- Видишь вон тех двух девчонок на скамейке? - прошептал Стас, сверкнув озорными глазами.
Федор, худощавый сутуловатый очкарик, прищурился:
- Вижу... Ну и что?
- Спорим, вон та темненькая с косой - моя будет, а со стрижкой - твоя?
- Стас, может не надо? - Федор нахмурился, - ну не умею я с девчонками общаться.
- Надо! - Стас успокаивающе положил ему руку на плечо, - надо, Федя! Давно уже собираюсь взяться за твое воспитание... Вот, смотри на меня и делай, как я. И будет тебе счастье!!!
Стас бодро вскочил со скамеечки и решительно направился к девушкам. Федор уныло поплелся следом, внутри его шла борьба - одна его часть уговаривала удрать, пока не поздно, а другая, более любопытная, убеждала попробовать.
- Добрый день, девушки! - широко улыбнулся Стас, - можно с вами познакомиться? Меня Стас зовут, а его... Федор.
- Можно, - с готовностью кивнула девушка со стрижкой, - меня зовут Марина, а это...
- А это лишняя информация, - перебила ее темненькая, сурово взглянув на подругу, - и вообще... я на улице не знакомлюсь.
- Ну Жанна, - капризно надула губки Марина, - а где еще знакомиться? Наш факультет чисто женский...
- Жанна, какое прекрасное имя, - тут же подхватил Стас, включив все свое обаяние, и присел рядом с ней, - у нас тоже среди курсантов девушек нет...
- Так вы курсанты? - обрадовалась Марина, - как здорово! А почему не в форме?
- Да... чтобы не мозолить глаза нашим офицерам, - хмыкнул Стас, - хочется хотя бы в выходной расслабиться.
- Жаль, что не в форме, она у вас такая красивая, - продолжала Марина, строя глазки Стасу. А тот, как назло, не сводил глаз с Жанны.
- А что вы читаете? - заметил он в руках Жанны книгу.
- Философская поэзия, - показала она обложку с некоторым вызовом.
- Ого, - с уважением присвистнул Стас, - круто!
- А вы любите поэзию? - в глазах Жанны вдруг заплясали озорные чертики.
- Конечно, - взгляд Стаса стал масляным, как у кота, - особенно, когда красивая девушка вслух читает стихи, это так романтично! Почитайте, что-нибудь, Жанночка.
- Ну хорошо...
Жанна открыла книгу, пробежала глазами по строчкам и, нараспев, принялась читать:
- Один не разберёт, чем пахнут розы.
Другой из горьких трав добудет мёд...
Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и вдруг Федор, который стоял неподалеку, прислонившись к дереву, негромким голосом продолжил:
- Дай хлеба одному - навек запомнит.
Другому жизнь пожертвуй - не поймет!
- Ничего себе! - Жанна оживилась и начала новое четверостишие:
- Кто жизнью бит, тот большего добьётся,
Пуд соли съевший выше ценит мёд...
Федя, не моргнув глазом, продолжил:
- Кто слёзы лил, тот искренней смеётся,
Кто умирал, тот знает, что живёт!
- Вот это да!!! - ахнула Марина и уже с большим уважением посмотрела на этого хлюпика.
- Мы источник веселья и скорби рудник.
Мы вместилище скверны и чистый родник...
Жанна уже специально делала паузу.
- Человек, словно в зеркале мир — многолик.
Он ничтожен — и он же безмерно велик!
- вторил ей Федор.
Стас изумленно таращил глаза на приятеля и впервые не знал, что сказать.
- Как здорово, Федор! - Жанна даже захлопала в ладоши, - какой вы молодец, какая у вас отличная память!
Она потрясенно смотрела на этого невзрачного паренька, который прямо на ее глазах вырос в исполина.
- Я только собираюсь выучить свои любимые строчки и все никак, - пробормотала она, словно извиняясь, - память девичья...
- А я не знаю, само как-то запомнилось, - смутился Федор, - на память никогда не жаловался. Обожаю Хайяма.
- Может прогуляемся? - Жанна встала, Федор поспешно кивнул. Она взяла его под руку.
- Ну а теперь свое самое любимое прочтите? - попросила она.
- В одно окно смотрели двое.
Один увидел дождь и грязь, - тут же начал Федор.
- Другой — листвы зелёной вязь,
Весну и небо голубое, - азартно подхватила Жанна.
- В одно окно смотрели двое! - закончили они уже вдвоем и, взглянув друг на друга, весело рассмеялись.
- У меня тоже это самое любимое! - воскликнула Жанна.
- Ну нашли друг друга! - проворчал недовольно Стас, который плелся позади них под руку с Мариной.
- Два сапога пара! - с усмешкой кивнула Марина, в глубине души очень довольная таким поворотом.
А Стас никак не мог успокоиться, что так позорно продул спор.