Морская болезнь — это когда люди болеют морем. Настолько любят, что пишут о нем в книжках и песнях, рисуют картины или просто толпятся возле полотен в музее, фотографируют и, наконец, едут на море каждый летний отпуск.
Так думал маленький Рома, покачивая ногами на лавке в деревенском дворе. Пустом, — потому что все семьи вокруг уехали на море.
Рома никогда не был на море. Он не знал, что за штука такая на самом деле — морская болезнь.
Сейчас Роме девятнадцать, и он все еще не был на море. Но теперь хотя бы знает, что морская болезнь это когда от мирных покачиваний воды блюют, а не болеют ими, как фанатики.
Раньше одноклассники, теперь одногруппники, друзья — все, кому не лень, — спрашивали Рому: "Как же ты тогда отдыхаешь?" и смотрели, как на чуднóго. А он, рыжий, веснушчатый — дитя солнца, когда ему было лет одиннадцать, говорил, что на даче лучше. Лисапед, книжка, бабушкино варенье, кот. Везде хорошо, а дома лучше. Чудесная фраза, особенно если нигде кроме дома и не был.
Чуть позже Рома стал открывать для себя другие города: Золотое кольцо и округу. Не один — с друзьями, пока те не уехали на море.
Но реплики по окончании лета: "А как же ты, блин, отдыхаешь, пацан, если не на море?! Ты жизни не видел, если на море не был" никуда не исчезали. И Рому бесило не море — категоричность. На днях он подколол на такой вопрос закадычного друга Миху.
— А у меня морская болезнь, знаешь, болезнь передвижения.
Приняв сказанное буквально, лицо любопытствующего Михи сменило осуждение и ухмылку на сочувствие. Зеленеть и блевать все-таки, блин, не круто. Хотя пошутить Михе, чтобы реабилитироваться, в глубине души все же хотелось. Но Рома, хитро улыбаясь, продолжал:
— Болезнь передвижения — то есть я болею движением. Мне нравится постоянно куда-то ездить. Быть в движении. — пояснял Рома. — Чу-чух-чу-чух. А не на пляже откисать, как рыба, которая уже никогда не узнает, что есть движение.
— Но море же не только про это…
— Преимущественно, судя по фоткам.
Тем не менее Миха не мог не выкупить мысль друга. На то она и дружба — чтобы понимать. "Один-один", — подумал, а вслух, зная, на чем подловить Рому-историка, сказал:
— А погнали на неделю в Чертоград.
***
Мерное движение поезда — от него Рома кайфовал.
— Так, ты давай сверху, а я снизу, — довольно сказал Рома Михе, обводя взглядом их полки плацкарта.
Миха знал, что друг боится высоты, а в частности — уснуть и скатиться с полки. Без проблем согласился.
— Только сначала подумаем, куда пойдем по приезде, о'кей? Мы же true-туристы.
Но долго не продержались: поезд убаюкивал, и главным их решением стало самое лучшее всегда — "Разберемся по ходу".
***
Спустя восемь часов размышлений и сна, Рома с Михой прибыли на вокзал.
— Приплыли, — пробурчал Миха, — дождь. А обещали солнце.
Город встречал аппликацией из тысячи цветных полупрозрачных дождевиков. Все привыкшие и подготовленные. Не торопятся. Миха с Ромой огибали людей, пытаясь как можно быстрее добежать до съемной квартиры. Рюкзаки предательски оттягивали плечи и усложняли движение. Дождевики лежали на дне, забитые сменными футболками и ненужным барахлом. Как у настоящих еще зеленых туристов.
Пока пацаны сушились в квартире, облака расступились и дождь кончился. Вот теперь, мол, добро пожаловать, словно говорила питерская погода. Можно шляться.
Места пытались выбирать по правилу левой руки: заходили на сайт, закрывали рукой подробности, и оставались видны только цены на билеты. Чтобы накопленной на поездку стипухи за семестр хватило.
— Но это завтра, — сказал Миха, который знал цену удовольствию, — сегодня уже почти все закрыто, и мы устраиваем себе Лас-Вегас.
Компромисс был найден в белых ночах и белом роме.
Первым делом Рома с Михой решили отправиться смотреть на развод мостов. Как назло из-за подготовки к какому-то мероприятию начиналось все крайне поздно, а точнее — уже рано, до чего нужно было еще дожить. Но белые ром и ночи в этом помогали.
— Прокатитесь на теплоходе, прокатитесь на теплоходе, — кричали громче чаек зазывалы.
Чем дальше, тем соблазнительней. Особенно если долго бродить по центру.
Вспомнив о правиле левой руки, Миха искусством слова выбил им поездку почти за бесценок.
— Ура-а-а, — пьяно обнимались друзья.
Но вскоре за это же и поплатились.
Хотели идеальный вид на развод мостов, а получили развод лохов погодой. На самой верхушке борта ветер продувал все живое и неживое. Согревал только ром внутри. А вокруг кричали, снимали, будто мост уже вовсю разводится. Капли дождя, оказавшегося тут как тут, били по волосам и одежде. Еще и поездка на несколько часов. "Плевок в душу", — сказали бы, возможно, Миха с Ромой, если б не текущее по сосудам carpe diem. Дождевики они, конечно, снова забыли.
Развод мостов превратился в лишь чудесное дополнение. Снимающую камеру заливали стекающие по ней капли дождя. Из-за поднимающихся волн траектория движения теплохода все больше кривилась. Но программу нужно было завершить: от центра едва не доезжая до залива. До моря. Немыслимый маршрут.
— Ты же не просто так предложил мне поехать сюда? — спросил наконец Рома друга.
Миха едва заметно улыбнулся среди девятого вала белой ночи.
Волны били о борт теплохода, и казалось, что дождевая вода сливается воедино с речной и — почти морской. Рома смотрел, не отрываясь. Даже высоты, которой мог бы бояться, не чувствовал. Ром тепло разливался по внутренностям. Вот они, настоящие пляски водной стихии. Где живут рыбы. К сердцу бесповоротно подступала морская болезнь — та любовь, что без конца и края, как и само море. Та, которая представлялась Роме в детстве.
Автор: Катя Можаровская
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ
#рассказ #мечты #море
