В столице Удмуртии музыкой и словом вспомнят большого русского поэта Николая Рубцова, его стихи и их героев
В пятницу 7 октября на сцене Удмуртской филармонии в 19:00 Академическая хоровая капелла республики под художественным руководством Андрея Елисеева вместе с Государственным симфоническим оркестром региона представят программу «90 счастливых лет», посвященную видному юбилею вокального творческого коллектива. О репертуаре первого отделения мы уже рассказали любителям музыки, а произведение, которое прозвучит во второй части юбилейного события – поэма для солистов, хора и симфонического оркестра «Русские элегии» Юрия Толкача на стихи Николая Рубцова – заслуживает персонального внимания.
Юрий Толкач в великом ряду
В мировом музыкальном искусстве к жанру элегии (от греческого ελεγεια - жалоба, камерное произведение задумчивого, печального характера) в прошлом обращались исключительно великие имена. В этом ряду элегистов надо было вспомнить Пёрселла, Бетховена, Листа, Грига, Вагнера, Дебюсси, Массне, Эйтора Вилла-Лобоса, Чайковского, Рахманинова и других выдающихся композиторов. В марте 2021 года, когда в Ижевске на сцене Удмуртской филармонии состоялась премьера «Русских элегий», в эту удивительную компанию можно было по полному праву включать нашего авторитетного композитора Юрия Толкача.
Широкая гамма переживаний
Его поэма во всех отношениях получилась масштабным полотном. Для начала возьмем временной фактор, потому как первые наметки для «Русских элегий» Юрий Львович сделал еще в 2009 году, параллельно сочиняя другую музыку.
В 2020 году композитор полностью завершил рубцовский цикл, включив в него семь стихотворений в широкой и разноплановой гамме сюжетов, переживаний и состояний их героев. От ироничных бытовых атмосферных зарисовок до пронзительных метафор и фантазий, авторская наблюдательность и жуткая образность которых способна напугать неискушенного зрителя.
Повторимся, что из собрания стихов Николая Рубцова Юрий Львович положил на музыку семь. Эту линейку сложили - «Душа хранит», «Вечерние стихи» («Сижу себе, разглядываю спину / Кого-то уходящего в плаще, / Хочу запеть про тонкую рябину, / Или про чью-то горькую чужбину, / Или о чем-то русском вообще…»), «Зимним вечерком», «Зимняя ночь» («И мерещится мне, что в жилище / Кто-то пристально смотрит всю ночь»), «Дорожная элегия», «Посвящение другу» и «На озере» («О, этот светлый покой-чародей, очарованием смелым, / Сделай меж белых своих лебедей, черного лебедя – белым…»).
Строчки, частички и отзвуки жизни
Интересно, что в стартовой фазе этой работы автор намеревался включить в свою поэму еще одно стихотворение Рубцова – «Тихая моя родина…». Пожалуй, одно из наиболее известных. Даже до хрестоматийности, как и «Букет» («Я буду долго гнать велосипед…»)
– Правда, в итоге я решил отказаться от данной задумки, потому что на эти стихи написана целая очередь бардовских версий, – после премьеры незаурядный Юрий Толкач, не терпящий тиражирования, приоткрывал особенности собственной творческой мастерской. – Мой выбор стихов для большого произведения оказался закономерен. Погрузившись в рубцовские строчки, я как бы общаюсь со многими своими знакомыми и дорогими мне людьми. Увы, уже ушедшими от нас. Думаю, что в них тоже была частичка Рубцова – художника и человека. В его лирических героях я узнаю черты моих воткинских родственников из Заречного Конанка – поселка на городской окраине. Воткинск – моя духовная родина и рядом со мной там жили самородки-мастеровые, редкие оригиналы калибра шукшинских чудиков, глубоко верующие люди, горькие пьяницы и забористые частушечники. В эпизодах драматичной биографии Рубцова, его неприкаянности, метаниях, я узнаю отзвуки жизни многих моих коллег, богато одаренных, подверженных страстям, которые сгубили немало талантов, ушедших от нас несвоевременно рано.
