Любой писатель, хотя бы даже и всего лишь постов в Дзене, всегда стремится показывать читателям идеальный результат. Или хотя бы качественный. Который (в данном случае я говорю только о себе, не намекая ни на кого другого) выглядит примерно так: «я посмотрел/прочитал/вспомнил какое-то произведение, нашёл в нём некий тайный смысл или неочевидные детали, проанализировал их и смотрите — у меня получилась вот такая новая теория». А когда теория не придумывается, общая картина из найденных деталей не складывается, то зачем это демонстрировать? Ведь смеяться будут — автор простофиля, ничего-то не умеет и не понимает, зачем его вообще читать?
Но всё же кому-то и отрицательный опыт может быть полезен. Поэтому сейчас я продемонстрирую такой случай неудачной, даже прямо скажем провальной попытки анализа всем известной детской сказки «Гензель и Гретель» (они же «Ганс и Гретхен», а настоящие полные имена этих персонажей — Иоганнес и Маргарет). Нам кажется, что эта история очень старая, её небось рассказывали ещё в Средневековье. Но это не так, впервые братья Гримм издали текст данной сказки в 1812 году. Другое дело, что по всей Европе существовало много вариаций на тот же сюжет — дети, отправленные в тёмный лес на съедение всякой нечисти. Разве что, финал у большинства этих историй был трагический, а мораль совершенно очевидна: не ходите, дети, по лесам гулять.
Однако в сказке братьев Гримм брат с сестрой оказались в чащобе не по своей воле. Их туда привёл и там оставил отец, лесоруб по профессии. Избавиться от родных детишек его заставила жена, боявшаяся голода и не хотевшая кормить двух малолетних нахлебников. Здесь есть одна важная особенность — в поздних вариантах злодейкой является вторая жена, которая детям приходится мачехой. Но в изначальной сказке, которую Вильгельму Гримму рассказала его жена Дортхен Вильд, детей на смерть отправляет родная мать. Впоследствии издатели решили не травмировать психику читателей и сделали преступницей мачеху.
Мотив для избавления от детей, хоть и выглядит убедительным, однако на самом деле таковым не является. Мы же помним, что первый раз дети вернулись домой по следу из хлебных крошек. То есть по крайней мере хлеба в доме хватало. Если бы семья голодала, то в кармане ребёнка заведомо не могло быть недоеденного куска хлеба, от которого он отщипывал бы крошки. Далее, весьма загадочно исчезновение мачехи (в исходном варианте — родной матери детей) в финале сказки. Дети возвращаются в родной дом и живут с отцом долго и счастливо, а его жена просто больше не упоминается (в позднем варианте сказки о ней сказано ровно одно слово — умерла).
Может быть, она и была той самой ведьмой, сгоревшей в очаге? Это бы объяснило её мотив отправить детишек в лес, но пряничный дом находится далеко от жилья лесоруба, он скрыт в глубокой чащобе. Мать детей не успевала бы каждый день мотаться из одного дома в другой. Не говоря уже о том, что она единственная женщина в семье и вся бытовая работа лежит на ней. В деревенских реалиях это значит, что она занята весь день. Так что мать детей всё же не ведьма, а её сообщница.
Если мать связана с ведьмой, то она никак не могла бояться голода, ведь ведьма могла снабдить её не только хлебом, но и пряниками в любом количестве. Муж об этом не знал? Может быть. Сама ведьма ест людей, отдавая предпочтение несовершеннолетним, тоже не от голода. Её дом, кстати, не совсем пряничный. Он «из хлеба, с крышей из пряников и окнами из сахара». Понятно, что такое строение невозможно соорудить из обычных продуктов — они вскоре испортятся и дом развалится. То есть дом создан колдовством. Значит, ведьма может наколдовать себе мучные продукты, а питаться детьми — её собственный выбор.
Когда-то давно у меня была теория о том, что дом ведьмы только выглядел пряничным. Некое языческое племя, жившее примерно в той же местности и впоследствии истреблённое немецкими завоевателями, строило жилища, обмазанные извёсткой. Её наплывы могли напоминать пряничные, а слухи про людоедство лесных дикарей — самое обычное явление, тем более в Средневековье. Однако хлебная крыша в исходном тексте сказки ставит на этой теории крест. Так что о реальных прототипах лесной людоедки из этой сказки я ничего не могу сказать.
Как видите, дорогие читатели, анализ не получился. Факты никак не складываются в цельную картину. Немецкие чащобы вообще весьма загадочное место. Например, оттуда родом Арлекин, персонаж итальянской комедии дель арте. Помните мрачное стихотворение «Лесной царь» Гёте, переведённое на русский Жуковским? Лесной царь, он же Ольховый король, это фольклорный персонаж, по-немецки его имя пишется как Erlkönig. Французы переиначили это слово в Herlequin, так у них в народных мистериях звался персонаж «озорной дьявол». А потом итальянцы заимствовали имя и характер французского демона для своих забавных комедий, заодно сделав его человеком. В общем, в немецких лесах всё очень запутанно и непросто, а обычная сказка может намекать на что-то, чужеземцу совершенно непонятное.
