь! У тебя же работа есть!
— А вдруг уволят? И кому я нужна в таком возрасте? — вздохнула Ольга. Не зря тетя твердила всю жизнь, что у нее ничего никогда не получится. Ни внешности, ни характера. — Я, считай, туда-сюда, и уже предпенсионерка. Как бы с работы не попросили.
— Да с какой это радости, мам? Ты разводиться будешь, а не увольняться. Развод ― это не конец света!
Тут Миша в точку попал: когда рушится брак ― кажется, что он и всю жизнь потащит за собой, поэтому Оля уже ни в чем не была уверена.
— А вдруг и на работе тоже найдут молодую… — от этой мысли горестно защипало в носу. — Пошустрее и посмекалистей?
— Мама, ну не начинай. Ты у меня красивая, молодая, и все у тебя хорошо будет. И мы с Сашкой поможем.
Ольга глубоко вздохнула. Было приятно слышать такое, но что делать, если ее и правда уволят? За чей счет она будет существовать? Сыновей?
Она сама виновата, что ни на что неспособна.
― Нет, Миш. Я пока… я попробую сама. Не хочу вам обузой быть. Извини, пожалуйста, что тебя побеспокоила.
Она положила трубку и решила пока попытаться жить самой. На накопления сняла крошечную комнатку в общежитии. Конечно, соседи оказались просто невыносимые — шумели каждую ночь. Ольга едва вытерпела три недели.
Петя подал документы на развод. Ольга не могла отказать. Скоро об этой новости узнал и старший сын.
Он тоже осудил отца и долго бубнил в трубку:
— Как же так можно с матерью своих детей… Променять на молодуху. Надеюсь, никогда таким не стану!
— Только не нервничай, сынок. Все будет хорошо.
— У меня есть знакомый — хороший юрист. Поспрашиваю у него, что и как. Как отец вообще может выгнать тебя просто на улицу? У вас же все за время брака было нажито…
— Значит, как-то оформлял. Моя вина — не следила, слепо любила. Вместо того, чтобы думать о материальном…
— На студию точно должно хватить. В конце концов, мы с Михой постараемся и ипотеку возьмем для тебя.
— Как жаль, что все так вышло, — почему-то у Ольги подступили слезы. Ей было стыдно, что сыновья ринулись решать ее проблемы.
— Так, сопли не распускай, мам. На студию хватит. Лучше быть одной, чем с таким мужем. Да... Повторюсь: не ожидал я такого от папы... И не забывай, что дачу и все машины он покупал в браке. Ладно дом наш на бабушку оформил — и то можно поделить, если по-честному. Ты всю жизнь ему отдала — и без ничего не останешься.
Буквально через полчаса после брата позвонил Миша и стал уверять, что все будет хорошо. Было неожиданно приятно получать столько моральной поддержки от сыновей.
Месяц до развода прошел как-то легко и незаметно. Сыновья отругали ее, что она не рассказала им сразу про съемную комнату в общежитии, и дали денег, чтобы она сняла на время нормальную квартиру.
А когда пришло время забирать свои вещи из когда-то их общего дома, сыновья пришли вместе с ней. Они демонстративно не разговаривали с отцом, когда помогали загружать в грузовое такси книги, одежду и другие вещи.
— Что, Иуды, забыли, кто вас воспитал? — злился отец.
— Да нет, помним, — сказал Саша. — Потом простим, может быть.
— Это надо же так! — влез в разговор Миша. — Понятно, что все разводятся, у всех такое бывает. Но жену выгнать на улицу без гроша за душой?
— Это ее проблема. Зарабатывала бы нормально ― что-то бы накопила.
— Как раз это мы обсудим, — старший сын хитро улыбнулся и достал телефон. — Неужели, папа, мама не может хотя бы «выходное пособие» получить за почти тридцать лет брака?
— Ни копейки своей я не дам! — рявкнул Петя. — У меня скоро будет молодая жена. Не собираюсь на ветошь деньги тратить.
Ольга ахнула, а младший сын сжал кулаки.
— А я тут посоветовался кое с кем… — продолжил Саша. — С одним хорошим юристом. И он говорит, что она в любом случае может на что-то рассчитывать, и это дело можно очень даже интересно обстряпать. Так что давай соображай: мирно все решим, или я звоню юристу? И тогда все по серьезному начнется: суды, раздел, все нажитое…
— Да как тебе не стыдно? Родного отца шантажировать?!
