Ближе к Нюриным родам, на семейном совете решили поступить так: Володя и Нюра с Толиком едут в Сызрань, как только Нюра окрепнет, вернуться они на Урал. Степан Иванович, муж Машин Леонид, и сама Маша, которая тоже ждала ребенка, уедут в Верхний Уфалей. Там, говорят, землю под строительство выделяют. Туда потом и приезжать Володе с семьей. Степан Иванович оставался с дочерью. Зятя своего не то, чтобы не любил, а относился к нему настороженно. «Ой, гляди, девка, хватишь ты с ним горячего до слез» - предупреждал отец. В ответ Маша лишь плечом дергала: поздно учить, взрослая, сама себе хозяйка!
Сызрань – старинный волжский город, раскинувшийся по берегам пяти рек - Волги, Кубры, Крымзы, реки Сызранки и Кашпира.
В Сызрани поселились Карпеевы у баб Мани - старой тещи Нюриного дяди Кондракова Кузьмы Васильевича. Дядя Кузьма работал на железной дороге, куда сразу же устроил работать и Володю. Семья у крестного большая. Жена Анна – крестнонька, как называла ее Нюра, и шестеро детей. Кондраковы радушно встретили Нюрину семью.
Жить со старой бабкой было не очень приятно. Бабушка нюхала табак, была неопрятной. Вид ее до слез пугал Толика. Первое время прятался за мать и требовал взять его на руки, а сестру маленькую бросить. На своем, детском, но понятном матери языке, плача просил:
- Брось её, возьми меня!
- Куда ж я её, сыночек, брошу? Она наша, сестренка твоя, - смеялась Нюра.
Сама же, живя со старой женщиной, ничего не могла поделать с чувством брезгливости. Как могла, старалась поддержать чистоту в жилище, Но она была очень благодарна родным, что те протянули руку помощи в трудный момент. С двоюродными братьями и сестрами дружили до конца дней своих, писали письма, поздравительные открытки, ездили в гости.
В апреле от Маши с Верхнего Уфалея пришло письмо, из которого Нюра узнала, что Леонида посадили. Не зря отцовское сердце подсказывало, что счастья дочери с ним не будет. Маша родила дочку Ольгу. Ждала семью брата назад, со старым отцом и малым дитем на руках, ей приходилось туго. «Приезжайте. Живем мы в хорошем бараке, и вам места хватит. А там глядишь, и правда, участок дадут, свой дом поставим», писала Маша.
Карпеевы в апреле 1952 года прибыли в Верхний Уфалей. Здесь они проживут до 1953 года, и наконец, вернуться домой, в Лунино, уже навсегда.
Ох, сколько же раз за последние годы паковала Нюра вещи в дорожные узлы и чемоданы! Сколько повидала железнодорожных станций и больших вокзалов, а сердце рвалось к родному небольшому вокзалу в Лунино, где, как только перейдешь железнодорожные пути, совсем рядом со станцией, стоял маленький, на два окна домик, заваленкой вросший в землю. Там жила ее мама и сестра Маруся с семьей.
Маруся еще в годы войны познакомилась с будущим мужем в госпитале, который располагался в здании школы. Маша с сестрой, как многие лунинцы, носила раненым нехитрые гостинцы, вязаные носки и варежки. Ни одна и ни две девушки села, повстречали в госпитале свою судьбу.
Кубанский казак Алексей из станицы Вознесенской Краснодарского края лишился на фронте глаза, но не лишился удали и веселого нрава. Невысокий, крепкий, лихой казак, сыпал шутками и приговорками. Как не заметить такого?
- Что глаз! Новый вставят, главное руки целы! – весело шумел Алексей. Лукаво оглядывая уцелевшим глазом палату, доставал любимицу свою – балалайку.
- Ну-ка, кто с ногами – выходи плясать! – и, излучая живую радость, начинал играть с таким задором, будто в последний раз.
Вот каким встретился он Марусе и стал единственным на всю жизнь. Да и Маруся сразу глянулась парню. Аккуратненькая, будто точеная, черные волосы, собранные в тугую длинную косу, кудрявились на висках. Глаза, как вишни, живые, веселые. Долго раздумывать Алексей не стал, уведут девушку, женился. Для фронта признали его непригодным, и остался он в Лунино, с Марией.
В 1944 году родили сына Виктора, в 1948 – Николая, а в 1950 – дочь Валю. Алексей работал в сельпо конюхом. Работник был отличный, несмотря, что выпить, грешник, любил.
Бывало, едет хмельной через базарную площадь домой, в походном плаще с капюшоном, издали его слыхать:
- Мария! Витька, Колька! Батька едет! Встречайте кормильца!
До того яркая личность был Алексей-казак, что на его протезированный глаз никто и внимания не обращал, не замечали будто. Как не любить такого? И Маруся любила мужа сильно. И он Марусю любил. Не обижал. Жили в домишке Кондраковых. Маруся работала на маслозаводе технологом. Баба Дуня (так теперь все называли Евдокию) дома с ребятами управлялась.
В 1953 году Маруся стала инвалидом. По зрению. После перенесенного менингита почти перестала видеть. Через очки со стеклами в палец толщиной, кое-как могла теперь видеть мир. Работать технологом больше не могла. Чтобы хоть как-то помочь мужу, пошла Маруся надомной сиделкой, ухаживать за лежачими больными. Алексей и в очках любил свою жену. Главное, жива осталась.
- Вот мы с тобой, Маруся, парочка! Баран, да ярочка! Я с одним глазом, ты слепая! Ничего, не горюй! Выдюжим! – шутил казак, казалось, никогда не терявший присутствия духа.
Нюра, узнав обо всем этом из писем, стала донимать Володю просьбами вернуться домой.
- Какой год по стране мотаемся, толку нет, и не будет, Володя. Мама без меня состарилась, дай хоть старость ее поддержать. Маруся с тремя ребятами, слепая. Как подумаю о них, душа чернеет.
Как ни странно, на ее сторону встал и свекор Степан Иванович. Самого тянуло домой. Подумывал о покое.
- Правда, сынок, надо нам в родные края вертаться. Хватит, поскитались.
Маша наотрез отказалась уезжать. Она встретила, наконец, как ей тогда казалось, настоящую любовь. Про Леонида и думать забыла. Осталась в Верхнем Уфалее.
И вот снова Карпеевы пакуют вещи. Этот раз – последний. Сколько лет не ступали они на пензенскую землю! На родном вокзале весной 1953 года Нюра плакала счастливыми слезами. Никогда больше не уеду отсюда! Никогда! Так и сбылось.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
#ИСТОРИЯ #СЕМЬЯ #ДОМ #РАССКАЗЫ #СЫЗРАНЬ
