Начало. Глава 3
Зимой в доме знахаря было безумно скучно. Утром управлялись с хозяйством, отгребали снег, если нападал, а потом заходили в избу и садились. Делать было просто нечего. Дед вязал носки на спицах, я изучал книгу, учил наизусть все заговоры по порядку с самого начала. Иногда дед вновь начинал рассказывать о себе. О своей первой несчастной любви, когда она предпочла другого более богатого. И он дал себе зарок больше никого не любить.
Веселее становится, когда кто-нибудь приходит. Несколько раз я лечил, а дед наблюдал и ворчал, если я делал что-то не то. Но сложное он мне не доверяет. Так, испуг у детей, или зубную-головную боль.
Однажды в ворота постучались. Сгорбленная бабка. И была она пешком. Дед выглянул в окошко, плюнул и пошёл к ней.
— Чёртова Галка! Вон, посмотри, так шарлатанки выглядят. Грехи к земле тянут.
Он вышел. Они разговаривали на повышенных тонах с размахиванием руками. Мне даже казалось, что она его ударит своим посохом. Но нет. Прооравшись они разошлись в разные стороны. Бабка Галка ушла, а дед зашёл.
— И что она хотела?
Дед был злой. Это было очень заметно. Его борода возмущённо торчала в стороны.
— Кричит, что я у неё клиентов переманиваю. Нет, ты подумай, клиентов мы у неё переманиваем. Да если б она реально помогала, а не шарлатанством занималась!
И он ещё долго ворчал на чём свет стоит на эту Галку. Галка эта она не из Юсуповки, она из Гореловки, что намного дальше Юсуповки. Но к ней идти ближе, чем к Евдокиму, поэтому к ней часто ходят, только вот потом идут всё равно к Евдокиму и ругают её, не помогают её зелья.
А на следующий день вновь стук в ворота. Думали вновь Галка пришла ругаться. А это какие-то мужики. Судя по одежде, не местные. Для прогулок по лесу, слишком легко одеты.
— Эй, хозяева! Есть кто живой? Дорогу не подскажете?
Дед отложил своё вязание и пошёл открывать. Через несколько минут он вошёл в избу вместе с непрошенными гостями. Один из них угрожал Евдокиму ножом.
— Эй, ты! А ну подошёл!
— Это Богдан, мой ученик, не трогайте его. Он всё сделает. Богдаша, принеси мазь заживляющую и нитки шёлковы с иголкой.
Я хотел пойти в кладовку, меня остановили.
— Эй, ты, куда собрался? Юрец, проследи!
Один из них пошёл за мной следом. Я только теперь заметил, что третий ранен. Они его усадили на кровать и тот сразу завалился.
Блин! Только этого не хватало!
Я взял в кладовой, всё что нужно и вернулся в дом. Юрец следовал за мной по пятам и тщательно следил что я делаю. В руках у него была не то заточка, не то нож.
Я подошёл к их раненому и вопросительно посмотрел на Евдокима. Я ещё ни разу ничего подобного не делал.
— Ты, Богдан, обмой водичкой рану, той, ключевой. А потом шить будешь.
Я зачерпнул ковшом воды и полил на рану раненому. Тот взвыл от боли. Меня ударили кулаком в спину.
— Ты чего это, лепила, творишь???
— Обмываю рану.
— Богдаша, ты ниточку в одну сделай.
Дед с ума сошёл, в жизни ничего не шил! Наверное. Я, с горем пополам вставил нитку в иголку. И с трепыханием всех частей тела подошёл к больному. И замер, пытаясь унять дрожь в руках. Снова толчок в спину.
— Ну, чего встал?
Я с мольбой посмотрел на знахаря
— Всё, у тебя получится.
Вот, блин, успокоил.
— Слышь, старый, а ты, может, сам?
— Да куда уж там, ты на руки мои глянь, чего я там нашью? А рану зашить нужно.
— Ну ты чего, молодой, встал? Шей. Я в тебя верю.
И они заржали как наша Зорька в стойле.
А я наконец собрался духом и начал шить. Кровищи! Несколько раз обмывал из ковша, чтобы видно было. Этот орал и матерился, друзья его держали. Пока я этим занимался, дед опустился на табуреточку. Устал он, видите ли. Наконец рана была зашита. Я взял марлю и сделал из неё повязку. Намазал мазью и наложил марлю, а сверху обмотал бинтом. Весь бинт израсходовал на этого! К тому моменту как я закончил перевязку, раненый уснул.
— Э, ты! Чего сделал?
— Да спит он просто.
— Слышь, Юрец, не кипишуй! А чё, лепила, долго он проспит?
Я пожал плечами.
— Да покуда не полегчает. — пришёл мне на выручку Евдоким, — а вы, может пока, чаю попьёте? У нас там и похлёбка есть сварена.
— А чё, можно и почаёвничать. Давай, молодой, тащи хавать.
Я принёс кастрюлю с печки, тарелки и ложки, порезал хлеб.
— Эх, чифирьчику бы! Слышь, молодой, заварка есть?
Я покачал головой.
— Мы травки вместо чая завариваем.
— Эх, давай свои травки!
Я пошёл заваривать чай.
