Валентина нарезала картошку тонкими ломтиками, привычно смахивая прядь волос со лба тыльной стороной ладони. Сквозь занавески пробивались последние лучи апрельского солнца, расцвечивая кухню теплым светом. Кастрюля с борщом уютно побулькивала на плите, разнося по квартире аромат, от которого сразу вспоминалось детство.
— Валюшка, а ты становишься всё краше, — голос Аркадия заставил вздрогнуть. Он подошел сзади, обнял за плечи и поцеловал в шею.
— Испугал! — Валентина шутливо оттолкнула его рукой. — Что крадешься как кот?
— Как после работы пахнет вкусно, — Аркадий потянулся к кастрюле, но получил легкий шлепок деревянной ложкой по руке.
— Потерпи, через полчаса будет готово, — ответила она, возвращаясь к нарезке.
Аркадий присел за стол, слегка барабаня пальцами по его поверхности. В его глазах плясали искорки, которые Валентина научилась распознавать за три года брака — так он всегда смотрел, когда хотел о чем-то попросить.
— Валечка, — протянул он особенным тоном, — я тут подумал о ремонте... Может, документы на квартиру достанешь? Хочу посмотреть план, прикинуть что-то для перепланировки в спальне.
Валентина замерла на мгновение. Что-то в интонации мужа показалось ей странным. Ремонт? Они обсуждали его еще зимой, но потом разговоры как-то сами собой затихли.
— А зачем тебе план? У нас и так всё понятно там, — осторожно произнесла она, осторожно опуская нож.
— Ну, Валюш, не начинай, — его голос стал чуть жестче, но улыбка оставалась прежней. — Мы взрослые люди. Надо всё официально сделать, если будем стены двигать. Где хранишь документы-то?
Валентина медленно вытерла руки о фартук. Внутри что-то неприятно кольнуло. Документы лежали в старой шкатулке, доставшейся от мамы, на верхней полке шкафа, куда она их положила еще до знакомства с Аркадием. Она поймала себя на мысли, что не хочет сейчас говорить, где они.
— Слушай, может, потом? — Валентина налила ему чай. — У меня борщ убежит сейчас. Давай поужинаем, отдохнем, а завтра...
— Ну хорошо, хорошо, — он отхлебнул чай и поморщился. — Сахара бы побольше. Ты же знаешь, я люблю послаще.
Валентина молча добавила две ложки сахара, помешивая ложечкой. Странно, но именно сейчас она вспомнила, как мама говорила: "Никому не доверяй свои документы, дочка. Даже мужу". Тогда она смеялась над маминой подозрительностью... А сейчас ложечка в чашке вдруг показалась слишком громкой в наступившей тишине.
Чай с привкусом тревоги
— Заходи, Валюша, — Марина распахнула дверь, — я пирог с яблоками испекла, еще теплый.
Валентина переступила порог квартиры соседки. С Мариной они дружили давно, еще до того, как Аркадий появился в ее жизни. Марина была старше лет на десять, рано овдовела и теперь жила одна в соседнем подъезде.
— У тебя всегда так уютно, — Валентина сбросила туфли и прошла на кухню.
Солнце заливало помещение, герань на подоконнике цвела пышными шапками, а по кухне разносился аромат корицы и ванили.
— Садись, рассказывай, как жизнь, — Марина разлила чай по чашкам. — Что-то ты последнее время бледненькая ходишь.
Валентина вздохнула:
— Да нормально всё... Наверное, устала просто.
— А как Аркадий? — как бы между прочим спросила Марина, передавая ей чашку.
— Нормально, работает много.
Марина помолчала, отщипывая кусочек пирога, потом словно решилась:
— Валюш, ты знаешь, я не любительница лезть в чужую жизнь, но...
— Но? — Валентина подняла глаза.
— Я тут случайно встретила Зинаиду Петровну из ЖЭКа, разговорились. Она вспомнила твоего Аркадия... Говорит, он раньше жил на Преображенке, с другой женой.
Валентина застыла с чашкой в руках:
— Ну, он говорил, что был женат...
— Да не в этом дело, Валя, — Марина наклонилась ближе. — Он, по словам Зинаиды, дважды был женат. На женщинах с квартирами. И оба раза после развода отсуживал долю жилплощади. Одна, говорит, даже на учет к психиатру попала после всего.
Валентина поставила чашку, чувствуя, как холодок пробежал между лопаток.
— Ты что, Марин? Аркадий не такой... Он сам мне говорил, что после развода всё бывшей оставил.
— Может, и так, — Марина вздохнула. — Но я бы на твоем месте документы на квартиру подальше спрятала. Мало ли...
— Странно, что ты это говоришь, — Валентина смотрела в окно, — он как раз вчера спрашивал, где они.
Марина замерла:
— И что ты ответила?
