Спустя час Ольга пришла к Хузину. Женщина не понимала, почему скандальный старик решил все же воспользоваться ее услугами, и ждала очередного подвоха.
Но на этот раз Владимир Андреевич вел себя намного вежливее и сдержаннее. Он пригласил Ольгу в гостиную, усадил ее на диван, а сам проковылял в соседнюю комнату, из которой вернулся с букетом красных роз.
— Ольга, я прошу извинить меня за утреннее поведение, — сказал он, протягивая цветы. — Обещаю, что впредь буду себя сдерживать и надеюсь, что вы сможете простить меня.
— Ладно, — Ольга приняла букет и даже улыбнулась, правда, пока натянуто. — Честно говоря, мне показалось, что утром вы меня возненавидели.
— Я объясню. Это у меня характер такой. Не скрою, что часто бываю раздражительным: то погода, то давление... А со вчерашнего дня еще и спина болит.
— М-да, — Ольга вновь улыбнулась, но теперь уже искренне, — нелегко, видимо, вам с вашим характером. Как вас родственники-то терпят? Или уже привыкли?
Мужчина присел рядом с гостьей и грустно вздохнул:
— Да нет у меня никого, я с детства сирота.
— Извините. Ну, а друзья или близкие?... Есть ведь кто-нибудь, кто помогает?
— Нет, — мотнул головой пенсионер, обнимая костыли. — С кем-то жизнь развела, а с кем-то сам разругался. — Владимир Андреевич задумался. — Были у меня партнеры по бизнесу, но я уже несколько лет не у дел.
— Понятно, — сочувственно произнесла Ольга. — Так что же это получается — вам даже словом перекинуться не с кем?
— Выходит, что так.
— Подождите, а жена, дети?... Их тоже у вас никогда не было?
— Ну, с женой я давно разошелся, а сын с тех пор знать меня не хочет.
— Как? Вообще? — удивилась Ольга.
— Да. С сыном я не общаюсь лет двадцать. Думаю, что теперь я ему тем более не нужен.
— Ужас какой, — прокомментировала женщина. — А вы знаете, у моего мужа очень похожая ситуация. Его отец бросил, когда он только школу закончил. И ни разу за все время не поинтересовался даже, как у него дела, кем он стал, какие у него были проблемы. Все решала его покойная мать, царствие ей небесное. Думаю, что он давно смирился с этим... А я вот не могу смириться! — Ольга будто взорвалась. — Я вообще не понимаю, как так можно жить?! Как можно не общаться с родным отцом, не знать о нем ничего? — общаясь, Ольга встала с дивана и поместила цветы в свободную вазу, стоявшую на столе.
— Ольга, вы хороший человек. Ну, а я, после того, как сделал несколько ошибок, посчитал, что всю жизнь буду жить один — так проще, — мужчина печально вздохнул, и это подтвердило то, что он был неправ насчет себя. — Я хоть и обеспечен материально, но счастья как не было, так и нет.
— Так, подождите, — категорически не согласилась Ольга. — Во-первых, все еще может измениться, я у вас уже есть. То есть общаться вам уже есть с кем, правильно? И хватит хандрить. Врачи говорят, что радостный человек быстрее выздоравливает.
Владимир Андреевич почесал свой гладко выбритый подбородок, но ничего не ответил, дав тем самым Ольге возможность продолжать говорить.
— А давайте, я сделаю для вас что-нибудь хорошее? — бодрым тоном предложила она. — Например, приготовлю что-нибудь... У вас ведь наверняка есть любимое блюдо?
— Есть, — согласился мужчина.
— Ну?
— Люблю домашние пельмени, — словно выдавил из себя Хузин.
— Отлично! Знаете, как я готовлю пельмени?! — похвалилась Ольга. — Сейчас я пойду в магазин, куплю продуктов, и к ужину у вас будут настоящие сибирские пельмени.
Ольге стало так жалко этого одинокого, несчастного старика. Она подумала, как он живет в этой огромной квартире и ни с кем не может поделиться ни печалью, ни радостью.
Женщине на самом деле захотелось сделать для Владимира Андреевича что-то хорошее, чтобы он почувствовал, что он не один.
***
Вечером, дома, усталая Ольга решила выпить чаю. Женщина была довольна минувшим днем, Владимир Андреевич воспрял духом и от пельменей пришел в полный восторг.
В таком настроении супруге очень не хотелось начинать разговор с зашедшим на кухню Михаилом, но деваться все равно было некуда.
— Как у тебя день прошел? — спросила Ольга.
— Нормально, — коротко ответил Михаил. Он достал из холодильника вчерашний тушеный картофель с мясом.
— Нормально? Расскажи хоть подробнее. Ты работу-то искал?
— Нет. Я же тебе сказал, у меня теперь новый проект... Я не буду искать работу.
— Миша, ты хочешь мне сказать, что ты до сих пор не порвал с Ларисой? — уточнила для себя Ольга. В ответ получила молчание. — Но ты же обещал. Миша, ты не понимаешь, что ли, что опять нас втравливаешь в какие-то неприятности?
Супруг поставил тарелку с едой в микроволновую печь и развернулся лицом к Ольге.
— Оля, может быть, хватит каждый день повторять одно и то же? Именно потому, что я все прекрасно понимаю, я не буду рвать с ней отношения. И потом, уже слишком поздно.
— В каком смысле поздно, Миша? — не поняла жена. — Это почему уже поздно?
— Ну, потому что я пообещал и вообще...
— Миша, ты что, доверил ей деньги моего отца? Ты отдал ей папины деньги?
— Понимаешь, это был единственный вариант. И потом, где я еще мог найти такую сумму?
