В Петербурге много домов, мимо которых не пройти мимо. Они притягивают взор, привлекая внимание и завораживая своими гармоничными фасадами с интересными архитектурными деталями. Так хочется узнать их историю, но нередко сделать это непросто. Имя архитектора незнакомо, имена меняющихся владельцев ни о чём не говорят. В лучшем случае среди жильцов дома обнаружится знакомая фамилия, однако кроме факта проживания подробности всё равно разыскать трудно.
А есть дома, мимо которых проходишь мимо, и не замечаешь. Никаких привлекательных башенок, эркеров, гирлянд и прочих архитектурных украшательств. Дом и дом! А приоткроешь страницы истории, и уже не оторваться от «чтения» этого увлекательного романа! Так могло бы быть и с этим домом на Фонтанке в 5 этажей (включая полуподвальный) с множеством одинаковых окон, парой балкончиков и несколькими сандриками, но в этот день я шла именно к нему, чтобы познакомиться поближе.
По пути уже встретилось несколько привлекательных образцов северного модерна, построенных архитекторами «с именем», попался особнячок, связанный с благотворительной деятельностью хозяйки дворца Белосельских-Белозерских (на Невском), заинтересовал оригинальный доходный дом в краснокирпичном стиле, скрывающий за своим фасадом бывшую фабрику по производству шёлка. Уже маячил впереди Старо-Калинкин мост и радовали глаз отреставрированные производственные корпуса фабрики Гознака на другом берегу.
А впереди на набережной ещё издалека привлекал внимание дом с балкончиком, над которым возвышались фигуры, казавшиеся необычными уже издалека. И, конечно, в другой раз, я бы сразу устремилась рассматривать этих кривоногих атлантов, и прошла бы мимо дома под номером 185, едва скользнув по нему взглядом и не заметив ничего привлекательного. Но именно этот дом хранит память о двух великих деятелях русской культуры, а также может поведать таинственную историю, связанную с Домом Романовых.
История места
Дом, о котором пойдёт речь, носит имя одного из своих владельцев, похоже, далеко не первого, некоего Клокачёва. Эта часть набережной реки Фонтанки территориально входит в городской исторический район Коломна, который начал осваиваться и застраиваться во времена Анны Иоанновны после сильнейших пожаров 1736 и 1737 годов, фактически уничтоживших Морскую слободу. В соответствии с генеральным планом застройки Петербурга (его автор – арх. Пётр Еропкин) и образовался этот новый район между Фонтанкой и Мойкой за Крюковым каналом. Надо было куда-то отселять погорельцев! Вновь, как в петровское время, рубили просеки сквозь леса – образовывались улицы, земли вдоль которых продавались под застройку.
Один из первых архитекторов города, Доменико Трезини (1670-1734), называл эти прямые городские улочки «колоннами». Не случайно, наверное! Даже сейчас, если взглянуть в эту часть карты Петербурга, она словно расчерчена по линейке. Прямые и ровные, как столбики, улицы, пересекают территорию Коломны. Если теперь вспомнить, как пишется на иностранных языках слово «колонна» – «colomn», то аналогия с названием района очевидна. Впрочем, это лишь одна из версий названия. Как любой исторический район города, Коломна заслуживает отдельного внимания. Но сегодня речь пойдёт только об одном доме, который появился здесь, вероятно, после раздела и распродажи участков.
Кто до конца 18 века владел участком, а также кто построил в этом месте на набережной дом, неизвестно. Как следует из архивных документов, в 1816 году участок с домом был куплен на имя графини Марьи Александровны Апраксиной, жены полковника графа Александра Ивановича Апраксина, вероятно, одного из представителей древнейшего дворянского рода. Правда, в других источниках значится, что дом принадлежал семье полковника Фёдора Ивановича Апраксина. Однако подробной информации ни о том, ни о другом нет, и установить их родство с легендарным адмиралом Фёдором Апраксиным, стоявшим у истоков российского флота, мне не удалось.