— Ничего пока. Сказала, потом.
Между ними повисла тишина. Где-то на кухне громко тикали часы.
— Понимаешь, — наконец произнесла Марина, — я могу ошибаться. Дай бог, чтобы ошибалась. Но, Валечка, лучше перестраховаться. У тебя дочка есть, думай о ней.
Валентина помешивала ложечкой в чашке. Перед глазами всплыло лицо Аркадия, когда он спрашивал про документы. Тот странный блеск в глазах...
— Что же мне делать, Марина?
— Для начала — ничего не говори ему про документы. И... может, к юристу сходить, просто посоветоваться?
Чай остыл, а в душе Валентины поселилось что-то холодное и тревожное.
Слова, которые убивают
Валентина вернулась с работы раньше обычного. Голова раскалывалась, и хотелось просто лечь и закрыть глаза. После разговора с Мариной прошло три дня, но тревога не отпускала. Она всё откладывала разговор с Аркадием, боясь услышать правду.
Открыв дверь, она замерла. На вешалке висел его плащ — Аркадий почему-то тоже был дома посреди рабочего дня. Из кухни доносились звуки — он что-то искал в шкафах.
— Аркаша, ты чего домой пораньше? — спросила она, входя в кухню.
Аркадий вздрогнул и обернулся. Лицо его было непривычно серьезным, даже жестким.
— А, Валя. Хорошо, что ты пришла, — он закрыл дверцу шкафа. — Нам надо поговорить.
Что-то в его голосе заставило ее похолодеть.
— Что случилось? — она опустилась на стул, не снимая пальто.
— Валентина, я подаю на развод, — просто сказал он, глядя куда-то мимо нее.
Комната словно закружилась. Валентина вцепилась в край стола:
— Что?.. Почему?..
— Не сложилось, — он пожал плечами с такой будничностью, словно говорил о погоде. — Я уже собрал вещи. Переночую у товарища, а завтра заберу остальное.
— Аркаша, но почему?.. — в горле пересохло. — Мы же... у нас же всё хорошо было...
— Было, да сплыло, — он отвернулся и начал что-то искать в своем портфеле. — Я уже обратился к юристу. Раздел имущества будем решать через суд. Квартира у нас — совместно нажитое.
— Какое совместно нажитое? — Валентина вскочила. — Эта квартира досталась мне от мамы! Ты никакого отношения...
— Я три года делал здесь ремонт, вкладывал деньги, — перебил он. — По закону имею право на долю. Документы, кстати, где? Я всю кухню перерыл.
Перед глазами Валентины встало лицо Марины. "Я бы на твоем месте документы на квартиру подальше спрятала". Теперь она понимала, почему.
— Документы у дочери, — соврала она, сама удивляясь, как твердо прозвучал голос.
Аркадий прищурился:
— Что значит у дочери? Зачем?
— На хранение отдала, — она почувствовала, как дрожат руки, и спрятала их в карманы.
Он помолчал, потом усмехнулся:
— Ну хорошо. В суде разберемся.
Когда за ним закрылась дверь, Валентина без сил опустилась на пол прямо в коридоре. Всхлипывания перешли в рыдания.
Через три дня почтальон принес конверт. Повестка в суд. Валентина долго смотрела на официальную бумагу, где сухим языком было написано, что гражданин Савельев А.М. подал иск о разводе и разделе имущества.
Решение отчаяния
— Спокойно, Валечка, спокойно, — Марина налила ромашковый чай в большую кружку. — Выпей и давай думать.
Валентина сидела на диване, обхватив колени руками. Глаза опухли от слез, но плакать уже не было сил.
— Я так и знала, — вздохнула Марина. — Извини, что не ошиблась.
— За что он так со мной? — Валентина крутила в руках кружку. — Я же... любила его.
— Дело не в тебе, — Марина присела рядом. — Таким, как он, не нужна любовь. Им нужна выгода.
Валентина подняла взгляд:
— Как мне теперь быть? Неужели придется отдать ему часть квартиры?
— Ни в коем случае! — Марина решительно встала. — Сейчас найдем телефон моей знакомой, она работает юристом.
Пока Марина искала телефон, Валентина рассматривала фотографию дочери на стене. Настя училась в другом городе, заканчивала институт. Валентина берегла квартиру для нее.
— Алло, Светлана? Здравствуй, это Марина, — голос соседки вернул ее к реальности. — Тут такое дело... Моей подруге срочно нужна консультация.
Разговор длился минут пятнадцать. Марина записывала что-то в блокнот, задавала уточняющие вопросы. Валентина слушала вполуха, погрузившись в свои мысли.
— Валя, есть новости, — Марина положила трубку. — Светлана говорит, что если квартира была твоей до брака, он не может претендовать на нее целиком. Но может попытаться получить компенсацию за вложенные средства.
