В Петрограде было жутко. Дезертиры хлынули домой. Голодные солдаты были повсюду - на улицах, в захваченных дворцах, в очередях за хлебом. На балконе особняка Кшесинской митинговал Ленин. В саду Кшесинской прогуливалась революционерка Александра Коллонтай, накинув на плечи горностаевое пальто балерины. В это время сама Матильда тряслась в грубой телеге на другом конце охваченной безумием страны. Прима Императорского театра пыталась добраться до черноморского порта, где можно было попробовать сесть на иностранный корабль и сбежать в безопасную Францию. Подруга и воспитанница Матильды, балерина Тамара Карсавина, с трудом пробиралась через карельскую чащу к Белому морю, ночуя в крестьянских избах и прячась от красных комиссаров.
Эсмеральда и Сильфида
В балетном мире дружбы не бывает. Театр - это закулисные интриги и битое стекло в пуантах. Но отношения двух легендарных балерин - Кшесинской и Карсавиной - стали счастливым исключением из жестокого правила. Матильда и Тамара были слишком разными, чтобы конкурировать друг с другом. Кшесинская - на 13 лет старше, житейски опытная, дерзкая, ослепительно яркая, обожающая наряды и драгоценности; Мариинский театр был ее империей, и царствовала она в нем самодержавно.
И Тамара - скромная, худенькая, наивная девушка, порой забывавшая причесаться, буквально боготворившая свою наставницу, но при этом отыскавшая свой путь в танцевальном искусстве. Лучшей партией Кшесинской стала страстная Эсмеральда; Карсавина же прославилась благодаря хрупкой, нежной Сильфиде.
Как-то раз Матильда пригласила воспитанницу к себе на дачу в Стрельну - там собиралось блестящее общество. Прима лично встретила юную Тамару на станции, а потом окружила почти материнской заботой. Как рассказывала Карсавина, «весь тот день меня не покидало чувство недоумения — неужели эта очаровательная женщина и есть та самая ужасная Кшесинская, которую называли бессовестной интриганкой, разрушающей карьеры соперниц. Ее человечность окончательно покорила меня — в ее доброте по отношению ко мне было нечто большее, чем просто внимание хозяйки к застенчивой девочке, впервые оказавшейся под крышей ее дома… Сад был освещен фонариками, дом весь звенел от музыки и смеха. На следующее утро я вернулась домой, испытывая изумление перед открывшимся мне новым миром, исполненным блистательного веселья».
Блестящий бенефис
В 1911 году дружба Кшесинской и Карсавиной превратилась в творческий союз. Матильда отмечала двадцатилетний юбилей службы на Императорской сцене и в этот особенный вечер пригласила Тамару выступить с ней в гран-па. Публика, в том числе вся императорская семья, аплодировала стоя. Пресса восторгалась: «Взяв от итальянской школы виртуозность, от французской изящество, г-жа Кшесинская пропустила все это сквозь призму чисто славянской мягкости и задушевности, присоединила сюда чудесную мимику, вообще до тонкости разработала искусство, которым двадцать лет наслаждаются посетители балета… Спектакль для бенефиса талантливой балерины был сборный, в нем были заняты лучшие силы труппы».
После спектакля Кшесинская пригласила подруг на ужин в великолепный, известный на весь мир ресторан «Кафе де Пари» на Большой Морской улице. В те годы там творил Жан-Пьер Кюба - лучший шеф-повар столицы. Этот потрясающий вечер, полный блеска и подарков, стал одним из лучших событий в жизни Кшесинской и ее подруг. Артистки Императорского театра, опьяненные успехом и первоклассным шампанским, строили грандиозные планы и не подозревали, что спустя всего шесть лет привычная реальность разлетится на мелкие осколки.
Бегство Кшесинской
Балерины часто выезжали на гастроли, но во время революции оказались в Петрограде и своими глазами наблюдали падение империи. Дворец Кшесинской, бывшей возлюбленной ссыльного царя и фаворитки великих князей, подвергся особо жестокому разграблению - солдаты вырывали у шкафов двери, бросали в ванну окурки, били флаконы с духами, рвали в клочья батистовые покрывала, заливали чернилами французские ковры. К счастью, сама Матильда успела сбежать от разъяренной толпы. В руках у нее был один маленький саквояж - все, что осталось от сказочного богатства. Несколько недель Кшесинская и ее 16-летний сын скиталась по знакомым. Потом им удалось вырваться в Кисловодск, где застрял гражданский муж балерины - великий князь Андрей Владимирович. Но революция быстро докатилась и до Кавказа. Обстановка накалялась все больше. Каждый день к артистке приходили с обысками.
Балерина решилась бежать из России. Но сначала следовало добраться до Новороссийска, где можно было сесть на иностранный корабль. Путешествие до черноморского побережья оказалось смертельно опасной затеей - большевики обстреливали колонну беженцев из артиллерийских орудий, еды не было совсем, спать было негде, разве что в телегах. В Анапе ненадолго остановились в грязной придорожной гостинице «Метрополь», где сын Кшесинской заболел «испанкой» - опасным гриппом. Вокруг бушевала эпидемия сыпного тифа - балерина и ее семья чудом избежали хотя бы этой опасности.