— Богдаша, ты ягодки-то не забудь, вкуснее будет.
Я сразу сообразил, о каких травках идёт речь. Теперь главное правильно рассчитать. Можно конечно положить их побольше, тогда эти уснут вечным сном. Но становиться убийцей я не собирался. Поэтому я добавил немного ягод и налил им в кружки.
— А сахарок-то у вас есть?
Сахарницу с сахарным песком тоже поставил перед ними.
Они начали есть. При этом ржали, обсуждая как они удачно сбежали от конвоя, правда третьему не повезло. Зацепился за какую-то железяку в машине и повис на ней. Так мы поняли, что они беглые зэки. Зона была отсюда километрах в двадцати. Получается, их либо туда везли, либо оттуда.
Спустя минут пятнадцать вместо ржача раздался смачный храп. Урки уснули прямо за столом.
— Давай, Богдаша, поторапливайся!
Я очень быстро запряг Зорьку, сел верхом и помчался в Юсуповку к участковому, молясь, чтобы он был на месте и трезвый.
На моё счастье, он был на месте. Я ему всё объяснил. Он, прихватив с собой пару деревенских мужичков покрепче, поехал на своём служебном бобике.
— И сколько они проспят?
— Да кто его знает, может час, может два.
Доехали быстро. Эти ещё спали. Дед, пока я ездил, связал их по рукам и ногам. И участковому осталось их только штабелями уложить к себе в машину.
— Ну, благодарю за службу. Они сегодня утром с автозака сбежали. Прикинулись, что плохо, конвой открыл двери, в нарушении всех инструкций, а эти их вырубили и бежать. Те пока очнулись, пока сообщили, пока в погоню, эти куда-то задевались.
— А про меня нет никаких известий?
— Нет, парень, пока никаких. Будет если, дам знать.
Я кивнул. А может я тоже из беглых? Да не, тогда бы меня уже нашли. Участковый же меня фотографировал.
Они уехали, забирая наших непрошенных гостей, а у нас снова настала тишина и дикая скука.
Дед вновь вернулся к своему вязанию, а я к изучению книги.
Недели через две, перед самым новым годом в наши ворота въехала старенькая нива. Из неё вышел мужик в странном одеянии похожем на одежду священника.
— О, Антипий приехал.
— Это кто?
— Староверы. У них тут община неподалёку. Они иногда ко мне за помощью обращаются. У них правда и соя есть знахарка, но иногда она не справляется.
Этот Антипий вошёл в избу, повернулся в угол, где у деда икона висела, перекрестился.
— Здравия вам, хозяева. Пусть благословен дом ваш будет.
— И тебе, Антипий, не хворать. С чем приехал?
— Да бяда у нас. Акулинушка моя родила третьего дня, да кровотечение у неё никак унять не можем. Как наша Мария не бьётся, ничего не помогает. Боюсь, помрёт, сердешная. Прошу тебя, Евдокимушка, подсоби!
Дед кивнул, сказал мне, что собрать в дорогу. Я хотел тоже собираться, а он мне:
— А ты, Богданушка, дома останешься. Хозяйство на кого оставим? Меня дня три не будет, а может больше, не теряй. Пока не выхожу дочку его, не вернусь. Так что ты за старшего остаёшься. Ну, с Богом!
Они уехали, а я остался один. Тоска смертная!
Скитался из угла в угол. Днём следующего дня пришли из деревни за помощью. Ко мне немного с недоверием отнеслись, но что, что, а уж зубы я заговаривать научился.
Уже прошло три дня, а Евдокима всё не было. Хоть он и говорил не теряй, всё равно было как-то волнительно. А когда уже почти стемнело в ворота въехал знакомый автомобиль.
— Где Евдоким?
— Он у больной. Что случилось.
— Да Лерочка моя, ей хорошо было. Она уже порхала, как и прежде. Настой закончился недели две назад. Ну я думаю, не поеду. Ей ведь хорошо уже. А вчера она упала! Упала и не встаёт. Сегодня с утра бледнее смерти лежала. Есть не может, пить тоже. Да и говорит с огромным трудом.
— Ну что же Вы наделали! Евдоким же сказал, что разу приезжайте, как настой закончится!
— И что теперь делать? Когда он вернётся?
— Я не знаю. Может завтра, а может послезавтра.
— А ты сможешь ей помочь?
— Я попробую. Но после захода солнца нельзя лечить. Оставайтесь до утра.
— Да не могу я! — он немного помолчал, — Слушай, а если я Леру оставлю, ты её с утра полечишь, а я вечером завтра вернусь за ней?
Я кивнул. Лера тоже изобразила нечто похожее на улыбку.
Он пожал мне руку, поцеловал Леру в лоб и уехал. Я её уложил на кровать, на которой некогда сам лежал.
Надеюсь, у меня получится ей помочь! Я просто должен ей облегчить страдания! Но для начала сходил, заварил травки и пару ягод бросил. Мне хотелось, чтобы она спокойно поспала, без боли.
Она сделала пару глотков и уснула, а я лёг на дедову кровать и тоже моментально уснул. И сегодня мне не снился снег, мне снилась Лера, и я был счастлив рядом с ней.