Кажется, впервые в жизни Вика чувствовала себя растерянной. Валерий, со своей сильной красотой… и красивой силой по-прежнему был нужен ей. Таких мужчин больше нет, чтобы вот именно так: красота – сильная, как у здешнего простого степного цветка, что заметна и в зной, и под дождём, и сквозь угольную пыль. И сила, – красивая сдержанной нежностью. А ещё Валерка был самым молодым кандидатом наук на горном факультете. Вика надеялась, что её уход к родителям заставит Суховея опомниться и вернуться на кафедру, но, похоже, Валерию нравится работать директором шахтоуправления. И что, – так и жить здесь, в Камышовом?..
Вика не привыкла оставлять неутолённым своё женское любопытство. Недавно решила прогуляться к шахтоуправлению. И прямо совпало, – из здания спуска-подъёма вышла Катерина… По Викиному сердцу всё-таки что-то чувствительно царапнуло: Катерина с Валерием похожи друг на друга, – вот этой здешней, простой и сильной красотой, что, казалось, даже роднит их.
Вика курила на скамейке в тополиной аллее. Усмехнулась: Катя тоже присела на скамейку, – что-то не торопится домой примерная мужняя жена и послушная свекровке сноха. Не иначе, – Суховея пасёт. Катерина не заметила Вику. Вообще, ничего не замечала вокруг, – устало уронила голову на сплетенные руки. Под тяжёлыми волнами светлых густых волос Вика мельком увидела несколько пятен. Ясно: следы мужниной ночной страсти. Валерка – при всей его неотёсанности – не позволяет себе такого… Лёгкую рабочую ветровку Катерина сняла, бросила её себе на колени. Викины глаза скользнули по Катиным плечам. Присмотрелась: ого!.. А вот это уже вряд ли от страсти! На плече и ниже пятна были большие, тёмно-синие. Тоже ясно: обычные синяки от кулачищ. Классика?.. Бьёт, – значит, любит…
Катерина всё же почувствовала внимательный Викин взгляд. Быстро набросила ветровку на плечи. И, кажется, узнала Вику… Усталость в Катерининых глазах тут же сменилась надменностью. Вика скептически улыбнулась: ох, ничего себе, – мы здесь и так умеем?..
А растерянность волновала Вику с той неожиданной вечеринки в доме какой-то местной администрации, – Вика так и не запомнила, кто там был главным администратором… Во время последнего танца лётчик с седыми висками осторожно сжал её ладонь:
- Я хочу увезти Вас с собой. Мне кажется, Вам тоже этого хочется…
Вика и девчонкой-школьницей не боялась признаний… А тут вдруг оробела. И промолчала. А Игорь Олегович сказал:
-Завтра вечером я улетаю. Рейс в Мадрид. Потом я Вас найду. Так будет лучше.
Вика наконец подняла глаза:
- Для кого?
- Для Вас. И для него, – Игорь Олегович показал глазами на угрюмо-усталого Суховея. – И для меня.
Так просто… Вика покачала головой:
- Здесь Вы меня не найдёте. Через несколько дней я уезжаю к родителям.
- Мы встретимся?
Вика никогда не говорила этих слов:
- Я не знаю…
Все эти дни и ночи Суховей дневал и ночевал в своём шахтоуправлении или в забое… А Вика вспоминала, как она добивалась Валеркиной любви. Здесь, в Камышовом, с каждым днём становилось яснее: не добилась… То, что Суховей женился на ней, Вика считала своей уверенной победой. Ну, как в студенческом многоборье. А время убеждало, что победа и любовь – совсем не одно и то же. И как-то всё меньше чувствовалось счастье, – от того, что она победительница…
Когда Суховей появился дома, непривычно серьёзная Вика задумчиво сказала:
- Ничего у нас не получилось, Валер.
Суховей закурил. Спрятал в глазах ироническую усмешку:
-Ты тоже заметила?
- Пришлось. Ты отвезёшь меня к родителям?
- Как скажешь.
Уже по дороге в Луганск Вика сказала:
- И вот ещё что, Валер. Ты обрати внимание: он, мент этот… В общем, он бьёт её. Катерину.
Суховей не ответил. Лишь брови слетелись к переносице и чуть дрогнули…
… Вечером свекровь поджала губы:
-Муж дома не ночует, – не видишь?
