До отправления электрички оставалось около двадцати минут. На платформе номер девятнадцать станции Минск-Пассажирский своих пассажиров уже ожидал металлический змей с красными полосками на обеих своих головах. Оформление электрички напомнило мне боевую раскраску индейцев. Я успел прибыть на вокзал в самое удачное время: ещё чуть-чуть — и в вечернем поезде будет не протолкнуться, а сегодня мне не хотелось просидеть всю дорогу в тамбуре, как обычно подстелив под себя какой-нибудь использованный пакет. Я поднялся в третий вагон с конца и занял свободное место у окна. Тут же ко мне подступило такое знакомое, но никогда не надоедающее чувство. Это был приятный трепет перед предстоящим путешествием, хоть и совсем коротким.
Люди постепенно заполняли пространство вагона. Внутри теперь ощущался не только резкий и тяжёлый запах кожаных сидений с металлическим «привкусом». Вагон наполнялся ароматами купленных неподалёку, в привокзальной забегаловке, чебуреков, дешёвых духов, пота и надежд на светлое будущее. Параллельно ленивый машинист что-то невнятно бормотал в свой микрофон.
Я заранее приоткрыл все форточки, хотя и предвидел неминуемые возмущения тех, кому вечно дует. Но в этот раз никаких упрёков в мою сторону не было. Видимо, аномальная жара, свойственная нашим краям в последние годы, доставляла дискомфорт даже любителям позакрывать окна. Вскоре поезд тронулся. Я сидел спиной по направлению движения и наблюдал, как красный диск полыхает над Воротами Минска, а мы медленно набираем скорость и удаляемся из столицы, с каждой секундой приближаясь к пункту назначения, который в народе прозвали Городом Солнца. Этим жарким июльским вечером я ехал в Молодечно.
Электричке предстояло остановиться на каждой из двадцати пяти остановок перед конечным пунктом. Путь занимал около двух часов. Для чтения электричку потряхивало слишком сильно. Подслушивать рассказы чужих жизней мне не хотелось: шанс начать сопереживать был очень велик. Я надел наушники, уставился в окно и улетел в свой вымышленный мирок. Спустя несколько станций людей в вагоне стало заметно меньше: в основном его покинули безбилетники, которым обычно необходимо добраться лишь до черты города. До этого в вагоне уже успели побывать один продавец газет и уличный музыкант, исполнивший под гитару отрывок из песни Бориса Гребенщикова «Поезд в огне».
Перед станцией Минское Море в вагон зашёл мужчина — ничем не примечательный, но вполне опрятный человек из той категории продавцов, что предпочитают искать своего покупателя на пересечениях железных дорог. Он поставил свои сумки, доверху забитые товаром, на свободные места, а затем прошёл вдоль всего вагона, раскладывая рядом с пассажирами демонстрационные экземпляры. В этой передвижной барахолке можно было найти всё — от различных видов брелоков и гелевых ручек до мыльных пузырей, медицинских перчаток, средств от клещей и даже отличной литературы, обёрнутой в слегка потрёпанные временем обложки. Мужчина оказался нем. Его продажи сегодня явно оставляли желать лучшего. Большинство пассажиров не обращали на него никакого внимания: продолжали вести свои беседы и делали вид, что его вовсе не существует. Когда мужчина подошёл ближе ко мне, я заметил весьма необычный серебряный кулон в форме пятиконечной звезды, раскачивающийся из стороны в сторону на его шее. «Интересный выбор», — успел подумать я в тот момент. Мужчина между тем настойчиво смотрел мне в глаза и тыкал пальцем в какой-то толстый глянцевый журнал, на обложке которого огромными уродливыми буквами было написано: «Загадки цивилизации майя».
Я вежливо отклонил его предложение и поспешил вернуться к своему плейлисту, как вдруг продавец изменился в лице. Журнал выпал из его рук, а рот беззвучно, но очень широко открылся. Немой мужчина что-то заметил в окне и теперь, дёргая меня за плечо одной рукой, другой показывал в сторону Минского Моря. Я не любитель незапланированных касаний и нарушений моих границ, поэтому поспешил тут же отпрянуть. Я сообразил, что к чему, лишь в тот момент, когда все люди с противоположной стороны вагона двинулись к нашей и, изумлённые, стали прилипать к окнам.