Исходя как раз из контрастности рубцовской поэзии, композитор подбирал музыкальную стилистику нового произведения. Поэтому-то в сюжетах «Русских элегий» можно услышать знаменный распев русской лирической протяжной песни, плясовые наигрыши, бардовские лирические аккорды, эстрадно-ресторанный репертуар 50-60-х годов и бытовой русский шансон.
Сопереживание состояниям человека
Неслучайно, что из многочисленных толкований тех самых «жалобных песен», элегий Юрий Толкач выбрал длинное, но редкое определение.
– Картины природы или рассуждения лирического героя часто окрашены настроениями печали. Они связаны с глубокими размышлениями о жизни и смерти, судьбе человека, сущности человеческих отношений, жизненных противоречиях и вечной проблеме взаимоотношений поэта и общества, – в увертюрном конферансе перед премьерным показом «Русских элегий» композитор заранее настраивал чувства публики на эмпатию. На осознанное сопереживание эмоциональному состоянию другого человека.
Для самого Юрия Львовича эмпатия давно стала его alter ego. Причем «вторая сущность» этого художника во многом воспитывалась и формировалась не только на музыкальных примерах, но и на образцах великой литературы. Прозы и поэзии для вдумчивого интеллектуального и чувственного чтения и в качестве мотивов для создания вокальной музыки.
Здесь личность с чутким ухом к сильной поэзии, прежде Юрий Толкач обращался к сочинениям Пушкина, Блока, Кузмина и других поэтов Серебряного века, а из зарубежного наследия перекладывал на музыку стихи Боккаччо, Верлена, Элиота и Эмили Дикинсон.
– Ну а потом наступило время Николая Михайловича Рубцова, – пояснял Юрий Львович и переспросил. – Что меня к этому подтолкнуло?! Повидав на свете множество талантливых людей с тяжелой трагической судьбой, наверное, я постепенно начал прекрасно понимать их. В России талантам почему-то всегда жить нелегко. В поэме «Русские элегии» мне хотелось отдать дань памяти одному из величайших русских поэтов ХХ века. В своей поэзии Рубцов воплотил богатство и разнообразие, противоречивость и загадочность русской души, воспел красоту русской природы и показал важность неразрывной связи нашего прошлого и настоящего...
Великие вологжане-художники
По мысли композитора «Русские элегии» оказались проекцией духовных исканий и жизненного пути поэта Рубцова. Его сильные и даровитые в технологии сочинения стихи не потеряли за технологическим мастерством душевной искренности, чистоты и демократичности.
Не зря же на стихи этого вологжанина, родившегося в селе Емецке 3 января 1936 года в знаменитом Ломоносовым Холмогорском районе Архангельского края (в 30-х годах Северного края), было написано много заветных песен, которые под гармонь или гитару порой исполнял сам поэт.
Отвлечемся на минуту и скажем, что Вологда и Вологодчина дали пространству под названием Русский мир множество больших художников – Варлама Шаламова, Николая Клюева, Василия Белова, Валерия Гаврилина.
Каждого из них отличала завидная мера таланта при незавидной мере испытаний. Во всем этом к своему землячеству примкнул и Николай Рубцов.
Январское пророчество поэта
Музыкальность его стихов делала эти песни настолько мелодичными и задушевными, что они как истинно народные легко «уходили в народ». При этом Николай Рубцов нежадно, не собственнически, при полном отсутствии мещанства в натуре своей, совсем как Есенин, запросто отпускал их от себя, не держась за авторство и не качая свои права на него.
Много позже уже после трагической гибели поэта 19 января 1971 года в бытовой ссоре с Людмилой Дербиной, задушившей поэта (как тут не вспомнить опять же Есенина, точней его уход из жизни), люди с изумлением узнавали о том, что у их любимых песен, оказывается, есть не только автор-композитор, но и автор слов. Удивительный поэт Николай Рубцов.
А песни эти – «В горнице моей светло», «Тихая моя родина…», «Улетели листья», тот же «Букет», «Размытый путь», «Нагрянули», «Осенняя песня» и песня из альбома Александра Градского «Звезда полей» – пророческая «Я умру в Крещенские морозы» – пусть изредка, но до сих пор запевают в России…
Текст: Александр Поскребышев
