...Ещё возле входной двери находясь снаружи, Настя услышала прекрасные звуки вальса. Великолепная мелодия плавно плыла, заполняя всё пространство. Она бесшумно раскрыла дверь, торопливо вошла в гостиную. Савелий сидел за роялем и, как настоящий музыкант играл восхитительный, неповторимый вальс. Анастасия была поражена его состоянием! Казалось, что он и инструмент были одним целым. Прекрасные звуки легко и будто бы сами исходили из-под его длинных пальцев. Боже! Она понятия не имела, что он такой виртуозный музыкант. Присутствие инструмента в доме, считала лишь частью интерьера… А тут такое! Настя стояла в несколько шагах от мужа, боясь дышать. Заулыбалась, увидев на диване рядом спящих детей. Подошла к Савелию, обняла его за плечи со спины и, облокотившись на его левое плечо, перекинувшись вперёд, нежно начала целовать любимого, этим показывая своё восхищение. Он сразу же прекратил играть. Разочарованно взглянула в его глаза.
— Пожалуйста, сыграй для меня что-нибудь…
Мужчина одним движением рук, обхватив жену за талию, посадил себе на колени.
— Ты так долго отсутствовала, я успел соскучиться.
Мельком взглянул на спящих детей. Она поняла его мысли.
— Нет… и не думай! Что они увидят, если вдруг проснутся.
Он всё же со всей нежностью поцеловал её. Увидел, как страсть заволокла любимые глаза, как её дыхание участилось.
—Савушка, почему ты никогда не говорил мне об этом? Никогда не играл для меня?
— У нас есть занятие, которое мне нравится гораздо больше...
После душа она вошла в их комнату, тело ещё помнило его страстные прикосновения, губы пылали от жарких поцелуев, ноги ещё были слабы от сладостного напряжения. После гардеробной, в которой она переоделась в бирюзовый костюм (Савелий очень любит, когда она в нём), подошла к столику возле дивана, на котором стоял раскрытый ноутбук. Посмотрела на монитор, на котором была очень красивая картина с великолепной девственно природой. «Перелистнула» далее… А там! Вся компания друзей мужа в полной экипировке, на фоне стремительного крутого водопада! На фотографии среди крепких мужчин не было Савелия.
—Боже! Он скучает! У него ностальгия! – тихо вслух произнесла молодая женщина. Без сил опустилась на мягкий диван.
Она не слышала, как он появился рядом с мокрыми волосами, с полотенцем на бёдрах.
— Савушка, прости, я, наверное, влезла, куда мне не следовало бы, но фотография была просто великолепной…
Он одной рукой закрыл компьютер, а второй обхватив жену, поднял её с дивана, затем подхватил на руки.
— Ты имеешь право знать всё обо мне. Не надо оправдываться!
—Но, похоже, что я ещё не скоро всё узнаю о тебе! В тебе столько таинственного и загадочного, как оказывается, таится… А ты не торопишься со мной всем делиться!
— Я весь твой! Ничего от тебя не скрываю… Может быть, просто я о чём-то забываю тебе сказать… Потому что жизнь с тобой так прекрасна, что мне ничего не нужно… Хочу только любить тебя…
— Савушка, ты неутомимый! Ты великолепен! – счастливо смеясь, произнесла она, чувствуя, как его руки снова принялись бесцеремонно за своё дело. – Но там внизу дети одни!
— Самые прекрасные слова для мужчины!
— Но там внизу дети одни...
Она с усилием, но ласково оттолкнула его от себя и бегом направилась к двери...
Савелий стоял у окна и задумчиво смотрел в темноту, когда она вошла из детской, после того как малыши крепко заснули.
— Савушка, ты тоскуешь о своих друзьях… и по походам?
—Нет, любимая! Всё, что мне нужно у меня есть! Ты и дети! Это всё кто мне нужен! – он произнёс эти слова так, что она поверила ему, но в глубине души понимала, что ему хочется вырваться из каменных джунглей хотя бы на несколько дней.