— Нет, бать. Вообще не стыдно. Это мама нас воспитывала, мама в нас всю душу вложила. А ты выбрал карьеру. Мы бы поняли твой выбор: папа работает, мама за домом следит, как у всех. Но ты тут решил семью разрушить, так что уж прости, нас мама воспитывала как защитников. Ну что, мне звонить?
Ольга не ожидала такого от сына. И еще больше удивилась, когда муж пробубнил.
— Малосемейку ей куплю, и хватит. На большее можете не рассчитывать!
Мало, но в любом случае не на улице. И мальчики помогут. И на работе у нее все хорошо. И, может, теперь она чуть лучше узнает себя саму ― не как жену и мать, а как просто Олю. Женщину.
Когда Ольга отмечала новоселье, ей было непривычно — как это, целая квартира для нее одной. Не о ком заботиться, не за кем присматривать… И мать от развода была не в восторге, и тетя Аня действительно злорадствовала. Оля игнорировала в открытую. Чтобы отвлечься ― много готовила, это у нее всегда хорошо получалось. Постепенно полюбила готовить сладости, выпечку ― с выдумкой, разнообразную и вкусную. Сыновьям сначала, а потом они по знакомым растрепали, что у них мама вкусно готовит ― начались заказы, сначала за символическую плату, а потом и не за символическую. Оля стала чаще ходить на любимый с юности балет, просто гулять, наблюдать за птицами, фотографировать их на телефон. Впервые за последние месяцы (да что уж там ― за годы!) в голове стало так тихо, тихо… И в этой тишине зазвучал слабый пока еще голосок. Ее собственный.
Постепенно Оля осознавала: наконец-то началась ее жизнь, ее собственная жизнь. Она это заслужила. И, может, выбрала не того мужа ― но зато воспитала чудесных сыновей. Может, и серой мышкой была всю жизнь ― но у каждой серой мышки должна быть уютная норка, где пекут торты и слушают любимую музыку. Может, и не снискала того самого «женского счастья», о котором говорили мама и тетка, но, может быть, «женское счастье» бывает разным? И это ― ее собственное?
Автор: Виктор Ляшко
Друг
— Санитаром пойдешь работать! И пока не поймешь, что в мире есть не только деньги, а еще и людское уважение, общаться с тобой не буду!
Отец, владелец нескольких медицинских клиник, за годы работы привык ко многому и редко выходил из себя, но в последнее время Никита и правда потерял все границы приличия. Он и раньше прогуливал институт, даже не задумываясь о последствиях. Папины деньги решали все. А вчера, он и сам не знал зачем, приперся на занятия прямо с вечеринки, которая плавно переросла в «утринку», а когда все уснули, Никите стало скучно.
Мало того, что он через весь город в час пик махнул на своем «мерседесе» в полном угаре, так он еще пивка выпил в машине и на пару пришел, плавно покачиваясь. Препод попытался его не пустить в аудиторию, и мало того, он отобрал у Никиты ключи от машины. Что Никита должен был делать? Естественно, он выписал преподу хук с правой. А потом лег спать на подоконнике.
***
Сейчас Никита с улыбкой вспоминал тот день. Хотя рык отца до сих пор стоял у него в ушах. Он как-то сразу проснулся и протрезвел, когда отец появился в институте. Помнил с трудом, что вообще он сделал, но понимал, что надо молчать. Отец всегда так — кричит, ругается, грозит всеми карами небесными, а потом отходит.
Правда, в тот раз ему не повезло. Отец разошелся не на шутку. Уже дома он стучал кулаком по столу и звонил знакомому главврачу.
— Сергей! Привет, узнал? Дело у меня к тебе! Нет ли в твоей больнице вакансии санитара, ну или на худой конец медбрата? Есть? И то и другое? Работника тебе привезу! Сначала в санитары, а как научится хоть чему-то, можешь его в медсестру перевести! Именно в медсестру, потому что мужики себя так не ведут! Пятый курс мединститута, но два курса точно прогуляны!
Никита не верил, что отец зайдет так далеко, но папа положил трубку и снова заорал, другого определения у Никиты не находилось. У него и так болела голова, а папа все громче и громче кричал, сопровождая свои слова грохотом кулака по столу.
— Значит так! Квартира у тебя есть! Машина есть! Голова есть! А теперь у тебя еще и работа есть! Собирай свои вещи, завтра ты выходишь работать в больницу санитаром! В государственную больницу!
Отец таким тоном это сказал, что Никита сразу понял — что-то не так с той больницей.
Мама хваталась за сердце:
— Вадим, не сходи с ума... Как наш мальчик будет там работать? Санитаром!!! Что ты такое говоришь? . . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>