Модница Эсмеральда, одевавшаяся у самых дорогих парижских портных, теперь месяцами ходила в одном и том же потрепанном бархатном платье и старых башмаках. В Новороссийске семье удалось найти временное пристанище в полуразрушенном вагоне - здесь провели целых шесть недель, ожидая спасительный корабль. Для отопления пилили старые телеграфные столбы, валявшиеся вдоль дороги. Наконец дождались - итальянский пароход «Семирамида», следовавший в Венецию через Константинополь, согласился принять на борт большую партию несчастных беженцев, среди которых была и всемирно известная балерина Матильда Кшесинская. 13 февраля 1920 года прима Мариинского театра навсегда покинула Россию. Через месяц Кшесинская добралась до своей виллы «Алам» в пригороде Ниццы. Дом пришлось тут же заложить, чтобы обзавестись хоть какими-то деньгами. У Матильды началась новая жизнь - жизнь эмигрантки.
Бегство Карсавиной
Тамара провела в революционном Петрограде больше года. Балерина пыталась встроиться в новый быт - согласилась стать председателем театрального комитета. Вязкая советская бюрократия совершенно измучила хрупкую Сильфиду: «Быть председателем и выступать в качестве примы-балерины оказалось выше моих сил. Я изо всех сил старалась, чтобы моя артистическая деятельность не пострадала: делала экзерсис рано утром, после собраний комитета спешила на репетиции, после репетиций — к столу, заваленному бумагами… Комитет заседал с утра до позднего вечера. Наш чрезвычайно мягкий директор вопреки этикету приходил ко мне, председательствующей в тарлатановых юбках».
К концу года Тамара совсем ослабела от постоянного голода. Она серьезно заболела, два месяца боролась за жизнь. Ее трясло от лихорадки, но временами тьма в квартире становилась столь невыносимой, что артистка выходила на улицу, где хотя бы горели газовые фонари. «Население Петербурга заметно уменьшилось, - с горечью вспоминала Карсавина. - Он обрел новую трагическую красоту запустения. Между плитами тротуара выросла трава, его длинные улицы казались безжизненными, а арки напоминали мавзолеи. Трогательное величие оскверненного великолепия».
Карсавина была замужем за дипломатом английского посольства Генри Брюсом. В феврале 1918 года посольство закрыли и сотрудников эвакуировали - но Тамара из-за болезни не смогла уехать вместе со всеми. В июне супруг вернулся за Карсавиной и маленьким сыном Никитой. Им предстояла трудная поездка - по Неве, Ладожскому и Онежскому озерам до Петрозаводска, оттуда на телегах по почтовому тракту через Олонецкий лес к заливу Белого моря.
Карсавина рассказывала: «Целую неделю мы пробирались через густые леса, мимо бессчетного количества озер с глубокими темными водами. Никаких городов, деревни далеко — местность мрачная, зловещая. На закате густые рои комаров наполняли воздух: в некоторых местах их темные дрожащие облака нависали над деревьями или поднимались над землей в форме пирамиды… Мой маленький мальчик, словно предчувствуя что-то ужасное, цеплялся за мое платье и днем и ночью кричал и плакал… Ночами мы останавливались в деревнях; крестьяне охотно давали нам приют, предоставляя в наше распоряжение самовар и пол, чтобы спать. Отрядов красноармейцев поблизости было не видно. Мы слишком много поставили на карту, но играли вслепую».
Они едва успели на последний британский крейсер, отплывавший из Белого моря. Июньской ночью 1918 года корабль прибыл в Мидлсборо. «Свет доменных печей озарил небо, - писала Карсавина. - Мариинский театр и Театральная улица навсегда остались позади. Это были огни рампы нового мира».
Привет из прошлого
Подруги вновь встретились в 1922 году, в Монте-Карло. Тамара сразу узнала наставницу - Матильда ничуть не изменилась за годы страданий: «Хотя она потеряла почти все состояние, но оставалась такой же жизнерадостной, как всегда, — ни единой морщинки, никакого следа беспокойства… Она рассказала мне о своих скитаниях, при этом шутила, говоря о лишениях, и к своему теперешнему положению относилась с мужеством и философским спокойствием. Она продолжала танцевать даже без балетных туфель и была счастлива, как дитя, когда я подарила ей свои».
Они виделись потом еще не раз, но одна встреча получилась особенной. В тридцатых годах Кшесинская неожиданно получила подарок от знакомого театрала - программку ее юбилейного спектакля 1911 года, когда она блистала на сцене Императорского театра в компании близких подруг. Матильда и Тамара долго разглядывали нарядный буклет, «вспоминали старину» - и, наверное, плакали. А может быть, и нет. Балерины Мариинского театра всегда славились удивительной выдержкой, помогавшей им не только отрабатывать многочасовые «экзерсисы», но и пробивать себе путь к спасению сквозь ужасы революции и гражданской войны.
Автор статьи — писатель и журналист Анна Пейчева
Новая книга автора — «Роковой год цесаревича Николая»
Живая история каждый день — «Уютная история» в ВК
Видеоканал «Уютная история» — теперь и на Rutube
Не пропустите новые уютные истории — подпишитесь на канал!