Но уже в 1818 году дом со всеми постройками и землей приобрёл контр-адмирал Алексей Федотович Клокачёв (1768-1823). В его владении этот доходный дом оставался до самой его смерти в 1823 году, а в дальнейшем перешёл его племяннице.
Адмирал Клокачев – владелец дома на Фонтанке
Алексей Федотович Клокачёв был сыном первого командующего Черноморским флотом Федота Алексеевича Клокачёва (1732-1783). Пойдя по стопам отца, командуя различными судами при Екатерине 2 и Павле 1, проявив себя как хороший капитан, Клокачёв при Александре 1 был назначен командовать придворной флотилией. Перед Отечественной войной 1812 года (в 1811 году) он был переведён в Архангельск, где сначала был начальником флотских команд, а затем командиром Архангельского порта. Прослужив на севере 8 лет, Клокачёв был произведён в вице-адмиралы и вскоре назначен губернатором Архангельской, Олонецкой и Вологодской губерний (17 марта 1820 года).
Однако к своей персоне он привлёк внимание историков не своими морскими заслугами, а неразгаданной тайной его взаимоотношений с императорской семьёй. Загадкой по сей день остаётся тот факт, что сразу после его смерти из столицы в Вологду, где скончался Клокачёв, был направлен чиновник, который по повелению вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны изъял не только служебный, но и личный архив адмирала. Что было такого тайного в том архиве? Некоторые историки предполагают, что между адмиралом и вдовой Павла 1 существовала некая связь, и Мария Фёдоровна была обеспокоена, что в документах покойного могут оказаться её личные письма, способные её скомпрометировать.
Но есть и другая версия, политическая. Она связана с тем, что Клокачёв владел тайнами, связанными с русским флотом. Он в годы войны с Наполеоном был направлен в союзническую Англию, у берегов которой находились корабли российского флота. Но когда Александр 1 решил отозвать суда, часть их не вернулась. Они удерживались в Англии, как предполагают, в залог, чтобы Россия до конца выполнила свои обязательства перед союзным государством. Миссия Клокачёва держалась в тайне. Известно, что он был командирован в Европу в 1812 году, но вскоре вернулся обратно «по болезни». Возможно, Клокачёв должен был вести переговоры по поводу флота, удерживаемого англичанами, но они ни к чему не привели. Нет положительного результата, и говорить не о чем! Пусть всё остаётся в тайне! И архивы адмирала спешно перевезли в столицу.
Семья Пушкина в доме Клокачёва
Конечно, Клокачёву, как государственному служащему, приходилось бывать в столице, и он решил приобрести в Петербурге дом. Это было надёжным вложением капитала. Квартиры сдавались внаём и приносили доход хозяину, который большую часть времени сам в Петербурге не проживал. Вероятно, смена владельца не отражалась на жильцах дома. По крайней мере, к тому времени, как дом приобрёл Клокачёв, в квартире, которая занимала весь второй этаж, проживала семья Пушкиных.
В Петербурге много адресов, связанных с именем великого русского поэта. Последняя квартира на Мойке хорошо известна всем, а вот об этом адресе знают немногие. Родители Александра Сергеевича поселились в этом доходном доме ещё весной 1814 года. Вначале в столицу из Москвы переехали Надежда Осиповна, мать поэта, со своей матерью Марией Алексеевной и двумя детьми – Ольгой и Львом. Сын Александр тогда уже учился и проживал в Царскосельском Лицее. Это, вероятно, и стало тем обстоятельством, из-за которого Пушкины решили перебраться в столицу. Глава семьи Сергей Львович в это время служил в Польше и приехал в Петербург только после выхода в отставку.
В квартире на первом этаже жила семья Корфов. Модест Корф учился в Лицее вместе с Пушкиным. Лицеисты этого тихого мальчика звали Модинька. Корфы были знакомы с Пушкиными, и, возможно, помогли им устроиться в Петербурге.
