Жаркое лето. Из окна доносится прерывистое стрекотание сверчка, воздух пропитан ароматом ночных цветов.
Мама сердится. У нее не бывает длинных летних каникул, только короткий отпуск. Она не понимает, как в такую чудесную погоду можно напрочь забыть обо всех домашних делах. Убежать с самого утра на речку, плескаться, загорать, кататься на велике, есть мороженое в парке под раскидистым деревом и вернуться, только когда на улице станет темнеть.
Другие дети не спешили домой и после заката. Но не Эля. Едва солнце касалось горизонта и сумерки спускались на землю, девочка стремглав бежала к дому. Нужно было успеть умыться и почистить зубы, пока тени не слишком сгустились, пока можно было забраться в кровать, не включая в комнате свет. Так случалось не всегда. Лишь в самые жаркие летние ночи. Особенно страшно было, когда прекращал свою песню сверчок и тишина становилась по-настоящему зловещей.
- Элеонора, тебе уже тринадцать! В твоём возрасте раньше уже замуж выдавали, а ты темноты боишься.
«Только под кроватью, и только летом», - мысленно оправдывалась Эля.
- Того и гляди перекатиполе вырастишь. Завтра с утра чтоб все полы блестели. И под кроватью тоже.
Мама щелкнула выключателем и вышла из детской, прикрыв за собой дверь. В комнате стало темно и холодно, будто пришла зима. С улицы не доносилось ни звука, ни запаха. Сверчок умолк.
Элеонору пробрал озноб. Она свернулась в клубок и зажмурилась.
Как в старом кино кадры жизни сменялись один за другим, унося ее в детство.
Вот маленькая Эля играет на заднем сиденье папиного автомобиля. Ей жарко и скучно. За окном куда ни глянь один пейзаж. Солнце выжгло степь до коричнево-желтого. Встречных машин попадается мало. Ничего интересного. Только изредка в стороне от дороги можно приметить табун лошадей или стадо коров. Эля щурится - свет слишком яркий.
- Смотри! - восклицает мама. Она сидит впереди, рядом с отцом. - Перекати-поле!
И Эля с неподдельным детским восторгом глядит на целую кучу шаров, скачущих наперегонки друг с другом. Вскоре автомобиль сворачивает с асфальта и катит по грунтовой дороге, поднимая за собой столб пыли.
И вот они уже в гостях. Теперь Элеонора и не вспомнит, кем были эти люди. Друзьями родителей, дальними родственниками? Она помнит лишь: взрослые сидели за столом, громко смеялись и пели песни. На этом празднике она оказалась единственным ребенком.
Устав после долгой дороги, девочка ныла. Ей было скучно.
- Мама, а когда мы поедем обратно? – в пятый раз спросила Эля гнусавым голосом. Ей совсем не нравилось в этом доме. Никто не хотел играть с ней, никто не обращал внимания.
- Элечка, - сказала мама, взяв ее за руку, - Пойдем, я отведу тебя в комнату, там есть игрушки.
Они прошли по длинному коридору в самую дальнюю комнату. Мама зажгла свет. Игрушек и правда оказалось предостаточно. Только все они были мальчишескими. Целая армия солдатиков, готовых к бою, автопарк машинок, какой-то железный конструктор.
- Это не девочковые игрушки! – возмутилась Эля. – Я хочу куклу! Мама, почему тут нет кукол?
Женщина громко выдохнула.
- Ну раз не хочешь играть, то ложись-ка спать! – строго сказала она.
- Не хочу спать! – заканючила Эля.
- Марш в постель и без разговоров, - отрезала мать.
Даже в том нежном возрасте Эля знала, что когда мама говорит в таком тоне, спорить с ней нельзя. Понуро опустив голову, Эля протопала к кровати. Металлическая сетка чуть скрипнула и запружинила, когда девочка взобралась на нее.
- Спи, - бросила мама. Она щелкнула выключателем, и люстра погасла. Дверь женщина оставила полуприкрытой. Через щель в комнату падала тонкая полоска тусклого света, доносились звуки веселья из большого зала.
То ли от досады, то ли от усталости Эле не спалось. Она долго лежала, рассматривая потолок. Теплый ночной воздух развевал занавески, за окном стрекотали сверчки. В лунном свете рисунок ковра на стене был едва различим. Но так было даже лучше. Эля смотрела на узоры, и постепенно они начинали походить то на животных, то на корабли, то на танцоров, застывших в странных позах. Когда фигуры задвигались, Эля поняла, что засыпает. Веки ее стали тяжёлыми и сомкнулись.
Странный звук вырвал девочку из забытья. Такой, будто кто-то шлёпает влажными ладошками по полу.
«Ползёт? Из-под кровати?» - пронеслось в детской голове. Волоски на теле встали дыбом, заставив девочку покрыться гусиной кожей. Элечке вдруг стало невыносимо страшно. Жаркий летний воздух вмиг стал ледяным.
«Мне это снится! Мне это снится! И сейчас я проснусь!» - уговаривала себя она.
Девочка зажмурилась, но едва собралась разомкнуть веки - почувствовала колебание воздуха прямо у себя над ухом.
- Девочка, открой глазки, - прошептал детский голос совсем рядом.
От ужаса Эля едва не перестала дышать. Она старалась делать это так, чтобы ни живот, ни грудь не вздымались. А глаза жмурила настолько ожесточенно, что за закрытыми веками заплясали белые мушки.
- Девочка, открой глазки! - повторил голос настойчиво. - Открой! Открой! – требовал он.
Своим неокрепшим умом Элечка поняла, что это конец. Тот, кто стоит над нею – утащит ее под кровать в ту тьму, из которой выполз, лишь только она сделает то, что велено. Ей так хотелось позвать маму, но язык присох к небу и не двигался. Девочка не в силах была издать ни звука. Страх заполнил всё ее существо, она вдруг почувствовала, что не может больше притворяться спящей. Когда с тобой говорят в таком тоне – спорить бесполезно. Рано или поздно придется разомкнуть веки. Ресницы ее дрогнули. Никто не придет спасти…
Где-то вдали закричал петух. Этот звук разрезал тишину, и пространство вновь наполнилось шелестом сухой травы, пением сверчка, скрипами и шорохами.
В комнату стало возвращаться тепло. Эля почувствовала, что страх отступает, она поняла, что кем бы ни было то страшное существо, какую бы власть не имело над ней, оно боится петуха, боится утра, боится солнца. Девочка распахнула глаза, резко села и едва не заверещала: под кровать мгновенно скрылись детские пятки.
Потом много раз она будет убеждать себя, что ей это показалось, но тогда она всё видела ясно.
Воспоминания о детстве вспыхнули пламенем и рассыпались искрами.
***
Элеонора вздрогнула всем телом. Она снова была тринадцатилетней девочкой. Почти взрослой. Девочка лежала в своей кровати, изо всех сил жмуря глаза.
Что-то шлепало по полу. В комнате вдруг стало холодно, словно кто-то открыл окно в зиму.
«Только бы дождаться утра, только бы услышать, как закричит петух», - про себя твердила Эля снова и снова, как заезженная пластинка.
- Девочка, открой глазки, - прошептал детский голос у нее над ухом.