23 марта - очередная годовщина смерти сертифицированного Злодея Земли Русской.
«Невзорванный Березовский» — так называлось первое интервью . Такая у нас в «Новом Взгляде» была, как принято говорить, фишка: давать заголовки полосным беседам по формуле «прилагательное + фамилия» (например, «Несгибаемый Кобзон», «Непримиримый Проханов», etc.).
Я опубликовал беседу с Березовским на излёте 1994 года с подачи Саши Гафина. Имя будущего «серого кардинала» мне ничего не говорило, но Гафину я тогда был обязан: он только что выкатил для «нововзглядовского» полосного разговора подлинного ньюсмейкера той поры — своего работодателя, товарища & подельника Петра Авена, так что я внял просьбам отправить того же интервьюера (Андрея Ванденко) на встречу с «потрясающе перспективным бизнюком, которого недавно почти взорвали».
Кстати, в оригинале мы озаглавили материал «Недовзорванный Березовский», что, само собой, персонажу не пришлось по нраву. Он попросил поправить заголовок прямо в вёрстке. И ещё намекнул, что надо бы зафотошопить бокал шампанского, с которым был запечатлен на портрете, украсившем первую полосу того выпуска нашей газеты. Так и вышел номер: с непонятным жестом неизвестного еврея под странным заголовком.
Сам я достаточно тесно (в ежедневном режиме) общался с Борисом очень непродолжительное время, осенью 1999 года. Не намерен вивисекторствовать: его как политика я не понимал, как предпринимателя не знал, а вот как олигарха, перекроившего ландшафт отечественной медийки, попытаюсь показать. Без игр в псевдоаналитику и без публицистической зауми не обошлось, но материалы, сохранившиеся с той поры, мне показались любопытными, и я просто собрал здесь, под одной обложкой, его «нововзглядовские» разговоры и публикации в других газетах ИД «Новый Взгляд», Березовскому в той или иной степени посвященные. В конце концов именно Борис в известной степени выпестовал плеяду телекиллеров, которые сыграли значительную роль в политических битвах Новой России: Александра Невзорова*, Сергея Доренко, Андрея Васильева, Михаила Леонтьева, Леонида Парфёнова (последнего желал видеть Президентом РФ)..
Тем и интересен мне.
Тот же Доренко здесь вспоминает, как он приносил мандарины Борису в больницу и тот рассказал ему про «Единство»; это аутентичный монолог, записанный тогда, в 2001 году, «из песни слова не выкинешь» (©).
Набор букв, слов и фраз — ни разу не книга. Никаких версий, никаких лжесенсаций. Просто прямая речь олигарха, людей из его окружения и пристрастные комментарии. Это даже не попытка политической криминальной биографии. И не заказ заинтересованных лиц. Нет, нет. Просто в первые недели после смерти Бориса началась стихийная генерация мегамифа о Великом Комбинаторе…
Кстати, многие вспоминали тогда Ильфа & Петрова, сдержанную речь на могиле «бывшего слепого, самозванца и гусекрада» Паниковского.
«Остап снял свою капитанскую фуражку и сказал:
— Я часто был несправедлив к покойному. Но был ли покойный нравственным человеком? Нет, он не был нравственным человеком. <…> Все свои силы он положил на то, чтобы жить за счет общества. Но общество не хотело, чтобы он жил за его счет. А вынести этого противоречия во взглядах Михаил Самуэлевич не мог, потому что имел вспыльчивый характер. И поэтому он умер. Всё!»
Он умер. Умер. А рьяно мифологизироваться стал еще при жизни. Потрясающе точно оформил одну из составляющих этого мифа Саша Никонов, иронизировавший: «Он предпочитал ни с кем не портить отношения. Если же они случайно портились, Березовский предпочитал убивать испорченного».
И я считал своим долгом изложить то, что знаю и помню. Ну и то, на что права © имею. Да, это получилось сумбурно: я так привык. Это пристрастно: иначе не умею. И это, да, без авторской позиции. Ну что же… За полчаса до того как инфа об уходе Березовского всколыхнула нашу блАААгосферу, разместил пост на сайте «МК» (так уж случилось, что сообщение Егора Шуппе о кончине его тестя я прочитал одним из первых: серфил по соцсети вечером 23 марта 2013 года).
«В ванной своего лондонского особняка пять часов назад скончался Борис Березовский. Его зять Егор Шуппе только что оповестил об этом подписчиков своего Facebook’а. Стало быть, ушёл. Навсегда. А жаль… Публикации & сюжеты о Борисе всегда вызывали ажиотаж. Благодарный материал.
Мне, как главреду журнала «Карьера», после публикации (в апреле 2004) обложки с усталым Березовским + «подобложечного» очерка Марины Леско о БАБе — как классическом носителе русскоязычного менталитета!!! — звонили коллеги и пытались выяснить: 1) кто заказчик публикации, 2) материал «против» или «за»?
Странно. Разве третьего не дано? Потребитель печатного слова предпочитает эксплицитно проговоренную авторскую позицию. Причем желательно, чтобы она совпадала с читательской. Тогда автора любят. Если она противоположна, но яростно прописана, сочинившего уважают. Фрустрация начинается там, где намечается предательский полёт над схваткой: социум не толерантен к нейтралитету. Это трактуется как малодушие. «Вы = сексменьшинство или секс-большинство?» «Я = сексодиночество». Очень актуально для каждого, имеющего голос в сакраментальной нашей «медийке» и не желающего при этом голос этот отдавать какой-нибудь из конфликтующих сторон. А других (в смысле — сторон) здесь не наблюдается. И речь об изоляции именно сексуальной тональности. Потому что пожелавшего воздержаться при голосовании как бы «имеют». Причём со всех сторон. Напоминает все это метания а-ля доктор Живаго».
