Когда мы слышим слова каста, изгой, парии, мы представляем себе Индию позапрошлого века. И вы удивитесь, наверное, что пережитки кастовой дискриминации до сих пор имеют место в такой сверхразвитой стране, как Япония.
Нам, потомкам советских граждан, выросших на лозунгах и призывах ко всеобщим свободе, равенству и братству, не совсем понятно, как современное цивилизованное и технически развитое общество может жить по каким-то дремуче-средневековым правилам и предрассудкам.
Например, можете вы себе представить, что вас не взяли на работу в большую компанию по той причине, что ваши бабушка с дедушкой - выходцы из дальней деревни, занимающиеся кожевенным промыслом? Или родители вашей девушки, прежде, чем благословить вас с ней на брак, нанимают детектива, чтобы выяснить, не принадлежите ли вы к реестрам потомственных мясников?
Трудно такое представить, правда? Но в Японии подобное имеет место происходить до сих пор. Не везде, конечно. В восточных районах страны о таком уже давно не слышали и считают нелепыми пережитками. А в западных, например, на Кюсю, несмотря на запреты со стороны властей, до наших дней дожили элементы ощутимой дискриминации определённой группы населения.
Япония - страна загадочных парадоксов. Кто бы стал с этим спорить? С одной стороны - сверхсовременные мегаполисы и космический ритм жизни. С другой - архаичные социальные традиции и наличие до настоящего времени отдельных поселений (чаще всего, сельских), или городских районов, в которых, как в гетто проживают самые ограниченные в правах подданные японского императора.
Эти поселения называются бураку. Население бураку - община, жители которой исторически считаются неприкасаемыми в связи с тем, что их предки принадлежали к профессиям, считающимися “нечистыми” по буддийским канонам - кожевенники, мясники, обувщики.
Ни в Японии, ни в какой другой стране общество не было однородным на протяжении своей истории. Оно всегда расслаивалось на группы по национальным, социальным, религиозным или профессиональным критериям. И в этом общественном “пироге” одни слои закономерно располагаются выше, другие - ниже.
Также и в Японии. Начиная с родоплеменного периода их истории, в среде населения островов начали определяться круги знати, простонародья, чужаков, рабов. Постепенно, к седьмому веку положение оформилось в утверждении двух основных социальных групп - рёмин (благородных) и сэммин (презираемых).
Пока проходила становление и укреплялась феодальная система, модифицировались, разветвлялись общественные структуры, детализировались их признаки. Низших групп общества становилось больше. Пока одни группы всё больше “прикипали” к обработке земли, другие - отстранялись от этого вида занятости и привлекались к выполнению “оскверняющих” трудовых повинностей.
Это не было наказанием, даже давало определённую монопольную выгоду ремесленникам и торговцам, как аналог цехов в Европе. Но со временем ситуация складывалась таким образом, что развитие крупного феодального землевладения и начало кровопролитных войн углубили социальные различия между группами и жёстко регламентировали их положение по отношению друг к другу. В феодальной Японии было много “низших” групп: бэ, сэммин, дзакко, томобэ, сандзё-но тами, каварамоно, эта, хинин, буракумин.
В начале эпохи Эдо (нач 17 века) сёгунат, копируя буддийско-конфуцианскую концепцию “чистоты” общества, установил четыре “чистых” сословных группы населения си-но-ко-сё* и две внесословные страты париев: эта(много грязи) и хинин (нечеловек).
Хинин - это, по большому счёту, не кастовая принадлежность, а скорее указание на маргинальное положение конкретного человека или семьи. Этот статус не обязательно наследовался (если человек не принадлежал к хинин по рождению). Хинин не изолировались от общества, хотя могли создавать свои поселения. Имели даже свою иерархию: хинин по рождению, хинин за проступок и простой человек, ставший хинин. Например, крестьянин, спасающийся от голода и вынужденный побираться.