Поначалу Александр нечасто бывал на Фонтанке у родителей. У лицеистов были строгие правила, и они не могли свободно покидать Лицей во время учебного процесса. Впервые Пушкин приезжает к родителям на эту квартиру в конце декабря 1816 года на рождественские каникулы, а затем вторично посещает их на Пасху в следующем году (25 марта 1817 года). В этом же 1817 году после окончания Лицея лето с семьёй Пушкин проводит в семейном имении Михайловское (не забываем о летних сезонах!), а осенью возвращается в Петербург и живет с родителями в доме на Фонтанке.
В то время дом имел всего 3 этажа. Квартира родителей поэта состояла из семи комнат. Три из них, парадные, выходили десятью окнами на Фонтанку, остальные – во двор, где находился небольшой сад. Комната Александра выходила как раз в сад. По воспоминаниям современников поэта (В.А.Эртель – преподаватель немецкого в Лицее), посещавших его в этом доме во время работы над поэмой «Руслан и Людмила», в комнате Пушкина соединялись признаки «жилища молодого светского человека с поэтическим беспорядком учёного». А поэт возлежал на кровати в полосатом бухарском халате с ермолкою на голове.
Через два с половиной года из этого дома Пушкин отправился в ссылку в Екатеринослав (6 мая 1820 года). Вернувшись в Петербург, в Коломну он уже не вернулся.
Легендарный Росси, оказавшийся «на задворках»
Племянница Клокачёва, А.В. Путятина, унаследовавшая дом, продала его семейству Трофимовых. О них мало что известно, потому что в справочных материалах владельцы дома указываются не только с разными инициалами, но и с разными титулами – то купец, то сенатор, то тайный советник. Вероятно, это просто была большая семья, члены которой наследовали дом друг у друга. Один из них в 1836 году затеял перестройку. Классический фасад несколько изменился, появился четвёртый этаж. Здание было увеличено за счёт боковых пристроек по лицевому фасаду (в восемь окон с правой стороны и в три - с левой). Тогда же была нарушена характерная для классической постройки симметрия. Классицизм выходил из моды. Дом должен был следовать ей.
В обновлённом доходном доме в начале 1840-х годов поселился великий русский зодчий Карл Иванович Росси (1775-1849). По странному стечению обстоятельств, он поселился в квартире на втором этаже, где в начале века проживала семья Пушкиных. К этому времени зодчий, работавший в императорских дворцах и усадьбах, украсивший Петербург великолепными архитектурными ансамблями площадей, сегодня известными во всём мире, находился в забвении. В 1832 году архитектор, находившийся на пьедестале славы в эпоху правления Александра 1, был отстранён от всех государственных работ. Теперь ему приходилось искать частные заказы, чтобы прокормить семью, и он постоянно нуждался в деньгах.
Когда Росси ещё был обласкан императорами, Николай 1 пожаловал архитектору в пожизненное пользование ложу во втором ярусе в построенном им Александринском театре. Нужда заставила великого Росси пойти на то, чтобы продавать в неё билеты. Делал он это через агента, с купившими билеты знаком не был. Ему просто нужны были деньги. Но иногда случались неприятные инциденты, когда случайные пользователи ложи Росси, мягко говоря, нарушали порядок, который должен был приличествовать императорскому театру. Росси обвиняли в «неблагодарности», в корысти, и старому архитектору приходилось объясняться и оправдываться.
Квартирку на окраине Коломны Росси снял, когда совсем стало тяжело. По цене она выгодно отличалась от квартир в центре города, но район, конечно, выглядел печально. В исторических материалах есть ссылка на описание набережной Фонтанки в Коломне, которое можно отыскать в романе Ф.М. Достоевского «Бедные люди».
«…Народу ходила бездна по набережной, и народ-то как нарочно с такими страшными, уныние наводящими лицами, пьяные мужики, курносые бабы-чухонки, в сапогах и простоволосые, артельщики, извозчики, наш брат по какой-нибудь надобности; мальчишки, какой-нибудь слесарский ученик в полосатом халате, испитой, чахлый... с замком в руке; солдат отставной, в сажень ростом, поджидавший купца на перочинный ножичек или колечко бронзовое – вот какова была публика... Судоходный канал Фонтанка! Барок такая бездна, что не понимаешь, где это все могло поместиться. На мостах сидят бабы с мокрыми пряниками и гнилыми яблоками, и все такие грязные, мокрые бабы... Мокрый гранит под ногами, по бокам дома высокие, чёрные, закоптелые; под ногами туман, над головой тоже туман…».