Я не верил своим глазам. Из глубины самого известного водоёма Минска на поверхность взлетел огромный, длиной в два вагона поезда, серый кит. Гигант задержался в воздухе на несколько секунд, а после пластом ударился о поверхность воды, создав невиданные у этих берегов волны. Кит сделал несколько таких неожиданных и эффектных выбросов на поверхность. Затем создание скрылось под водой, вильнув напоследок хвостом, словно прощаясь со взволнованными и шокированными пассажирами. Минское Море осталось позади. Нарастающий гул непонимания заполнял пространство. Из соседних вагонов в наш прибегали люди, чтобы удостовериться, что мы несколько секунд назад стали свидетелями одного и того же события. Я старался не паниковать, но получалось это у меня не то чтобы очень хорошо. Женщина, сидевшая напротив меня, прикрыла глаза ладонями и что-то причитала себе под нос. Немой продавец принялся судорожно носиться по вагону и собирать разложенные товары, будто это и было сейчас спасением.
Привидеться нам всем одновременно это никак не могло. Я рационализировал, пытался родить логичное объяснение феномену. «Всё это розыгрыш! Пранк! И весьма удачный, стоит признать!» Я встал с места и, глядя на ошарашенную толпу, громко заговорил:
— Послушайте! Послушайте меня! Скорее всего, мы стали жертвами розыгрыша!
Я попытался успокоить людей, а заодно и себя.
На меня мало кто отреагировал. В основном я ловил на себе недоверчивые взгляды пассажиров. Люди продолжали метаться из вагона в вагон. Я снова заговорил:
— Это запросто могла быть постановка. Возможно, мы не заметили очень удачно замаскированные экраны, на которые была выведена очень реалистичная графика! Может даже, всё дело в окнах?!
Я осмотрел стёкла — они были вполне обычными.
В этот момент мне показалось, что я говорю сам с собой. Я решил не тратить силы и сел обратно, стал снова посматривать в окно в ожидании очередного чуда, как и все пассажиры. В окне мелькали привычные пейзажи без какого-либо намёка на что-то экстраординарное. В один миг мне даже показалось, что ситуация разрешилась сама собой: гул внутри вагона постепенно стихал, и, возможно, каждый присутствующий внутри себя уже дал явлению собственное, устраивающее именно его объяснение. Но в этот момент в вагоне раздался голос. Источником оказался тот самый динамик, из которого обычно доносятся едва понятные заклинания машиниста. Теперь же какие-либо помехи отсутствовали, а голос говорящего, казалось, был способен своим ярким тембром пробудить даже человека в коме:
— Уважаемые пассажиры! Приветствуем вас на пути к Городу Солнца! С вами говорит машинист поезда. Я попрошу несколько минут вашего внимания и капельку терпения. Скоро вам всё станет понятно!
Удивительным свойством обладал голос этого машиниста. Пассажиры, будто зачарованные, садились на места, выдыхали и успокаивались. От прежней паники, которой был пропитан каждый миллиметр пространства, ничего не осталось. Все внимали голосу свыше, направив взгляд в сторону динамиков. Машинист продолжал:
— Сегодня вам, дорогие друзья, несказанно повезло! Оказавшись здесь, в этом поезде, вы невольно обрели уникальный шанс: стать свидетелями того, что обычно засвидетельствовать невозможно, ведь оно надёжно скрыто от посторонних взглядов. И начнём мы с небольшого пояснения! Ещё до самых первых мгновений существования нашего Мира, когда само время ещё вовсе и не стало тем, что мы сейчас называем временем, наши Создатели или Боги, или то, что мы сейчас мыслим как Богов, рождали Идеи. Дорога в Город Солнца — одна из таких идей. Суть идеи такова. Один раз в сотню лет абсолютно случайным людям, независимо от их социального положения, заслуг, характера, талантов и особенностей, будет дарован шанс заглянуть за завесу, скрывающую тайны мироздания. Всё, что будет вами увидено и услышано, понято и не понято во время путешествия по этой дороге, принадлежит только вам. Вам решать, что делать с постигнутым знанием: передавать дальше в виде легенд и мифов, научных формул или теорий, стихов или музыкальных произведений либо сохранить этот опыт лишь для себя. Такие дороги открывались в своё время древним жрецам и шаманам. По этому пути проходили Будда Гаутама, Платон и Иисус Христос, Спиноза и Эйнштейн, Бах и Боб Марли, и многие-многие другие, чьим именам не суждено было попасть на страницы книг. Сегодня я буду вашим провожатым. Наслаждайтесь поездкой, и приятного вам постижения тайн мироздания!