— Какие средства? Он гвоздя сам не забил! — возмутилась Валентина.
— Это еще нужно доказать. Но Света предлагает другой ход, — Марина понизила голос. — Пока не поздно, оформить дарственную на Настю.
Валентина замерла:
— Дарственную?
— Да. Если квартира будет принадлежать дочери, он ничего не получит. Формально ты будешь жить у нее. Это законно, и никто не сможет оспорить.
Валентина нервно кусала губы:
— А Настя? Она согласится?
— А ты позвони, спроси, — Марина протянула телефон.
Разговор с дочерью получился сбивчивым. Валентина старалась говорить спокойно, но голос дрожал. Настя сначала не понимала, потом возмущалась, потом долго молчала.
— Мам, я завтра приеду, — наконец сказала она. — Только не плачь, ладно?
Когда Валентина положила трубку, что-то внутри изменилось. Марина увидела, как расправились ее плечи.
— Знаешь, я ведь чувствовала, что что-то не так, — тихо произнесла Валентина. — Просто не хотела верить.
— Часто так бывает, — кивнула Марина. — Что решила?
— Завтра идем к нотариусу, — твердо ответила Валентина. — Квартира будет Настиной. Мне не жалко.
— А суд?
— В суд я приду во всеоружии, — впервые за эти дни Валентина слабо улыбнулась. — Он хотел получить мою квартиру? Посмотрим, кто кого.
Бумеранг возвращается
Валентина еле дышала, стоя перед массивной дверью зала судебных заседаний. Колени дрожали, во рту пересохло. Она в сотый раз одернула строгий жакет, купленный накануне специально для этого дня.
— Мам, перестань дергаться, — тихо сказала Настя, сжимая мамину руку.
Дочь взяла отгул на работе и примчалась из своего города, чтобы поддержать мать. И теперь они стояли в этом бесконечном коридоре с высоченными потолками, где гулко разносились каждый шаг и шорох.
— А вдруг не получится? — прошептала Валентина.
— Тогда будем жить у меня, — пожала плечами Настя. — Не конец света.
Тяжелая дверь открылась, и секретарь суда пригласила их внутрь. Валентина мгновенно увидела Аркадия — он сидел боком, закинув ногу на ногу, и что-то обсуждал с холеным мужчиной в дорогом костюме. Даже отсюда было видно запонки на его рубашке. "Новые, — мелькнуло в голове, — я таких не покупала".
Увидев бывшую жену, Аркадий слегка кивнул, как знакомой в очереди в магазине. В его взгляде читалось высокомерие и что-то еще — предвкушение? Валентине показалось, что он уже мысленно расставляет мебель в ее квартире.
Судья, женщина с усталым лицом и строгой прической, рассеянно перебирала бумаги. "Для нее наша жизнь — просто очередное дело", — подумала Валентина и почему-то успокоилась.
— Исковое заявление о расторжении брака и разделе имущества подано гражданином Савельевым, — монотонно начала судья.
Адвокат Аркадия, представившийся Борисом Семеновичем, говорил долго и уверенно. О трех годах совместной жизни. О вложенных средствах. О справедливой компенсации. Аркадий сидел с видом победителя, изредка кивая, будто говоря: "Ну, просто так и было".
— Возражения будут? — судья посмотрела на Валентину.
Та сглотнула. В горле застрял ком, но она заставила себя встать.
— Да, ваша честь.
Собственный голос показался ей чужим.
— Я не согласна с разделом, потому что квартира не является нашим совместным имуществом. Она досталась мне в наследство от мамы за три года до нашего знакомства.
Адвокат Аркадия снисходительно улыбнулся:
— Но мой доверитель значительно улучшил жилищные условия за счет ремонта и покупки мебели, что подтверждается...
— Стоп-стоп-стоп, — вдруг перебила судья, просматривая документы. — А по какому адресу находится спорное имущество?
Аркадий назвал адрес. Судья еще раз заглянула в бумаги:
— У меня здесь информация, что данная квартира принадлежит... — она сверилась с бумагами, — гражданке Кузнецовой Анастасии Игоревне.
Аркадий дернулся, словно его ударили. Настя рядом с Валентиной выпрямилась.
— Это моя дочь, — тихо сказала Валентина.
— Что за бред?! — Аркадий вскочил. — Какая еще дочь? Валя, ты что творишь?
— Спокойно, гражданин Савельев, — строго сказала судья. — Сядьте.
Настя протянула маме папку с документами. Руки совсем не дрожали, когда Валентина передавала их судье.
— Здесь договор дарения, заверенный нотариально. Я подарила квартиру дочери месяц назад.
В зале повисла тишина. Аркадий побелел, потом покраснел. Его адвокат лихорадочно листал какие-то бумаги.
— Это... это незаконно! — выкрикнул Аркадий, стукнув кулаком по столу. — Она специально прячет имущество!
