Дорога домой почему-то так вымотала Лизу, что из машины она еле вышла. Виктор открыв дверь, подал ей руку и она тяжело, как старуха, оперлась на нее, постояла, чувствуя, что еще секунда и она упадет, стечет к его ногам, как будто ее враз лишили костей. Виктор это понял, перехватил ее покрепче, взяв под локоть, и помог подняться по лестнице, такой высокой и такой скользкой, что без него она точно бы ползла по ней на четвереньках.
-Елизавета Андреевна. Может быть доктора? Вы плохо себя чувствуете, мне вы не нравитесь, вы в таком состоянии целый день. Хотите я вызову врача?
Лиза немного перевела дух, села в холле на кресло, отрицательно помотала головой.
- Нет, не надо, Виктор. Мне уже лучше. Проводите меня в спальню, и не вызывайте горничную, я хочу побыть одна.
Виктор аккуратно, чуть приобняв ее за талию, потянул Лизу, помогая встать, подвел ее к лифту, нажал золотистый рычажок. И эти несколько секунд, пока лифт не открыл зеркальные двери слегка прижимал тоненькую руку к себе, ласково поглаживая пальцы.
…
В своей комнате Лиза окончательно пришла в себя. Ощущение безысходности и тоски, которое накатывало на нее всегда при встрече с детьми, чуть отступило, оставив горечь у горла, и, чтобы ослабить ее, она открыла крошечный бар, налила немного шоколадного ликера, махнула разом, как водку. Муж, запрещая ей почти все, что не укладывалось в его понятия правильного женского поведения, спиртное жене, почему-то, не запрещал. Наоборот, покупал ей дорогие изысканные ликеры сам, иногда прикладывался к ним вместе с ней, и лишь, когда ощущал от нее запах, сам будучи трезвым, недовольно морщил нос. Но молчал, не укорял, позволял как будто. Закусив ликер долькой красного апельсина, Лиза легла прямо в одежде на кровать и закрыла глаза…
…
В этой больнице медики не носили специальную одежду, и даже больницей ее называть считалось дурным тоном - это был “Уютный дом для будущих мам”. Небольшой, похожий на избушку, срубленный из бревен вековых дубов, он прятался в можжевеловой роще, уникальной тем, что можжевельники здесь были высоки, как ели. Песчаную почву не закрывали камнем, она дышала, тихонько зарастала душистым мхом и только редкие тропинки от основного здания к подсобным - к минеральному источнику, небольшой купальне, похожей на хрустальную чашу в зарослях дикого лотоса, к кафе-мороженому и к каким-то еще зданиям - были вымощены камнями, красивыми, почти полудрагоценными - то ли малахит, то ли нефрит, то ли еще что-то похожее. Дом окружал огромный забор, вдоль которого густо росли барбарисы, подстриженные изысканно и экзотично, вот и вся территория, ненавязчивая, скромная даже. Когда Лизу привезли, а муж перестраховался, отправил ее туда дней за десять до родов, красивая, похожая на быструю, хитрую ласку медсестра, которой необыкновенно шло нежно-голубое шифоновое платье, ласково улыбаясь, теплой ручкой уцепилась в Лизину ладонь и, весело щебеча, утащила ее в Дом, даже не дав попрощаться с мужем. А потом, усадив на широкую, сделанную в деревенском стиле лавку, защелкала мышью тоненького ноутбука, не переставая щебетать. Не успев оглянуться, Лиза оказалась в очень уютной палате, а еще через восемь дней, ее отвезли в родильный зал. Очнувшись от наркоза, она прямо перед своим лицом увидела крошечные личики двойняшек - их уложили в высокую кроватку, которая стояла точно напротив ее подушки. И этот момент был, наверное, самым счастливым, скорее, первым и последним счастливым в Лизиной жизни последних лет.
…
Лиза встала, чуть посидела на кровати, совершенно без всякого желания что-то делать, торкнула звонок вызова горничной.
- Елена, ужин готов? Я хочу проверить, все ли в порядке. Дайте одеваться, синий костюм, белый шарф, уложите волосы. Остался час до приезда гостьи, поторапливайтесь. И жемчужную заколку, ту парную - ландыши.
Постояв перед зеркалом, задумчиво рассматривая свою хрупкую фигурку, нежно обтекаемую темно-синим шелком, Лиза сама переколола заколку, приподняв шарфик так, чтобы он немного прикрыл узкий, но глубокий вырез на груди, потрогала шпильку в узле волос - тот же ландыш, но немного поменьше, по-девчачьи крутнулась на еле заметных каблучках и пошла в столовую. Горечь от прошедшего дня совсем прошла, а вот встреча с Ираидой почему-то вызывала в ней беспокойство, похожее на страх.
…
- Прикрывать неприлично обнаженную грудь не пришлось бы, если бы ты не выбирала подобные наряды. Замужняя женщина должна иметь мозги!
Лиза на секунду онемела. Тетка, влетевшая в холл, была не то что похожа - она была настоящей ведьмой. Фурией. Костлявая, длинная, как жердь, сутулая и вся черная - от гладко причесанной челки смоляных волос, до острых носов туфель, выглядывающих из-под чуть расклешенной юбки в пол. Виктор, открывший ей дверь, похоже тоже онемел, так и стоял, вытянувшись, руки по швам. И только водитель, который ездил за гостьей в аэропорт, понимающе и сочувственно улыбался где-то на галерке этой мизансцены…
-Здравствуйте, Ираида. Я очень рада, что вы удачно добрались. Сейчас вас отведут…
Тетка подскочила ближе, и Лиза с изумлением увидела, что у нее совершенно не старое, и даже красивое лицо. Тонкое, со смугловатой кожей, со слегка впалыми щеками, чуть тронутыми нервным румянцем, с большим чувственным темно-бордовым ртом и со странными, вытянутыми, как у египетской мумии, немного безумными глазами.