Каждый, кто хоть сколько-нибудь серьезно изучал историю, обществознание и теорию государства и права знает, что чем больше кричать о коррупции в стране, тем больше она разрастается. В борьбе шумиха не поможет, а вред нанесет.
Иосиф Виссарионович Сталин, революционер и прекрасный теоретик марксизма, прекрасно знал, что с этой гидрой надо бороться тихо. Кричать о недостатках государственного строя и несовершенстве управленцев надо только в одном случае: когда хочешь устроить революцию и тебе нужны козыри в идеологической борьбе против существующего порядка.
Недовольство людей Сталин провоцировать не желал, но и потворствовать расцвету казнокрадства не собирался. К тому же, государственнику приходилось идти между Сциллой и Харибдой: и лишить незаконных привилегий зарвавшихся функционеров, и не потерять поддержку элит.
Чем меньше знал бы народ о неприглядных сторонах своих собственных избранников, тем лучше. Ведь идеология социалистической революции предполагала, что народ и партия едины, государство не является орудием подавления народных масс, а управляет народом настоящая элита — самые альтруистичные и талантливые люди общества. Стало быть, если кто-то и будет уличен в коррупции, надо полагать, этим буржуазным вирусом чиновник заразился извне, или изначально носил в себе эти семена капиталистического разложения.
Никакому казнокраду не удастся поставить пятно на репутации советского общественного строя, и опорочить режим коррупционер не может. Партия воспитает новых людей, а пережитки кровавого прошлого сами изживут себя.
Так в общественном сознании укоренялась мысль, что партия и власть чисты и непорочны. Вместе с тем отдельные случаи порчи от внешних недругов случаются, но советы знают, что делать с этим.
Вопреки заблуждению, что коррупции при Сталине не было, потому что казнокрадов ставили к стенке, исторические источники говорят об обратном. В архивах содержится много материалов с подробным изложением разбирательств частных случаев злоупотреблений своим высоким социальным положением и председателей колхоза, и руководителей производств, и военачальников, и партийных деятелей. К высшей мере наказания были приговорены далеко не многие. Но и концепция ра̅сстрела за три украденных колоса тоже реализовывалась.
Громкие коррупционные дела могли дискредитировать государство, поэтому многие казнокрады были осуждены по статьям за шпионаж. Так режим убивал сразу двух зайцев: удалял из номенклатуры “пораженный элемент” и не создавал ненужный акцент общественного внимания на гнилых качествах партийной элиты. С этической и юридической сторон к такому методу возникают вопросы, но с практической и политической точки зрения такой подход к борьбе с коррупцией выглядит логичным.
Шила в мешке не утаишь, и на каждом перекрестке люди судачили о том, как злоупотребляет властью начальник завода, председатель колхоза, высокий чиновник. Некоторые дела действительно требовали огласки и правильного политического реагирования.
Молва сохранила историю про некоего генерал-полковника, который пришел на прием к Сталину с рапортом. В нем военачальник просил выдать ему трофейные вещи, которые он приберег для себя, возвращаясь из Германии. Сталин внимательно посмотрел на просителя, изучил текст рапорта, и с характерным акцентом протянул: “Это можно.” Обрадованный генерал-полковник получил на руки свой рапорт с собственноручной резолюцией вождя “Вернуть полковнику его барахло”. После выражения благодарности он решился поправить вождя: «Товарищ Сталин, только здесь ошибка: я не полковник, а генерал-полковник!» На это Сталин ответил: «Никакой ошибки здесь нет. Всего хорошего, товарищ полковник».
Возможно, эта история — лишь исторический анекдот, но ведь она имеет под собой реальные основания: компания “Трофейное дело”, которая началась по личному поручению Сталина, затронула многих фигурантов, злоупотреблявших своим положением, среди которых был сам маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
Скромные государственные дачи в Сочи и Абхазии, где вождь отдыхал и работал, возведены без фонтанов, бесконечных парков и многоэтажных вилл, и не похожи на особняки его преемников. От приближенных Сталин требовал того же. Не всем партийным функционерам понравилось его распоряжение об ограничении максимальных “отпускных” и жалования: многие привыкли отдыхать на широкую ногу, за границей, расходуя тысячи рублей и даже валюту.
Известен любопытный диалог, который однажды произошел между Сталиным и Микояном. Об этом рассказал в своем интервью советский экономист Д. Валовой:
«Сталинский министр финансов А. Зверев рассказал мне про такой эпизод. После войны для восстановления народного хозяйства необходимо было резко увеличить добычу угля. Тогда шахтерам стали платить очень большие деньги. На заседании Политбюро ЦК А. И. Микоян как-то заметил: “Шахтеры получают уже больше, чем члены Политбюро”. На что И. В. Сталин отреагировал так: «Между прочим, у шахтеров еще много вакансий, а в Политбюро их нет»
В идеологической борьбе за власть и противодействуя коррупции вождь народов сделал ставку на скромность и непритязательность в быту, а с взяточничеством и казнокрадством боролся подспудно, не делая из этого шумихи.
Может, именно поэтому многие до сих пор уверены, что коррупции при Сталине не было.