— Потише, гражданин, — судья нахмурилась. — В моем зале не кричат.
Адвокат что-то быстро шептал на ухо Аркадию. Тот с каждой секундой становился все мрачнее.
— Квартира принадлежала лично вам до заключения брака? — спросила судья у Валентины.
— Да, досталась от мамы по наследству.
— И когда вы ее подарили дочери?
— Четыре недели назад, — Валентина достала из папки еще один документ. — Вот справка от нотариуса.
— А иск, — судья посмотрела в дело, — был подан три недели назад.
Аркадий бросил на Валентину взгляд, полный бешенства. Она неожиданно для себя встретила его спокойно. Больше не страшно. Больше не больно.
— Валька, — процедил он сквозь зубы, — ты пожалеешь! Ты..!
— Молчать! — ударила судья по столу. — Еще одно слово, и вы будете удалены из зала заседаний.
Когда выносили решение, Валентина смотрела в окно. За стеклом качались верхушки берез, проплывали облака. Кусочек жизни, обычной и простой. Жизни, которую она чуть не потеряла.
— Брак между Савельевым Аркадием Михайловичем и Кузнецовой Валентиной Викторовной считается расторгнутым, — донесся до нее голос судьи. — В иске о разделе имущества отказать, поскольку спорное имущество на момент подачи иска не принадлежало ответчику.
Когда они с Настей вышли из здания суда, удивительно яркое солнце ударило в глаза. Валентина зажмурилась и глубоко вздохнула.
— Мам, ты в порядке? — спросила дочь.
— Знаешь, — Валентина открыла глаза и улыбнулась, — впервые за долгое время — да.
Чай со вкусом победы
Балкон Марининой квартиры утопал в геранях. Их ярко-красные цветы, кажется, впитали в себя всё летнее тепло и теперь щедро делились им с сидящими за столиком женщинами.
— За твою победу, Валюша, — Марина подняла чашку с чаем. — Кто бы мог подумать, что тихоня Валя так утрет нос прохиндею.
Валентина улыбнулась:
— Знаешь, я сама от себя такого не ожидала.
Прошло два месяца после суда. Жизнь потихоньку входила в новое русло. Настя вернулась в свой город — заканчивать учебу. Они каждый день созванивались, и дочь уговаривала маму приехать к ней хотя бы на неделю — отдохнуть, сменить обстановку.
— Как думаешь, он еще объявится? — спросила Марина, подкладывая в вазочку печенье.
— Вряд ли, — Валентина покачала головой. — Светлана говорит, что юридически он ничего сделать не может. А так... город большой, встретиться маловероятно.
Ветерок шевелил занавеску на окне. Из соседнего двора доносились детские голоса — там строили песочные замки малыши из детского сада.
— А не страшно одной? — тихо спросила Марина.
Валентина задумчиво посмотрела на свои руки. Обручальное кольцо она сняла в тот же день после суда. Странно, но никакой пустоты не ощущалось.
— Знаешь, первые дни было не по себе, — призналась она. — А потом... потом я стала замечать, как много вокруг всего интересного. Записалась в бассейн, нашла кружок рукоделия при библиотеке. Там такие женщины собираются — все с историями, все с характером!
— Ну да, теперь и у тебя есть история, — усмехнулась Марина. — "Как я перехитрила афериста".
Они рассмеялись. Валентина почувствовала, как легко стало на душе — впервые за долгое время.
— Марин, а знаешь, что самое удивительное? — она отставила чашку. — Я больше не злюсь на него. Правда. Сначала была обида, потом ярость, а теперь... Теперь я даже благодарна ему.
— Благодарна? — Марина приподняла брови. — За что?
— За урок. За то, что показал, какой я могу быть — решительной, сильной. Я ведь всегда считала себя мямлей, всем уступала, боялась конфликтов. А тут пришлось бороться — и получилось!
В дверь постучали. Марина вышла открывать и вернулась с пожилой соседкой с нижнего этажа.
— Валечка, здравствуй, дорогая, — заулыбалась та. — А я тебя вчера с каким-то симпатичным мужчиной видела возле подъезда. Новый ухажер?
— Да что вы, Нина Петровна, — Валентина покраснела. — Это брат моей сотрудницы. Полку мне помогал повесить, я одна не справилась.
Когда соседка ушла, Марина подмигнула:
— А что, симпатичный?
— Марина! — Валентина шутливо замахнулась салфеткой. — Типун тебе на язык. Мне и так хорошо.
Они снова рассмеялись. За окном садилось солнце, окрашивая городские крыши в золотистый цвет. Валентина подумала, что впервые за долгое время по-настоящему счастлива. Не тем болезненным счастьем, которое зависит от другого человека, а спокойным счастьем — от понимания собственной силы.