Такую картину увидел Макар Девушкин, выйдя погулять на набережную. Вероятно, её наблюдал ежедневно России, переехавший в Коломну.
Несчастливая квартира
Семья у Росси была большая. После смерти в 1721 году первой жены осталось четверо малолетних детей. Старшему сыну Александру (1817-1841) на тот момент было всего 4 годика. Через год архитектор вступил во второй брак. Юная София Елена (1800-1846) приняла заботу о детях процветающего тогда архитектора и родила ему ещё шестерых наследников.
Но квартира на Фонтанке оказалась для Росси несчастливой. С момента заселения его постоянно преследовали несчастья. В 1841 году от скарлатины умерла младшая четырёхлетняя дочь. В том же году в далёком Ливорно, в Италии, от чахотки умер его любимый старший сын Александр, который закончил Академию художеств и намеревался продолжить дело отца. На его похороны Росси не смог приехать из-за нужды. А в 1846 году после долгой болезни скончалась его жена. Карлу Росси шёл семьдесят первый год, силы были на исходе. Донимала нужда. Даже на похороны жены не было денег. Пришлось заложить её вещи.
Через 3 года Росси ушёл из жизни. В Петербурге в это время свирепствовала холера. Однажды он внезапно почувствовал себя плохо. Подтвердились худшие опасения. Спасти архитектора не смогли. В этом простом доме на Фонтанке великий зодчий скончался в полном забвении.
Перестройка дома
В 1850-х годах дом претерпел ещё одну реконструкцию (1856, арх. Г.М. Барч). Её затеял очередной член семейства Трофимовых, гвардии капитан Владимир Иванович Трофимов. Тогда появляется ещё один этаж, но не последний. Вскоре дом сменил владельца, но он тоже был не последним. В конце 19 века этот дом приобрёл купец Иван Ефимович Урусов. В 1903 году он пригласил архитектора Павла Михайловича Мульханова (1857-1942) для глобальной перестройки здания. Мульханов – архитектор с именем. Он построил в Петербурге большое количество доходных домов. Однако, перестраивая этот дом в соответствии с желанием заказчика, он работал в основном над внутренней перепланировкой. И хотя многие дома, построенные Мульхановым, имеют интересные запоминающиеся фасады, дом на Фонтанке явно не в их числе. И всё же несколько декоративных элементов в духе эклектики он получил. Дом украшают аттики – декоративные стенки на крыше, а над окнами, стоя рядом, можно рассмотреть лепные украшения. Краеведы, работающие в архивах, отыскали чертежи проекта Мульханова. На них обращает внимание башенка над крайним аттиком слева, а под ним симпатичные эркеры. Но с уверенностью трудно сказать, были ли эти элементы утрачены или не были реализованы в ходе работ.
Ну вот, пожалуй, и всё, что мне удалось узнать об этом доме. А на первый взгляд не приглянулся! Как говорится, «с лица воды не пить», «встречают по одёжке, а провожают по уму»… Можно ещё вспомнить уместные русские изречения, но я пойду дальше «читать» историю города на его улицах. Бесконечно увлекательно!
Другие истории о петербургских домах собраны в подборке:
Спасибо, что дочитали до конца! Если заинтересовались -
Путешествуйте с каналом ВИРТУАЛЬНЫЕ ПРОГУЛКИ в историю через ПУТЕВОДИТЕЛЬ В ИСТОРИЮ и ОГЛАВЛЕНИЕ КНИГ, а по миру через ДНЕВНИКИ ПУТЕШЕСТВИЙ! Эти рубрикаторы закреплены и помогут выбрать статью в канале, которая сможет вас заинтересовать!