Время каждой эпохи истории, видимо обладает своей особой интервальностью, что, разъята бесконечностью, производной от движения, изменения, развития. Не претендуя на исключительность, в том числе, и в периодизации можно сформулировать эти особенности для трех предшествующих исторических эпох исходно европейского , а с некоторого момента и всего человечества. Античность приоткрыв бесконечность, так и не смогла найти утешение от дурноты ее потенциальности и апорий Зенона. Средние века обретя вечность, так и не смогли примирить ее с земной юдолью, даже торгуя индульгенциями. Новое время раскодировав поток абстрактного количества, так и не достигло действительной: свободы, равенства, братства. Наша современность, видимо и заключительное послесловие и преддверие, первые строчки введения, что так и остаются первыми черновыми, не написанными строками, как в романе Кортасара, и что, кажется знает о истории все, так что трудно ни сказать это слово, и в одновременно, прекрасно осведомлено, что та еще и не начиналась; будучи современницей гиперболического роста населения, всякий раз может констатировать, что человек в его сущностных возможностях и еще и не рождался, отчуждая, и это знание, и эту осведомленность в нескончаемых тестах ИИ на силу. Если прибегнуть к античным символам, что, все же, открыла бесконечность, можно сказать, что наше время превращая все к чему оно прикасается в прибыль, так и не может насытиться или даже приступить к трапезе, подобно персонажам в фильме Бунюэля, находясь в петле времени, что кажется совершенно нескончаемой, подобно стараниям Сизифа. Эта, казалось бы, неискоренимая абсурдность, все время недостижимого, но неотступного в алчбе будущего, которое тем не менее уже здесь и теперь, и может быть видимо названо особенностью нашей современности, что подобно создателям новых космических двигателей на реактивной тяге сжигания топлива, вынуждено, раз за разом, методом проб и ошибок находить верную конфигурацию, стабилизируя истечение рабочего тела, не имея теории его волны, при всем огромном математическом аппарате не имея инструментов анализа стохастики ее колебаний. У нас нет сколь-либо осмысленной теории будущего, в отличие от прошлого и настоящего, прежде всего относительно способа его производства, его свободы и богатства. И, таким образом, метафоры здравого смысла, что кажется столь же вечен, сколь и его фигуры, все более и более напрягаются от действительности бесконечного различия, что вынуждены удерживать. Сможет ли оно целиком превратиться в лягушку, что, взбив масло в кувшине, пахтая своими лапками молоко, выберется из ловушки такой современности: "постмодернизм- это модерн в состоянии зарождения".
"СТЛА"
Караваев В.Г.