Когда-то давно я видела в сети забавный ролик: кот сидит за стеклянной дверью, прижимая к груди переднюю лапку и жалобно мяучит. Периодически встаёт, ужасно хромая, проходится туда-сюда, снова садится и прижимает лапку. Первые пару секунд мне хочется убить автора видео: «Да впусти же ты кота, скотина! Что за радость так измываться над животным ради хайпа!»
Но тут дверь открывается, кот, не меняя страдальческого выражения лица, на трёх ногах ковыляет в дом, плетётся в сторону кухни... И в какой-то момент видит наполненную миску, после чего совершенно спокойно ставит лапу на пол и уверенным шагом благодарно обходит ноги хозяина и идёт завтракать.
Ржач за кадром и субтитры повествуют о том, что этот финт кот проделывает регулярно, понимает, что цирк работает безотказно – и совершенствуется в артистизме. Так вот.
Главный артист, он же прима-балерун нашего дома, звезда наших сердец, обладатель Котинькиного Оскара в номинации «Лучший актёр трагической роли» – понятно кто. Земануил Великолепный. Разумеется. Никто не рискнёт оспорить.
Амплуа Зёмы – Великий Трус, Трепетный Зайка, Сиротинушка – в целом укладываются в один вектор. Ну, бывают у него, конечно, небольшие косяки, в которых он прокалывается: взлетает под потолок одним прыжком, например. Или разносит в хлам комнату, будучи уверен, что его никто не видит. Или катается на компьютерном кресле с криками «С дороги-и-и-и! Задавлю-у-у-у!»
Ну, потом он, конечно, такой: «Ой, что это?! Кто это?! Как это?!» И глазищами своими зырк – слеза в них дрожит неподдельная, губки трясутся, бока вваливаются. И в конце ещё – «ножкой цискаридзе» эть! – и в сторону откидывается: практически помер. Оскара!
Ну, дальше, разумеется, аплодисменты, признание, крики «слезай немедленно, скотина такая!» «Браво! Браво! Бис!» – и Зёма удаляется в туман походкой моряка, с удовлетворённым видом и лихо закинутым на одно плечо хвостом.
Поэтому, когда захромал Мотя, я перепугалась. Одним непрекрасным утром Мотя, двигаясь к завтраку, неловко спрыгнул с моей кровати и поковылял к мискам. Захромал?!
- Мотя! Мотя?! Чего это ты? Мотя!
Я кинулась к коту, схватила его на руки и начала ощупывать. Мотя, по обыкновению, не сопротивлялся, но когда я взялась за левую переднюю лапу, он дёрнулся и слабо вскрикнул.
- «Вывих! – поняла я с ужасом. – Или перелом?! Или… охоспаде… артрит?! Артрит – это же навсегда! К врачу! Срочно!»
Когда сын был маленький, любая его повышенная температура в моей голове превращалась в пожар и реанимацию. Тут я от собственной мамы недалеко ушла, такая же паникёрша. Вот только в отличие от неё, я не плакала, потому что не успевала: она начинала плакать первой. А мне приходилось её успокаивать, поэтому я не успевала всласть пострадать. Я личнощитаю, это большое упущение в моём материнстве. Придётся оторваться на внуках.
С Мотей же я начала рыдать первой. Маман рядом не оказалось, поэтому она, можно сказать, потерпела техническое поражение, не явившись на старт. Мотя удивлённо смотрел на меня и даже перестал вырываться. Но лапу всё также трогательно прижимал к груди. Явно повредил, но где? И когда? Может, сын его во сне прижал?!
Призванный к ответу ребёнок возмущённо отверг все инсинуации:
– Нормально он ходил вчера! Пуню бил, я видел! Да не трогал я его, ты чо?!
Я отступила, но предложила Моте дополнительный паёк: витаминку в подушечках и йогурт. За йогуртом пришлось отправить в магазин сына. Он хмуро посмотрел на меня, на Мотю, но всё же пошёл одеваться.
- И молока заодно купи! И мусор захвати! – во мне внезапно проснулись педагог и яжмать одновременно.
Перед йогуртом Мотя долго сидел и вздыхал: он не любит клубничный.
- Я же сказала – персиковый! – ругалась я. – Ты зачем этот взял?!
- Да не было там персикового! – отбивался ребёнок. – Какой был, такой и взял!
Мотя с грустным видом (ну никак не дотягивает он до страдальческого, как бы ни старался со своими мастер-классами Зёма, поэтому грустный – это Мотин максимум) начал лакать йогурт. Я прямо услышала голос незабвенного Карлсона:
- Эх! Поживёшь с вами – научишься есть всякую гадость!
Мы с сыном молча наблюдали: я с умилением, сын с недоверием. Долакав угощение, Мотя тяжело поднялся и – на трёх ногах запрыгал к кровати.
- Вот! Видишь?! – тыкнула я ребёнку.
- Ну не знаю… вчера вечером я спать ложился – он нормальный пришёл ко мне, - буркнул сын, сдаваясь под неопровержимыми аргументами.