Динамик выключился. Приблизительно через минуту какая-то женщина в соломенной шляпе (на вид ей было около шестидесяти лет) встала и нарушила тишину, образовавшуюся после рассказа машиниста:
— А на кой чёрт мне сдались ваши тайны мироздания? Эй, машинист хренов, в Олехновичах электричка остановится или нет? Мне там выйти надо!
Машинист, конечно, ей уже не ответил. В вагоне нашлись те, кто явно поддерживал женщину. Шум снова медленно затапливал помещение. Люди паниковали. Видимо, рассказ нашего провожатого, как он сам выразился, вызвал противоположную реакцию. «Что ж, это всё ещё похоже на розыгрыш», — подумал я, но в этот раз предпринимать попытки что-то донести до моих компаньонов по путешествию не стал. Как раз в этот миг за окном можно было наблюдать новый феномен. Железная дорога делала изгиб — мы только что миновали ветхую деревянную церквушку и должны были при такой скорости очень скоро потерять её из виду. Но вместо этого, сохраняя ту же скорость, мы практически не отдалялись от строения. Мы будто и двигались вперёд, и стояли на месте одновременно! Поезд, казалось, на невидимых цепях тащит за собой кусок зафиксированной реальности! Это ощущение меня поразило. В вагоне, видимо, не все сразу успели понять и заметить изменения в пространстве-времени. «Ох, как же не повезло тем, кто упустил этот шанс», — подумал я, когда реальность вдруг неожиданно вернулась к своим заводским настройкам и христианский храм мгновенно исчез из моего поля зрения. Сомнения насчёт моей теории розыгрыша закрались мне в голову.
Может быть, я сплю? Точно! Это оказалось весьма логичным объяснением! Так, если сейчас я нахожусь во сне, то могу без последствий вытворять всякие чудесные вещи! Я встал с места и решил проверить свою гипотезу. Я подошёл к одной из дверей в вагоне, прислонился к ней спиной, затем разбежался и, преодолев несколько метров, прыгнул как можно сильнее, вытянув при этом правую руку вперёд, словно супермен. А уже через пару секунд, лёжа посреди вагона и ощущая болевые последствия моего необдуманного действия, я осознал, что, скорее всего, это никакой не сон. Мой неудавшийся полёт внутри вагона, казалось, не вызвал особого интереса у пассажиров. «Ну и правда, подумаешь, обычный случай для пятничной электрички, тут и не такое иногда увидишь». Я вернулся на место и, слегка смущённый, направил взгляд в сторону какого-то посёлка.
— Хорошая попытка, молодой человек, — обратился ко мне мужчина лет шестидесяти, который сидел напротив меня.
— Не понял, — отозвался я. — А, вы про это.
— Я сделал то же, что и вы, но немного другим способом. Первым делом я решил проверить, не сплю ли. Для этого достаточно было прислушаться внимательнее к ощущениям в теле. Во сне, понимаете ли, ощущения собственного тела очень специфичны. Самая удачная метафора, которая приходит мне на ум, — оно ощущается «ватным», и способность влиять на реальность очень ограничена. Я всего лишь глубоко подышал и с уверенностью могу сказать, что не сплю. Хотя вопрос, конечно, философский.
Мужчина улыбнулся.
— А вы как думаете, что происходит? — спросил я собеседника.
Он пожал плечами.
— Пока предпочитаю доверять машинисту, — мужчина посмотрел на динамик. — Пока его слова — это единственное, на что можно опираться.
— И вы действительно можете поверить в то, что тайны мироздания можно постичь в электричке по дороге до Молодечно?
Мужчина задумался, а через несколько секунд с воодушевлением ответил:
— А почему бы и нет!