— Господи! — Ольга взялась за голову руками. — Я тебе опять поверила... Миша, ты что наделал-то? А что я папе теперь скажу? Он ведь последние деньги нам отдал, чтобы выручить, достать из дерьма! А ты отдал какой-то аферистке семьсот тысяч! Ты же нас по миру пустил!...
— Прекрати истерику, Оля! Все будет нормально, поверь мне! Я заключил официальный договор. Есть документы. Все будет нормально, я тебе обещаю.
— Было бы все нормально, если бы ты хоть раз меня послушал. Ты не имел права так поступить, Миша. Что ты сделал со мной, с ребенком нашим? Ты не подумал ни о ком! Ни о семье, ни о чем...
— Успокойся, милая, я тебе обещаю, что я все сделаю для того, чтобы вернуть эти деньги твоему отцу, — заверил супругу Михаил.
— Да пошел ты к черту! — Ольга с размаху ударила мужа по лицу и ушла в комнату.
Микроволновка пропиликала четырьмя последовательными сигналами, словно ставя точку в последних словах женщины.
Ольга сделала все и даже больше, чтобы вытащить семью из беды — так она считала. А Михаил, выходит, просто наплевал на все усилия жены. Он решил рискнуть благополучием семьи еще раз, как это делали в свое время мужчины, подсевшие на игровые автоматы. Причем сделал это подло, за спиной супруги.
***
На следующий день Ольга устроила в квартире своего подопечного генеральную уборку. Работа помогла ей отвлечься от невеселых мыслей. С Михаилом после ссоры она больше не разговаривала.
Неожиданно Лазарева наткнулась на старую фотографию в рамке, которая показалась женщине знакомой. На ней были изображены три человека, семья: справа — Владимир Андреевич, слева — мать Михаила, а посередине — сам Михаил, еще в подростковом возрасте.
— Владимир Андреевич! — позвала она хозяина квартиры.
Хузин находился в смежной комнате, поэтому вышел к социальному работнику довольно быстро, встал и вопросительно посмотрел на женщину.
— А я у вас тут случайно фотографию увидела. Э... дело в том, что у нас есть такая же дома. Она принадлежит мужу... Только, знаете, мужчина с правой стороны отрезан. Не понимаю, как это может быть — одна и та же фотография и у вас, и у нас? — не доумевала Ольга.
— Олечка, присядь, пожалуйста, — вместо ответа попросил мужчина. Когда и Ольга, и хозяин квартиры уселись на диван, Владимир Андреевич продолжил: — Дело в том, что я давно хотел тебе сказать... но как-то все не решался, трусил, наверное... На этой фотографии я и моя семья.
— То есть? Жена и сын? — с удивлением уточнила Лазарева.
— Да.
— То есть вы отец Миши? Не-е-ет, подождите, не может такого быть, потому что у него фамилия другая.
— Да, но это правда, — еще раз подтвердил Владимир Андреевич. — Мы с женой разошлись, когда Михаилу исполнилось шестнадцать лет. Его мать быстро вышла замуж, а мне надо было уезжать в Китай на неопределенное время по работе. Ее второй муж как очень ответственный человек попросил усыновить Мишу, и я согласился.
— То есть Михаила усыновил отчим? Но как это получается?... Он же мне ничего об этом не говорил.
— Наверное, не хотел. Когда я вернулся, через пятнадцать лет, то узнал, что его мать за это время побывала за мужем еще два раза, но ни с кем не ужилась.
— Ну, хорошо. А почему вы никогда не выходили на связь с сыном? Вы же могли как-то попытаться поговорить с Михаилом?
— Я пытался: звонил, приходил, пытался объяснить ему... Но он и слушать не хотел, считал, что я его предал. Поэтому я решил оставить его в покое. Слава богу, что еще сохранилась связь с моим двоюродным братом Тимашевым, отцом Юрия Тимашева, твоего начальника. Юра-то мне и рассказал о проблемах Михаила.
— То есть вы хотите мне сказать, что Юра все это время знал о вас и мне ничего не говорил? И, получается, я к вам тоже неслучайно попала?
— Все так. Но Юра мне рассказал о ваших трудностях в семье и я решил этим воспользоваться, — признался Владимир Андреевич. — Только я попросил Юру ничего не говорить, пока я сам не сочту нужным сказать об этом вам. Ты на него, пожалуйста, не обижайся.
— Да я и не собиралась обижаться на него, — буркнула Ольга. Она походила на маленькую девочку, которую обвели вокруг пальца ради ее же блага. — Владимир Андреевич, я надеюсь, что сейчас-то уже вы поговорите с Михаилом?
— А давай сделаем так. Ты сама с ним поговоришь и расскажешь все, что посчитаешь необходимым. И если он согласится встретиться со мной, то я буду только рад.
— Ну, конечно же, он согласится! — радостно сказала Ольга. — Я ему все объясню. И, в конце концов, нельзя же вас одного во всем винить...
— Спасибо, девочка. Я знал, что ты мне в этом вопросе поможешь. — Хузин поднялся с дивана и проковылял до комода, открыл верхний ящик и достал из него круглую коробочку, диаметром около семи сантиметров. — Это табакерка прадеда Михаила, — объяснил он. — Сын играл с ней, когда был еще совсем маленький. Он должен ее помнить.
Ольге было очень жалко мужа и его отца. Теперь она понимала, почему Михаил не любил говорить о Владимире Андреевиче — он до сих пор переживал юношескую обиду.
Женщина очень надеялась, что сможет примирить мужа и его отца. Ведь Владимир Андреевич, по ее мнению, уже достаточно настрадался и заслужил прощение сына.