Приехавший из командировки вечером супруг с порога был оглушён пренеприятнейшим известием: Мотя захворал!
Муж мой, конечно, котов не любит совершенно. Это истина, не нуждающаяся в подтверждениях. Поэтому, пока я разогревала ужин, он пошёл будить болящего на предмет обозрения болезни.
- Да нормально он ходит, с чего ты взяла? – пришёл он через пять минут. – Я его на лапы ставил, щупал – ничего у него не болит!
Но я к этому времени уже обзвонила ветклиники в городе, нашла, где есть рентген и свободный врач, и записалась на приём.
- Вместе повезём, - сообщила я мужу, - а то сказали, вдруг держать придётся, я одна не справлюсь.
Муж пожал плечами: мы оба знали, что он поедет, так смысл спорить?
Лирическое отступление. Вот вы замечали, что у супругов с большим стажем даже если случаются споры, то оба уже заранее знают, чем всё закончится? И неважно, что обсуждают: покупку зимней резины, ботинки детям, направление отпуска или выборы президента. Оба знают, что резину выберет муж, в отпуск поедут на любимое женой море, а президента уже выбрали без них.
Так зачем тратить столько времени? Мы к такому выводу пришли давно, поэтому ограничиваемся последними фразами. Эргономично.
В течение вечера я не раз видела хромающего Мотю и тыкала в него пальцем:
- Вот! Видишь, хромает! Мотенька, ну как же ты так?!
Мотя поднимал голубые глаза и молча прижимал лапку к груди. Ну ё-моё! Лучше бы он голосил, как Зёма! Эти молчаливые страдания не переносила не только я: муж брал Мотю на руки и усиленно чесал. Чтобы вы понимали: это из ряда вон выходящее событие. Обычно действует принцип: кому надо, тот сам приходит.
Мотя благодарно прижимался к старым джинсам, растянутым на коленях, и тарахтел, как вентилятор.
Муж сглатывал комок в горле и не смотрел на меня.
На следующий день мы загрузили Мотю в корзинку для пикника – он очень удивился: до этого ему приходилось ездить только в спортивной сумке. Поэтому даже не сопротивлялся – от неожиданности.
В клинике Мотя ожидаемо заволновался. Не орал, не бился, не пытался порвать окружающих на британский флаг, но глаза у него стали похожи на две плошки, а нос дёргался, как у кролика. Нервничал.
Пока я разговаривала с врачом в кабинете, муж вытащил Мотю из корзины и я услышала из приёмной шёпот:
- Ну что ты, Мотя, ну что ты, солнышко. Не волнуйся, всё хорошо, я с тобой…
Чего?! Солнышко?! Мой муж называет кого-то солнышком?! Нет, этого просто не может быть… Меня, родную жену, которая, между прочим, ему варит борщ (!), солнышком ни разу в жизни не назвал, а кота! И ладно бы ещё Пуню… Но Мотю! Мотю! Нет, этого не может быть.
- Ну всё, всё, успокойся… - продолжали бубнить в приёмной.
Ёшкин кот, в общем… Солнышко, ишь ты…
Да, собственно… Я отвлеклась.
В общем, что мы выяснили? А выяснили мы, что Мотя – симулянт! Ни рентген, ни пальпация, ни прочие манипуляции не выявили в коте ничего необычного. Никакой опухоли, вывиха, тем более – перелома.
- Ну я могу, конечно, его обезболивающим уколоть и антибиотик прописать на всякий случай. Но смысл? – задумчиво сказал врач, глядя на Мотю.
Мотя решительно помотал головой: тоже не видел смысла. У него ничего не болит, поехали домой. И йогурта купите по пути. Нормального, а не эту вашу клубничную дрянь. Ряженки, в конце концов! Дома кот больной, а у них ряженки нет! Свинство…
Ну, что я могу сказать… Мне стало понятно, почему я видела хромого кота, а муж с сыном – нет. У них же нет ряженки!
Мотя, впрочем, как и остальные коты, давно уверен, что наличие ряженки и прочей вкусноты – моя персональная ответственность. Корм им и танкист насыплет, а вот витаминку в подушечках – только я.
Ах, нет подушечек? Нет ряженки? Получай, женщина, хромого кота!
Дома, выпущенный из корзинки, Мотя возмущённо посмотрел почему-то конкретно на меня и потопал в комнату. Ни малейшей хромоты уже не наблюдалось, ибо разоблачили – к чему напрягаться?
Муж тоже возмущённо посмотрел на меня: зря протаскались!
Я смотреть не стала – просто наорала на всех, чтоб не возмущались. Ишь, солнышко, а? Ты посмотри на него!
Муж, впрочем, это отрицал. Мотя – тем более. Врачи были заняты и ничего не слышали. Так что – ничего теперь не доказать. Вы можете не верить, но клянусь… остатками зубов – всё было именно так!
Одно меня теперь волнует: Мотя это сам придумал, ему Зёма подсказал или он в интернете подсмотрел?!
