На что можно смотреть бесконечно? На огонь. На текущую воду. На облака. На лицо ребёнка... На многое. Не знаю, как вы, друзья, а я добавил бы в этот список Евгения Александровича Евстигнеева. Не "игру Евстигнеева", а вот просто – его самого.
В миниатюре, которую мне хотелось вместе с вами вспомнить сегодняшним вечером, он даже не особо "в роли". Глаза озорные, видно, что он тут, с нами, ещё чуть-чуть – и сам улыбнётся резонёрству своего персонажа. Нет, он не играет "до полной гибели всерьёз", он лишь "работает", "лицедействует". И то же самое делает Валентин Иосифович Гафт, но...
Но их же невозможно сравнить! Гафт просто "смешит" (и публика благодарно реагирует на его размашистые, чтобы хорошо было видно из зала, ужимки, а Евстигнеев – вроде бы как просто живёт. Сидит за столом, ест, пьёт, говорит... Кажется, будто он и есть такой в жизни. Будто не помещик Камышев, "любитель празднословить" перед нами, а взаправдашний Евгений Александрович, как он есть. И даже хочется прислушаться к словам его персонажа серьёзнее: дескать, а ведь в чём-то он прав, ведь в каждой шутке лишь доля шутки...
Кстати, ещё один человек присутствует за этим столом незримо. Это двадцатипятилетний Антон Павлович (рассказ "На чужбине" написан в 1885 году). "И однако Иона не хвастает!" Это же надо было так тонко, ненавязчиво, с такой непередаваемой самоиронией придумать... И ведь правда гордость разбирает за кучера Иону!
Иногда просто радостно становится оттого, что мы соотечественники. Что можешь внимать этим людям – и понимать их. Что мы говорим и думаем на одном языке.
Приглашаю насладиться этой скромной радостью!