Понятно, что статус хинин вызывал брезгливое отношение к своему носителю со стороны “добропорядочных” японцев, так как был своеобразным “клеймом” полученным за проступок - преступление, попытку самоубийства. Но от этого клейма можно было избавиться, хорошо заплатив и пройдя обряд очищения. В 1871 году после вступления в силу антидискриминационных законов, хинин вошли в японское общество на равных на правах простонародного сословия.
Другое дело - эта. Статус эта не давал носителю и его потомкам никакой надежды на изменение социального положения на протяжении всей его жизни. Если ты родился в семье или поселении эта, то изменить социальное положение фактически невозможно. В отношении эта соблюдались все уродливые принципы сегрегации - они должны были проживать в отдельных поселениях, Поэтому в новое время эта стали называть буракумин.
Но, кроме прочего, буракумины были вынуждены заниматься самой грязной работой за гроши, носить определённую одежду (не выше колена). Лишались права посещать дома японцев других сословий, поступать в учебные заведения.
Принцип дискриминации буракумин в прошлые века понятен. Не слишком просвещённое население, основываясь на религиозных представлениях о “чистоте”, крайне осторожно подходило в отношении ко всем вопросам и занятиям, связанными с кровью, смертью и т.д. Но ведь это явление не изжило себя до сих пор.
“Грязными” и “кровавыми”с точки зрения религии работами занимаются и миллионы “чистых” японцев. Мясники, кожевенники, врачи - уважаемые обществом люди. Никто не подвергает их дискриминации за профессию. А в отношении буракумин до сих пор действует негласное правило “избегания”.
Таки почему миллионам японцев до сих пор приходится скрывать, что они - выходцы из бураку? Неужели из-за влияния буддийских догм? Специалисты считают, что проблема лежит в сфере социальной психологии. До сих пор сохраняют живучесть традиции считать париев носителями низких или отрицательных врождённых качеств, таких, как нечистоплотность, лень, коварство.
Конечно, сначала общество отнимает у огромной социальной группы большинство естественных и гражданских прав, а потом возмущается, что выходцы из этих групп составляют более 60 процентов контингента Якудза!
А насколько актуальна эта проблема в действительности действительности, говорит тот факт, что буракуминам до сих пор приходится отстаивать свои права, которые до сих пор ограничиваются. Хотя большинство японцев это замалчивает или отрицает. И уж точно, гиды не рассказывают об этом иностранным туристам. Общественная позиция такова: “Раз дискриминация запрещена законом, значит её не существует”.
Зато существуют организации, которые занимаются проблемами сегрегации париев в японском обществе: Лига освобождения бураку, Дзэнкайрэн, Всеяпонский комитет по свободе и интеграции и др. До сих пор существуют “списки бураку”, которые затрудняют поступление в ВУЗы, приём на работу.
Буракумин могут и не унижать открыто, их просто не считают равными. Хотя, и открытых форм унижения тоже хватает. Например, показать жест из четырёх пальцев, намекая, что буракумин - животное. Или подвергать тонкой форме нефизического буллинга - идзивару: дать глупое задание, нагружать работой в неподъёмном объёме (не по этой ли причине в Японии так часты факты смерти на работе - кароси?), и т.д.
Даже если некоторым из буракумин удаётся совершить социальный “прорыв”, рано или поздно над ним возникнет “стеклянный потолок”. Ради примера возьмём ситуацию, когда видный партийный деятель Хирому Нонака (умер в 2018 году), в 2001 году не смог стать премьер-министром, так как он - буракумин по происхождению.
Как относятся к париям в стране цветущих сакур в настоящее время, честно может рассказать только сам бураку. Кэндзи Накагами - японский писатель - буракумин описывает реальность жизни современных “отверженных”в книге “Берег мёртвых деревьев”.
* си-но-ко-сё это “формула” сословий в токугавской Японии: аристократия (самураи), крестьяне, горожане(ремесленники), торговцы.