Он если и был доктором, то всего лишь технических наук. Лекарем не был. Не был шаманом. Он был самим недугом. Демонизированным. Совершенно добровольно демонизированным, с песней. Это был его выбор. Его собственный путь. Его по-кинематографичному яркая жизнь. Его непростая борьба.
Мифологизирован Борис-Абрамыч Березовский был с середины 90-х. Его кончина 23 марта 2013 года генерировала ещё несколько нелепых мифов. Например, все дружно заговорили о том, что, мол, беглый олигарх был тотально разорен и чуть ли не сотню фунтов стрелял у соседей на бензин. Ну и сам водить машину взялся, уволив водителей. Ерунда. Крапленая карта. Неверная трактовка движений.
Дима Быков* рассказывал мне о своём обеде с Борисом Березовским в одном из фешенебельных заведений славного города Лондонска.
В конце трапезы олигарху позвонили и он стал нервно что-то там выяснять. И в этот момент как раз всплыл любезный официант. С жирным счётом. Поскольку Быкова пригласил всемирно известный богач, Дмитрий Львович*, естественно, рассчитывал на угощение. Поэтому он не делал попыток поучаствовать в расплате. Прошла минута-другая. Борис нервничал: звонок какой-то случился не из приятных. Дима нервничал: ситуация нелепая. Официант нервничал: размер чаевых значение имеет. И вот «Береза», зажав трубку левой рукой, раздраженно пробросил журналисту, кивнув на работника роскошного лондонского общепита:
— Ну чего ты ждёшь? Отпусти его.
Так Быков попал на пятьсот фунтов. Был раздосадован праведно. Но! Значит ли это, что у Бориса действительно были трудности с деньгами? И да, и нет. Березовский до самой своей смерти оставался состоятельным человеком. То, что накануне успения он приобрел своей любимой девушке Екатерине Сабировой билет экономического класса компании «Трансаэро» в Тель-Авив, вовсе не есть свидетельство его разорения и/или скупости: когда Борис рассматривал территорию как завоеванную & освоенную, он уже не считал нужным красиво ухаживать. А знакомы они были с 2008 года.
Та же самая история и с Быковым*. Просто Борис-Абрамыч не ценил искренних привязанностей и все мерил презренным металлом. Как ни странно. Потому что сам-то не был примитивным служителем мамоны: это еще один миф. Весьма устойчивый. Не соглашусь.
Борис не был типичным олигархом земли Русской. Хотя его имя всплывает первым при упоминании самого этого словосочетания — «русский олигарх». Бориса Березовского вообще часто поминают в компании с Владимиром Гусинским. Часто, почти всегда.
Но между ними — пропасть. Гусинский принадлежит к плеяде «детей колбасы», его действительно не интересует ничего, кроме благополучия + бабла. Как, собственно, и его соратников: профессиональных комсаков, у которых оказалось так много общего со спекулянтами и чекистами Пятого управления КГБ СССР (не просто так сподвижником «Гуся» оказался глава «антидиссидентского департамента» тайной полиции Филипп Бобков). Как были и остались «детьми колбасы» ближайшие сподвижники Берёзы.
Однако сам БАБ, по мне, был другим. Он был Игроком. Да, злодеем. Да, лжецом. Да, преступником. Как и все остальные из звездной обоймы 90-х. В политику других не берут. Но! Но Борис не был банальным барыгой. Не был банальным жуликом. Банальным авантюристом. Вообще, не был банальным, пусть и хочется многим представить его именно в таком амплуа.
И наконец, миф насчет жидомасонских прихватов. Ну смешно просто: Борис был самым русским из наших олигархов. Порывистее расчетливого Потанина. И более открытым, нежели Прохоров. Русская душа. Загадочная. Борис-Абрамыч сетовал в одном из интервью: «Политик в России может быть только русский».
Заслужил ли он ту репутацию, которую имеет, — хищного Мефистофеля пресловутой Семьи? Пожалуй. Однако он сам того желал. Это ещё один миф. Такая была у него игра. В некрологе от Виктора Шендеровича* есть убийственное: «Все эти дерипаски, абрамовичи, лужковы, фридманы, сосковцы — шустрый, но унылый фон нашей вороватой отечественной Директории, а её баррасом был, конечно, именно он, Борис Абрамович Березовский». Напомню, виконта де Барраса слили из политики именно потому, что «первый консул счел его слишком скомпрометированным, чтобы иметь с ним дело»; попалившегося отослали сначала в его замок Гробуа, потом в Бельгию, оттуда в Прованс, а затем ему и вовсе запрещено было жить на родине. Да, прежде всего Борис был Игроком. И я не уверен, что он так уж тотально проиграл. Хотя, конечно же, в какой-то момент заигрался. Русский темперамент, что сказать. Ага.
В 2004 году, после обрушившегося на меня скандала с вышеупомянутой обложкой журнала «Карьера», на которой красовался демонический Борис, я взялся за книгу о нём — как несостоявшемся издателе газеты «Московская комсомолка» и российском лузере №1 (тезис Марины Леско). Собирался назвать её «Мифы о Березовском». Ну а назвал «БерезZOVский, разобранный по буквам».
*признан в РФ иноагентом.