Лето 1914 года выдалось очень жарким. Весной случился дружный сход снега, реки и озера разлились широко. Солнце начало припекать еще в апреле, а потом настала какая-то особенная жара. В городе было не продохнуть от зноя, поэтому семейство Львовых в лице отца, Сергея Владимировича, сына Владимира (или Вольдемара, как любила его называть покойная маменька) и горничной или домработницы Маруси, переселилась в деревню, в большой дом в Вольское.
Маруся, бойкая и строгая девушка семнадцати лет, была единственной работницей в доме, не считая сторожа Кузьмы, который жил тут круглый год. Мать Маруси была кормилицей у детей Львовых, поэтому, когда Прасковья умерла четыре года назад, девочка осталась в семье. Была она работящей, прекрасной рукодельницей и стряпухой. Чтобы ехать в Вольское без нее, и речи не могло быть.
Была еще одна причина, по которой перебрались в деревню. Сергей Владимирович уже несколько лет мучился болезнью легких, в жару в городе ему дышалось тяжело. А в старом деревянном доме стояла прохлада, под тенью таких же старых тополей и ив на берегу озера он оживал, подолгу гулял или просто сидел на скамеечке, предаваясь своим мыслям.
Вечерами, когда Сергей Владимирович ложился спать, Владимир и Маруся часто засиживались на кухне. Днем раскаленная от топящейся печки и пара готовящейся еды, вечером кухня становилась очень уютной, в отличие от остального дома, полупустого сейчас, так как дочери были уже замужем, сейчас обе находились за границей.
Они не стали открывать все комнаты, много ли надо троим-то? Кухня, гостиная, библиотека, две спальни для мужчин, одна гостевая спальня на всякий случай, да комнатка Маруси рядом с кухней. Остальные помещения были закрыты, а мебель в них была зачехлена.
Владимир Сергеевич, красивый молодой человек двадцати четырех лет, любил читать вслух. Выбор в библиотеке был большой, так что Маруся за шитьем слушала и "Илиаду", и Жюля Верна, и страшный рассказ "Молчание" Андреева, и Пруста... И даже «Рыкающий Парнас» остался в доме, хотя его изымали отовсюду.
Владимир читал с выражением, артистично, Маруся слушала и представляла все, что происходило в книге, ахала, охала, вскрикивала, улыбалась мечтательно, словом, была благодарной слушательницей. Тени от старой лампы качались вслед движениям Владимира, наводя атмосферу таинственности...
Иногда лампа начинала чадить, и молодой человек тянулся высоко, чтобы снять стеклянную колбу и подправить фитиль. Пока он возился с фитилем, Маруся успевала протереть колбу изнутри, сняв осевшую копоть. Снова лампа светила ярко, чтение и шитье продолжались...
Кухня была просторная, поэтому Владимир принес два кресла из гостиной. Сидеть в них было удобно и уютно, и работа спорилась в умелых руках Маруси, и не уставал читать артист.
- Марусенька, в горле пересохло, - говорил Владимир, и девушка ставила самовар. Они чаевничали вдвоем на кухне, заедая домашним вишневым вареньем, печеньем или пирогами, испеченными неутомимой Марусей. Иногда к ним присоединялся Сергей Владимирович, если не мог заснуть, но сидел он недолго, от керосиновой лампы ему могло стать хуже. И он отправлялся, пожелав молодым людям спокойной ночи.
Владимир и Маруся ценили эти тихие вечера, чувствуя себя настоящей семьей, братом и сестрой. И не было у них обоих людей ближе, чем они сами и Сергей Владимирович. А было желание, чтобы все так и продолжалось - тихо, спокойно, уютно, по-любящему.
- Береги Марусю, - иногда говорил отец Владимиру. - Она - наша радость, свет в окошке...
***
Уважаемые читатели, это начало нового рассказа. Простите, что не сразу выкладываю полностью. События произошли целый век назад, поэтому стараюсь проверять, о чем пишу.
Жду ваших комментариев на первую часть рассказа.