Дальше случилось следующее. Поезд сначала неожиданно затрясло, а затем мы ощутили на себе сильное ускорение, вообще не свойственное таким электричкам. Кончилось это тем, что мы очутились в воздухе. Электричка летела и рассекала собой пузатые летние облака. Женщины кричали. Дети были в восторге. Мужчины вообще не знали, как реагировать, и поэтому использовали слова из запрещённого словаря. Более молодые пассажиры предпочитали наблюдать происходящее через экраны смартфонов. Но летать по небесным просторам нам пришлось недолго. Поезд неожиданно стал терять свои физические свойства, будто невидимый художник медленно стирал ластиком эскиз, нарисованный карандашом. Когда поезд окончательно исчез, мы, совершенно не управляя процессом, летели в потоке — обездвиженные, будто прикованные к воздуху. Пространство вокруг нас менялось. Мы, как летающая змейка, собранная из человеческих тел, то оказывались в окопах Второй мировой войны, пролетая прямо перед испуганными глазами раненых солдат, то становились свидетелями постройки египетских пирамид, то летели в пустом пространстве безо всякого намёка на малейший источник света.
Когда американские горки по эпохальным событиям Вселенной кончились, мы снова оказались в поезде, который мгновенно материализовался и с грохотом рухнул на рельсы около станции Олехновичи. Женщине в соломенной шляпе уже, видимо, не очень-то и хотелось выходить именно здесь. Она сидела побледневшая и расстроенная. Неудивительно, ведь только что она стала свидетельницей того, как страдали заключённые ГУЛАГа.
Я обратил внимание, что немой продавец снова активизировался. Он ходил по вагону с одним из своих журналов и что-то очень настойчиво пытался сообщить пассажирам. В ответ он получал лишь небрежные отмашки. Вскоре мужчина дошёл и до меня. Я попытался понять, что же всё-таки он хочет сообщить. Продавец указывал на серию коротких заметок в том самом журнале, который рекламировал мне до этого. Это были гороскопы для всех знаков зодиака. Я взял журнал из его рук и прочитал текст, напечатанный как предисловие к самим гороскопам (именно на него своим жестом просил обратить особое внимание продавец): «Месяцу июлю 2025 года предстоит сыграть особую роль в масштабах Вселенной. По прогнозам современных экстрасенсов, именно в этот период будет открыт портал к энергетическим источникам, питающим всю Вселенную. Некоторым знакам посчастливится попасть в поток и ощутить высочайшие вибрации, берущие своё начало из самой сердцевины жизни».
События совершили неожиданный поворот. Журнальчики с витрин захудалых ларьков, которые я всегда считал низкосортным чтивом для людей, не желающих думать, оказались совсем не тем, за что я их принимал!
Между тем электричка внезапно нырнула вниз. Это означало лишь одно: сейчас у всех нас опять случится приступ ощущения высочайших вибраций. Поезд мчался по какому-то тоннелю, мы погрузились в непроглядную тьму. Свет появился так же внезапно, как исчез. Поезд вылетел из мрака, как снаряд из пушки, и теперь застыл в воздухе. Время снова замедлило свой ход. За окном поезда мне открылась давно забытая сцена, событие из моего далёкого прошлого, которое сейчас, как увядший цветок под воздействием целебных вод, вновь расцветало у меня на глазах. Я увидел маленького мальчика в тёмно-синих колготах, вязаных носках и белом свитере. Он стоял посреди гостиной комнаты, залитой тёплым светом, и показывал указательным пальцем в сторону поезда, зависшего в пугающей темноте соседней спальни. Этим мальчиком был я.
— Там… ну-на! — говорил мальчик. — Там… ну-на!
Затем ко мне подошла моя мама, взяла меня за руку, медленно подвела к темноте и зажгла свет. Поезд мгновенно вынырнул на поверхность — и снова подо мной загрохотала привычная металлическая дорога.
— Простите, что вы только что видели?! — спросил я у мужчины, с которым у меня до этого состоялся диалог о снах.
Его глаза намокли, но он не позволил себе большего.
— Я видел свою родную деревню. Яблоневый сад, сияющие звёзды… я ещё совсем маленький мальчик. Я показываю пальцем в небо, с надеждой дёргаю своего папу за рукав, пытаюсь показать ему… я что-то заметил в ночном небе! Но мой папа не видит! Только что я видел себя… я видел себя, который, как оказалось, видел себя, — ответил мужчина.
