Нас привозили со всего Союза. Музыкально одарённые дети. Интернат школы при консерватории. Казалось, впереди - блестящая музыкальная карьера!
Начало Глава 12 «Gradus ad Parnassum»
В мотаниях по магазинам день стал клониться к вечеру, и Таня, простившись с Галей до следующего воскресенья, вернулась в интернат. Восьмой класс для интернатских был особенным. С этого года ученики считались старшими и в общеобразовательной школе переводились во вторую смену. Теперь они могли всё своё утро, четыре часа кряду, посвящать занятиям музыкой, а главное, получали право самостоятельно выходить в город!
Все главы автобиографической повести Татьяны Брунько "Прозрачная девочка" читайте здесь:
Главы повести в авторском чтении:
Возможно, по этой причине в комнате сегодня никого не было, несмотря на то, что Таня вернулась с каникул последняя. Девчонки куда-то умотали, кажется, в кино. Хотя наверняка кто-то пошёл в классы заниматься. Последний день каникул… Кроме новых сапог, Таня принесла с собой трёхлитровую банку сливового сока. Чтоб на всех хватило. Вечером, по случаю приезда из дома, она устраивала пир. Огромный пакет маминого печенья как раз для этого и предназначался. А поскольку чайника тогда у них ещё не было, банка сока была то, что надо. Тем более что стоила она всего рубль девяносто!
До ужина оставалось ещё целых полтора часа. Есть хотелось ужасно. Но может позаниматься специальностью до ужина? Позаниматься надо было обязательно, ведь завтра урок! И тут Таня поняла, что с ужином сегодня пролетает… Почему? Вот что она писала об этом Оле ещё в сентябре: «Теперь питание наше осуществляется по талонам. Это такие бумажки, где написано: «завтрак», «обед», «ужин». Даёшь бумажку – дают есть, нет бумажки – сиди голодный.» В интернате некоторые ребята жили с первого класса, не то, что Таня, с пятого. И вот таким малышам часто случалось потерять эту бумажку. Сначала их ругал за это воспитатель, затем тётенька на раздаче в столовой, в итоге они, всё-таки, со слезами ели чью-то остывшую порцию… Талоны выдавали по утрам перед завтраком, и сегодня, пока Таня сладко дремала под перестук колёс, её талон отдали кому-то другому. Ну ещё и лучше! И время сэкономит, и после дома есть гадкий интернатский ужин вовсе не хотелось! Тем более что ещё оставалась еда из поезда. Сколько Таня ни уговаривала маму не класть много еды с собой, это никогда не действовало. Мама, наверное, на подсознательном уровне, всё старалась откормить свою «прозрачную девочку». Так до самого конца и покупала ей пышные булочки…
С уже ностальгическим удовольствием дожевав ароматную куриную лапку и запив её сливовым соком с печенькой, Таня поняла, что её разморило, и надо немного отдохнуть. Отлично! Как раз ещё немного можно почитать! В этот раз Таня привезла с собой невероятную ценность: Дэвид Вейс «Возвышенное и земное». Это была просто культовая на тот момент художественная книга о жизни Моцарта, и она была уже у её подруги. Все её читали, обсуждали, восхищались, и Таня считала редкой удачей, что маме удалось её достать!
Книга была весьма толстая, и хоть в поезде она успела прочитать страниц 100, Таню мучил вопрос: как же её дочитать? «Время хоть из-под земли доставай», ̶ писала она Оле осенью. «Я решила в семь утра вставать (вместо восьми) и хоть немножечко читать». Придётся возобновить ранние вставания, иного способа Таня не видела. Книги по искусству читать, чтобы повышать свой культурный уровень, просто необходимо! У ленинградцев было в этом, как, впрочем, и во всём остальном, огромное преимущество. Как правило, это были дети из интеллигентных семей, часто из семей знаменитостей, и многое из мира искусства они, что называется, «впитали с молоком матери». Танины родители были далеки от искусства, да и в большой город из провинции девочка приехала не так давно. «Вообще, я только теперь поняла, какая это драгоценность – свободное время, и какое благо то, что я живу в Ленинграде, в центре искусства, я теперь стараюсь извлекать всю пользу из этого». В каждом письме она писала о концертах, спектаклях, музеях, выставках, которые посетила. Посещали их вместе с Галей, потом, став постарше, с подругами. Обязательно делились впечатлениями, восторгами. В Большой зал филармонии ходили после уроков как на работу, прямо в школьной форме. С третьего яруса театра имени Кирова почти не вылезали, благо было рядом и бесплатно. Старший воспитатель интерната выдавал «отношение» к администратору театра на два человека, по которому счастливицы, минуя выпрашивавших лишний билетик на улице и толпившихся у кассы внутри, возносились к живописному плафону с хрустальной люстрой. Говоря через много лет о том, что она выросла на третьем ярусе Мариинского театра, Таня нисколько не преувеличивала.