Катя растерянно пожала плечами:
- Так в наряде он.
- Ну-ну, – кивнула свекровь. – Сколько раз говорено было: рожай. Не семья это, – без детей.
Слова свекрови больно хлестнули Катю: и в этом месяце тоже не сбылось, что так ожидалось…
После смены, в полдень, Катерину неожиданно встретил муж. Димка грязновато ухмыльнулся:
- А вот зашёл, – жену встретить. Заодно посмотреть… как она прошедшую юность вспоминает.
Катерина непонимающе посмотрела на мужа. Димка сбил на затылок фуражку:
- Я ж предупреждал, Кать. Будешь сохнуть по нему…
Катя испуганно оглянулась по сторонам: белый день… люди кругом… И все увидят, как Димка сейчас ударит её…
- Что, Катюха?.. Не только студент… слаще меня ласкать умел. Смотрю, директор шахтоуправления тоже заткнул меня за пояс!
- Дим!.. Давай дома поговорим, – взмолилась Катерина.
- Нуу… изменяешь же ты мужу не дома… Спасибо, – люди подсказали.
- Ну, что подсказали, Дим?..
- А ты, тихоня, не знаешь. От мужа ладонями закрываешься, коленки сжимаешь. Стеснииительная!.. А с ним не стесняешься, Кать?
Димка обычно бил по предплечьям, бывало, по животу, – чтоб незаметно. А сейчас, Катя почувствовала, ударит в лицо… При всех.
А дальше случилось непонятное. Димкина фуражка откатилась в лужу от недавно прошедшего дождя. Голова метнулась в сторону. Димка сплюнул кровь из разбитой губы, нагло прищурился:
- Это Вы зря, Валерий Алексеевич. К директору шахтоуправления у меня нет претензий, – не мужик я, что ли… не понимаю разве. А с этой… – Димка выматерился – разрешите, сам разберусь. Как муж. По-семейному.
Суховей рассмеялся:
- Это ты – мужик?.. И муж из тебя, Дима, совсем поганый, раз жену бьёшь.
- А что, – по-твоему, хвалить её… – Долгополов снова выматерился – за то, что она… дала тебе, – в семнадцать лет… И сейчас даёт… Ничё так, Валерий Алексеевич?.. Тебе нравится?
Суховей двинулся к Димке. Через минуту они покатились по мокрой траве. Подошедшие мужики с первой смены не сразу смогли разбросать их по сторонам…
Катерина с неожиданной силой растолкала мужиков. Приложила к Валеркиному глазу влажный платочек. Димка тяжело дышал, смотрел исподлобья:
- Что и требовалось. Заметь: не о муже побеспокоилась. Ты, Валерий Алексеевич, ещё что-то хотел мне сказать?..
Валерий отвёл Катюшину руку, хотя ему совсем не хотелось, чтобы она убирала свою прохладную ладошку с его разбитой брови.
- А тебе надо, чтоб я ещё что-то сказал?
Долгополов покосился на свисающий с плеча, почти оторванный правый старшинский погон. Вспомнил, как Суховей курил во дворе у Кузьмина, когда Альбинка властно утащила его, порядком подвыпившего старшину, в летнюю кухню…
Валерий Алексеевич слегка отряхнул брюки и рубашку, что была сейчас грязнее, чем если бы он поднялся из забоя… Кивнул мужикам, направился к шахтоуправлению, – надо посмотреть документацию по ремонту крепи в конвейерном штреке. Около кабинета Суховея встретил заместитель по кадрам и быту Демидов. Словно и не удивился заметно припухшему глазу и разбитой брови. А чего ещё ожидать от этого директора шахтоуправления!.. Окинул взглядом испачканную травяным соком светлую рубашку:
- Из Управления звонили, Валерий Алексеевич. Вам бы рубашку сменить… Ну, и брюки. К трём часам Михайлин велел собрать инженерно-технический состав. Хочет послушать про открытие новой лавы.
- До трёх успею. А не успею, – Михайлин и так узнает меня.
Демидов всё-таки отправил к директору домой Надюшу Иманцову, – за чистой рубашкой и брюками. Директор с главным инженером изучали смету на ремонт крепи.
… До самого рассвета Катя не сомкнула глаз. Вслушивалась в каждый шорох за окном, ждала, что вот-вот раздадутся на крыльце тяжёлые Димкины шаги.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5