До Города Солнца оставалось около сорока минут привычного времени. По дороге нам ещё встречались кентавры и грифоны, хтонические и водные божества, космические чудовища, что уничтожали старые и рождали новые звёзды. Мы проехали по полям, усеянным причудливыми цветами, чьи необычайно хрупкие лепестки были сплетены между собой в узоры, подобные тем, которые можно увидеть в снежинках. Мы видели деревья небывалой высоты. Перед нами возникали фигуры: привычные нам квадраты, круги, треугольники, но они были идеальны, фундаментальны, состояли из частиц, которые больше нельзя было разбить на частицы более мелкие. Можно сказать, что мы видели… нет, лучше сказать, что мы чувствовали идеи этих частиц.
Скоро я почувствовал себя изрядно вымотанным. Мне уже не хотелось искать всему произошедшему какое-то рациональное объяснение. Я решил расслабиться и всецело отдаться потоку. Мы проехали станцию Красное. В местном костёле, видимо, проходила служба, потому что я ощутил мощную вибрацию, всколыхнувшую все мои внутренности. Поезд тоже слегка потрясло. А затем вновь захрипел динамик. К нам обращался машинист поезда:
— Уважаемые пассажиры! Скоро мы прибудем на конечную станцию. Надеемся, что вам понравилось путешествие и вы ещё не раз воспользуетесь услугами «Беларускай Чыгункі». — Последняя часть явно была сказана с иронией. — А я прощаюсь с вами и желаю вам всего наилучшего.
Затем качество звука в динамиках резко ухудшилось, и включилась привычная запись женского голоса. Мы прослушали стандартную информацию для пассажиров перед прибытием. Мой родной город уже был совсем близко. Пассажиры принялись стягивать с верхних полок багаж. Послышались привычные разговоры. Женщина в соломенной шляпе возмущалась, что ей ещё долго придётся ожидать поезда до Олехновичей. В общем, вагоны наполнялись хорошо знакомой провинциальной суетой. Мы проехали под мостом, разделяющим новый и старый город. До вокзала оставалось совсем чуть-чуть. В вагоне уже образовалась очередь на выход. Записанный женский голос сообщил, что мы прибыли на конечную станцию — Молодечно. Я схватил с верхней полки свою дорожную сумку, и она показалась мне подозрительно тяжёлой, будто за время путешествия успела наполниться невидимым содержимым. Отчасти это ведь действительно было так.
Пока люди медленно покидали вагон, я размышлял. Размышлял о том, как именно мне поступить с увиденным сегодня. Мне со многими хотелось поделиться, рассказать о пережитом. Но поверят ли мне? Скорее, сочтут сумасшедшим.
Когда мои ноги ступили на родную землю и я оказался на платформе, ко мне неожиданно подкатила головная боль и ощущение недомогания. Мне казалось, что меня что-то сильно придавливает к земле. Голова закружилась. Сзади кто-то подошёл, и мне на плечо легла тяжёлая рука.
— Парень… парень! — Это оказался тот мужчина, который рассказывал про деревню, звёзды и отца. — Слушай, а зачем тебе всё это нужно? Если не секрет, конечно.
— Что? Что нужно? — я не понимал, о чём идёт речь.
— Ну это! Всё барахло! — показал пальцем мужчина.
Голова перестала кружиться. С моих глаз будто сползла невидимая вуаль, всё это время скрывавшая от меня истину. Я стоял на платформе, а в руках держал две тяжеленные сумки, набитые разным барахлом, третья висела у меня на плече. Я уронил всё на асфальт и полез в свой портфель проверить кошелёк. Внутри отсутствовали все деньги — полторы тысячи белорусских рублей наличными.
— Долго тебя этот немой умелец обрабатывал! С самого Минского Моря! Но ты не сильно-то и сопротивлялся, даже рад был! Продавец он, надо сказать, что надо! — Мужчина похлопал меня по плечу и ушёл.
Я стоял на родном асфальте Города Солнца. Вечерний ветерок нежно обдувал моё лицо, которое выражало одновременно радость и лёгкую грусть. Улыбался я потому, что никогда ещё не ощущал себя таким полнейшим лохом. А грустил потому, что мне так и не удалось постичь тайны мироздания.
Редактор: Глеб Кашеваров
Корректор: Александра Каменёк
Другая художественная литература: chtivo.spb.ru