С тех пор как она узнала о его опасном увлечении, что-то неотвратимо тяжёлое наполнило её сердце. Понимала, что удерживать его возле себя любой ценой она не сможет, да это будет и невозможно, потому что, то с чем он жил столько лет не отпустит его. А она из любимой может превратиться не во врага, а просто хотя бы в препятствие к его полноценной жизни. Она решила больше не говорить с ним об этом, просто быть ещё более внимательной к нему. Ещё более ласковой и страстной, попытаться заменить ему, то, что он получал, спускаясь со стремительных водопадов, минуя убийственные пороги…
Через несколько дней она случайно подслушала разговор мужа с кем-то из друзей и поняла, что он готов поехать в экспедицию и им предстоит нелёгкий разговор. Отойдя от двери, быстро удалилась в направлении своей комнаты. Тревога и боль заполонили её сердце. Тяжёлое предчувствие наполнило душу. Неужели они должны сейчас серьёзно поссориться? После того единственного раза, когда они ещё не были женаты и он, узнав о её беременности, странно отреагировал на это… Больше не было ни мелких, ни крупных ссор. Он не сердился на неё даже когда она, будучи беременной Сашенькой, иногда позволяла себе быть чем-то недовольной и раздражённой. Когда она ревновала его к каждой женщине оказавшейся рядом с ним, Савелий просто успокаивал её, находя нужные слова.
Через неделю он уехал, оставив её с неугасимой тревогой и болью в любящем сердце….
… Ночь перед его отъездом была бессонной. Страстные разговоры и споры о необходимости поездки, сменялись ещё более страстными любовными играми. Настя плакала, пытаясь остановить его, а он уговаривал и успокаивал её, говорил, что он ненадолго и скоро вернётся, что время пролетит быстро и, тогда, он больше не поедет никуда. Только, если с ней и детьми! В крайнем случае, если понадобится — в командировку…
Она проснулась, после того как задремала уже при ярком свете утра, его рядом не было. Он ушел, не разбудив её! Настя чувствовала себя совершенно разбитой после пережитой бурной ночи. Нет, это не от того, что муж был неутомим, лаская её. Это было, что-то другое, что не отпускало её с тех пор, как она поняла, что неотвратимость поездки неизбежна. Она заплакала. Горячие слёзы текли по её лицу, капали на полуобнажённую грудь. Таких горючих слёз не было с тех самых пор, как он приехал за ней к тёте, нашёл её на валуне…
Савелий несколько раз звонил ей, успокаивал, не уставал говорить о своей любви. Сообщил, что они на этот раз на Кавказе, но не сообщил ей на какой реке. Она бросилась к компьютеру, искала какие реки подходили для сплавления по этим бурным рекам и речушкам. Некоторые из них были очень опасны…
Савелий снова позвонил в четверг и сказал, что к началу следующей недели он будет дома.
Она воспрянула духом, но какая-то неотступная тревога, всё же, давила на неё. Настя начала готовиться к его возвращению. Думала над тем, какие блюда приготовить к праздничному столу. Пыталась отвлечься, гуляя с детьми.
В пятницу ей нужно было побывать с детьми в поликлинике, няни одна за другой взяли отгулы.
Молодая мама стояла у окна, ожидая возвращения водителя Алексея, его отправили за продуктами.
— Анастасия Зиновьевна, какие будут дальнейшие распоряжения? – спросил тот, когда вошёл с сумками в дом, этим он вывел её из задумчивости. До этого она долгое время стояла у окна глядя на тучи, быстро бегущие по небу.
— Распоряжения? Распоряжения будут… Сейчас обедать. Зинаида Михайловна, накормите нашего молодца вкусным и сытным обедом. За тем, Лёша, ты поедешь со мной и детьми в поликлинику. Мне с двоими трудновато.
— С удовольствием! – отозвался водитель.
— Спасибо, — с грустной улыбкой сказала молодая хозяйка.