И всё же, с приобретением специальных знаний по искусству была проблема. В книгах, для которых Таня с таким трудом урывала время, была масса незнакомых слов, а толстые словари и энциклопедии в библиотеке на руки не выдавали. Интернета тогда не было, учебников по Мировой художественной культуре тоже… А ведь, кроме искусства, необходимо было разбираться ещё и в политике. В восьмом классе Таня как раз вступала в комсомол, и хоть принимали практически всех, всё же, при приёме, в торжественной обстановке, в присутствии партийно-комсомольской верхушки, надо было отвечать на вопросы о текущей политике партии и правительства. Как председатель совета отряда и дочь коммуниста, она не могла ударить в грязь лицом. «Ещё я теперь каждый день хожу в библиотеку и читаю газеты, а то мои познания в политических событиях, да и в событиях вообще, ни на грамм не увеличились с тех пор, как я сюда приехала». В итоге, у Тани образовался свой «справочник». Это была обычная адресная записная книжка с алфавитом. Она была необходима ребёнку, который постоянно ездил по стране и общался с детьми, приехавшими со всех концов Союза. Но в книжке, кроме многочисленных адресов, она записывала, так же, в алфавитном порядке, новые для неё термины, имена. И в ней «страны НАТО» соседствовали с художником Невревым, «Антаблемент» с Антокольским, Агараняном и «театром Абсурда», а «страны СЭВ» с Суриковым, Савицким, Саврасовым, Иммой Сумак, Григорием Сковородой и Франсиско Сурбараном… Были, конечно, и толстые тетради с конспектами и выписками из словарей.
С сожалением Таня положила книгу Вейса в тумбочку, взяла ноты и пошла искать свободный класс. Несмотря на каникулярный день, на вахте не было ни одного ключа от любимых классов третьего этажа. Оставались свободными только классы первого этажа. Надвигалась учебная четверть! Все занимались! Ну что же, и на первом этаже есть рояли, не чета интернатскому пианино. У Тани уже давно была новая учительница по специальности. Сергей Васильевич уехал работать в Африку. При чём здесь Африка и откуда она взялась? Сие было Тане неведомо. А может быть, он и не в Африку вовсе уехал, очень уж диссидентский был у него вид, но Тане сказали именно так. Перед отъездом он сам, что называется, «с рук на руки», передал её новой учительнице, Наталье Иосифовне. У неё вскоре Таня сдала экзамен на совмещение своего теоретического с фортепианным отделением. Так что теперь это была действительно специальность. И двадцать второй класс, где проходили уроки, стал её, если можно так выразиться, профессиональной родиной. И дом Натальи Иосифовны, с его роскошной библиотекой и антикварной мебелью, был всегда открыт для Тани, как и для других учеников. Учителя по специальности становились для интернатских ребят вторыми по важности людьми после родителей. Может быть, у кого-то и первыми. Родители у ребят были разные…
Надо было обязательно поучить этюды Клементи из сборника «Gradus ad Parnassum» к предстоящему, как всегда зимой, техническому зачёту. Это название переводилось как «Ступень к совершенству». С горой Парнас и прочими деталями древнегреческой мифологии Тане ещё предстояло познакомиться. А сейчас это была очень трудная задачка: научиться играть этюды в максимальном темпе так, чтобы рука не «зажималась». Ещё первую страницу Тане удавалось выдержать, но на второй рука уже начинала просто болеть! Догнать пианистов по уровню техники было задачей почти невыполнимой, и технический зачёт каждый раз повергал её в ужас после зимних каникул. Таня «проколотила» каждый этюд. Так девочки называли максимально медленную и громкую игру с максимальным поднятием каждого пальца. К слову сказать, девочки иногда занимались друг с другом специальностью, делились методами своих преподавателей, своим слышанием игры подруг и её недостатков. Критику всегда воспринимали благодарно… Потом играла этюды лёгкими пальцами. Потом разными штрихами. В общем, и позанималась-то всего ничего, каких-то два часа, но семь потов сошло! Ступени к Парнасу были очень трудными. В следующем году её любимыми стихами станут строчки Вадима Шефнера:
«Ступени — замена полета,
Ступени — замена паденья,
Ступени — работа, работа,
Терпенье, терпенье, терпенье».
Странно, что эти строчки не культивировались в десятилетке! С ними Таню познакомил человек, которого страшно мучила его полная неосведомлённость в музыке. Но об этом – позже…
Что такое "Таталежка"? Это такая тележка? Или каталажка? Какая у Тани была любимая радиопередача? Почему девочки, когда болели, называли друг друга "Мамонтёнок"? Читайте об этом в следующей главе.
Выбирайте формат, который вам больше по душе, подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить продолжения истории прозрачной девочки Тани! А в вашем детстве были похожие моменты? Хотели бы вы оказаться на моём месте в детстве?
#советское детство, #ссмш при лолгк #музыкальное образование в ссср #интернат для особо одарённых детей #обучение музыке детей #татьяна брунько