Водитель направился в кухню, а у Анастасии зазвонил телефон, с которым она эти дни не расставалась.
Зинаида Михайловна и Алексей услышали обречённый крик Насти:
— Это гнусно и гадко так жестоко шутить! Вы кто? Я не верю! Вы лжёте! Нет! Нет! Этого не может быть! – кричала она.
Оба бросились в гостиную. Увидели искажённое, испуганное бледное лицо хозяйки. Телефон выпал из ослабевшей руки глухо упал на пол и она, пошатнувшись, расслабленная рухнула на ковёр без чувств.
— Настенька! Настенька, что с тобой? – женщина подбежала к ней. Бескровное лицо испугало помощницу. – Милая! Милая девочка, ты наша, что случилось? Что ей сказали?
Лёша принёс воду, но брызги холодной воды не привели её в чувства.
— «Скорую»! Вызывай «скорую»! – не зная как вернуть её к жизни, попросила дрожащим голосом Зинаида Михайловна.
Водитель выполнил просьбу, а затем с телефона Насти перезвонил по тому номеру, который был последним во входящих звонках.
— Вы только что звонили по этому номеру… Что Вы сказали Анастасии Зиновьевне? — Что? Что? – удивлённо ничего не понимая, воскликнул он. — Этого не может быть...
— Лёша, что? Что? – стоя на коленях, возле Насти, крикнула женщина. Она держала в своих ладонях её голову, продолжая брызгать на лицо водой.
Тот невидящими глазами смотрел на Зинаиду Михайловну.
— Он сказал, что Савелий Георгиевич… погиб…
— О, Боже! – вскрикнула женщина. – Боже! Как же это? Что же, теперь, с ней будет?
Она зарыдала, обливая лицо Насти своими слезами, та застонала, открыла глаза.
— Его больше нет… Он сказал, что его больше нет, — шептала она. – Я не верю… Это ужасная шутка… Просто жестокая шутка…
Настя снова потеряла сознание. Казалось, она не дышала.
Врачи со «скорой» сделали ей уколы, некоторое время побыли возле молодой женщины, уехали.
Алексей отнёс хозяйку в её комнату, уложил в постель. Она открыла глаза.
— Как же я буду без него? Я… не смогу без него… А дети? Как я скажу Арише, что её папочки больше нет?
Зинаида Михайловна позвонила Аделаиде Рудольфовне, та приехала вся в слезах поддержать Настю, понимая, что утешить её невозможно.
Послали машину за Натальей Зиновьевной.
Настя то приходила в сознание, тогда она просила принести ей детей. То снова впадала в забытьё, замирая она, казалась неживой…
Она стояла у гроба высокая и прямая, на негнущихся ногах вся в чёрном. Не переставая гладила бездыханного мужа по волосам холодной рукой. Неотрывно смотрела на его лицо. Ожидая, что он откроет глаза, улыбнётся нежной улыбкой и снова скажет ей о своей любви…
Время шло. Кто-то что-то говорил. Кто-то о чём-то шептался. А она ничего не понимала, стояла в объятиях Серафимы и водителя Лёши. Они надёжно поддерживали её, зная, что Настя стоит здесь только благодаря сделанным уколам.
Её губы шептали беззвучно какие-то слова, которых никто не слышал.
Люди начали подходить прощаться, а она всё смотрела на любимое лицо мужа, только теперь холодное и неподвижное. Не понимала, почему лежит здесь? Почему так много народа собралось возле них?
Настя наклонилась, прикоснулась своим лбом к его голове. Поцеловала в ледяные губы…
— Прошу тебя, поднимись… Идём домой… Нас ждут дети… — шептала она.
Она, вдруг, обхватила руками его лицо, произнесла, гладя его остывшие щёки большими пальцами.
— Посмотри на меня… — шептала она.
Затем уже громче потребовала:
—Посмотри на меня!
Вдруг все услышали её душераздирающий крик:
— Посмотри, на меня! Почему ты не откроешь глаза? Посмотри, на меня! Я умру без тебя!
Ноги подкосились, она бы упала на землю, но сильные руки водителя подхватили её. Он вынес её из толпы, усадил на скамейку. Женщина-врач торопливо намочила вату, бесцветной жидкостью, поднесла её к безжизненному лицу. Прошло много времени, прежде чем она отреагировала на резкий запах нашатыря. Настя вздрогнула, отшатнулась от руки доктора. Резко поднялась, хотела вернуться к могиле, но снова потеряла сознание, упала на своевременно подставленные мужские руки…
Время шло день за днём. Настя не замечала его. Она не знала, когда заканчивается ночь и начинается день. Когда наступал вечер, переходивший в ночь, когда ночь сменялась утром. Всё смешалось в её жизни. Пыталась играть с детьми, машинально ласкала их, кормила. Было невыносимо смотреть на неё, казалось, её кожа стала прозрачной. Сама себе отрезала косу, получилось не ровно и грубо.
Наталья Зиновьевна снова пыталась против её воли кормить, уговаривала, заливаясь слезами. Женщина понимала, что если ей не удастся вернуть её к жизни в ближайшее время, она уйдёт следом за Савелием.
— Доченька моя! Очнись! Услышь меня! Ты же умрёшь! Оставишь деток сиротами… Что я могу им дать? Они же совсем маленькие, а я не успею их вырастить… Очнись, милая! Очнись! Что же ты окаменела? Что же ты ничего не чувствуешь? Давай, поплачь! Поплачь! Тебе легче будет! Доченька, неужели тебе не жалко деток своих? Они нуждаются в тебе… Пожалей, хотя бы, их! Слышишь? Очнись, деточка моя! О, горе! Горе! Поплачь! Прошу тебя, поплачь! – умоляла женщина, глядя на убитую горем племянницу. Она стояла на коленях возле кровати Насти, на которой та проводила почти всё время. – Умоляю, услышь меня! Ну, поплачь, прошу тебя!
Безучастно смотрела на потолок...
Приехала Аделаида, она часто навещала Настю, пыталась поговорить с ней, но та упорно ни на кого не реагировала. Вошла в комнату, увидела истерзанную горем Наталью, стоящую рядом с кроватью на коленях всю в слезах.
— Аделаида… — простонала она. – Аделаида, я не знаю, что делать… У меня больше нет сил! Помоги! Помоги ей! Сделай, что-нибудь! – зарыдала женщина от безысходности.
Та подошла ближе, села на кровать рядом с Настей, посмотрела в её лицо, взяла руку и ахнула. Её рука была ледяной.
— Наталья…, Наталья Зиновьевна. Помогите, мне её поднять. Нужно её умыть и одеть. Мы поедем… проедемся с ней.
— Что ты решила? Хочешь, на кладбище её свозить?
— Если понадобится, съездим и туда, — ответила Аделаида. – Боже, что она с волосами сделала? – ужаснулась женщина, увидев огрызки некогда восхитительных волос. – Дайте платок. Потом парикмахера привезу.
Усадив бесчувственную, безвольную всю в чёрном одеянии Анастасию на сидение рядом с собой, пристегнула её.
Аделаида торопливо заняла своё место, тронулась в путь.
Ехали молча. Настя сидела, не двигаясь, закрыв глаза. Сердце Аделаиды разрывалось, глядя на её страдания. Чувствовала ли женщина, какие муки испытывает её молодая подруга. За эти недели она очень изменилась внешне. Огромные серые глаза провалились, вокруг них появились тёмные круги. Нос заострился, скулы выпирали и были совершенно бледны, как - будто на них никогда не было яркого румянца. Губы обветрены, искусаны в кровь, превратились в некое их бледное подобие.
Машина остановилась возле мрачноватого старинного особняка. Настя, так же, сидела с закрытыми глазами, не двигаясь.
Часть 37 ------------------------------------------------------------------- Часть 39
