Убийство любовью
Я уже писал об этом в самом начале. Я помню момент своего рождения. Никто не верит. А я помню.
Я плаваю в теплой, убаюкивающей субстанции. Мне хорошо и спокойно. Если я немного побултыхался и подвинулся, нужно непременно опять выровняться. Почему-то, я не знаю зачем, обязательно надо лечь как раньше. Ровно. Хорошо. Вокруг меня близкие стены моей круглой капсулы, но мне не тесно. В самый раз. Неожиданно жидкость, которая так долго ласкала и укачивала меня, начинает убывать. Быстро убывать. И засасывает меня вместе с собой. Прямо туда. В единственный сужающийся угол. Там тесно! Я не хочу! Не надо! А-а-а-а-а!!!
… Я просыпаюсь с криком. Детская психика так устроена, что услужливо стирает из памяти неприятные и страшные воспоминания. Но этот фрагмент не исчез. Потому что снился, не переставая, почти каждую ночь. Почти каждую ночь. Я просыпался с криком ужаса почти до трех лет. Попробуй тут не запомни! От этих повторяющихся кошмаров я начал лунатиком ходить по ночам. Недолго. Прошло.
В остальном моя память как у всех. Какие-то отрывки. Это помню. Это – нет. Но хорошо помню, как меня купали в тазике. В каком-то старом деревянном доме. Полы скрипели, и пахло горелым деревом – печка. Мама говорила, что помнить я этого не могу, мне было 7 месяцев. В ответ я рассказал, что мыло, которым меня намыливали, очень вкусно пахло. И после нескольких неудачных попыток я все-таки дотянулся до него. И откусил кусок. Невкусно! А выплюнуть так просто не удалось – изо рта еще долга ползла пена. Мама подтвердила, что так все и было, и пораженно замолчала.
Следующее воспоминание – я стою в своей детской кроватке с высокими перилами. Изо всех сил вцепившись в верхнюю перекладину. Меня болтает, я пытаюсь не упасть. Мне примерно 10 месяцев. Перед моими глазами комната, освещенная сиреневым светом экрана маленького черно-белого телевизора. Перед телевизором на низкой кушетке, спиной ко мне, сидят отец и мама. Они целуются. Он размыкает руки, она медленно отстраняется, поворачивает голову и видит меня. «Смотри! – громко шепчет она отцу, - Он глядит на нас».
Еще картинка. Я сижу и играю с приятелем в пластмассовые танчики. ЗдОрово! У меня таких нет. Время летит незаметно. Опоздал. Увлекся игрой и опоздал. Уже темно на улице. У подъезда меня поджидает отец. Я уже знаю, что сейчас произойдет. И уговаривать его бесполезно. Всегда бесполезно. Он достает ремень. Бо-о-о-о-ольно то как!
А вот замечательное воспоминание. Я прибегаю домой с улицы. Посреди комнаты лежит оконное стекло, которое отец вырезает по размеру рамы. Заменить старое, треснувшее. Я не вижу это стекло и наступаю на него. Трень! Большая трещина расчерчивает уже отрезанную по размеру бликующую поверхность. Отец вскакивает. Удар кулаком в лицо! Я лечу. Я почему-то очень долго лечу в воздухе. Я даже успеваю немного повернуть голову и увидеть проплывающий мимо книжный шкаф. Затем на моем пути оказывается пианино. (Не фортепиано! Ни хрена! Такого слова я еще не знаю. Поняли?) С абсолютно немузыкальным грохотом мы встречаемся с пианино. Я лежу и обалдело мотаю головой. Совсем не больно. Но я, почему-то заикаюсь. Так странно…
Я еще долго заикался после того памятного «полета». Но из памяти заботливо стерлось воспоминание о том, как я провалился в колодец. Мне было четыре годика. Я тонул. Спас меня проходящий мимо армейский офицер. Мама рассказывала. Но у меня в памяти даже намека на такой эпизод не отложилось.
Я, зато много чего другого помню. Но я не просто помню, я ПОНИМАЮ – что можно и нужно делать с ребенком, а чего нельзя. За 15 лет активного воспитательного процесса наш с Ведьмой сын один раз получил ремнем по жoпе, и один раз заработал пощечину по лицу. За 15 лет. Он не простаивал, опустив голову, под долгое и нудное нытье родителей. Ну, вот, «не орать» не очень у меня получилось. Нервишки сдавали. Или лучше по порядку?
* * *
Он родился с удивительно красивыми глазами. Серо-голубыми. Цвета грозового неба. У меня пялились на мир банальные карие глаза, а у Феи, как и полагается сказочному персонажу, необычные – взрыв из осколков карих и зеленых глаз, перемешанных в калейдоскопический узор. Еще у сыночка были белокурые локоны, а мы, оба родителя, уродились темненькие. Разумеется, эти факты стали поводом для многочисленных неоригинальных шуток.
Как это обычно и бывает, с возрастом, годам к трем-четырем, его волосенки потемнели. Стали такого же цвета, как и у нас. А глаза? Глаза, Слава Богу, остались такими же, как при рождении. То ли яркое небо, отраженное в стальном клинке, то ли наоборот, сверкающий меч, погруженный в голубизну прибрежного мелководья. Очень красиво.
Любому родителю кажется, что его ребенок самый-самый. И мы, ясен пень, были не исключением. Умненький, красивенький, худенький, с грамотной речью. Мамино счастье. Фея была переполнена любовью к сыну. Всю свою нежность и ласку выливала на него, не расплескав ни капли по дороге. Все то, что она недополучила в детстве, с избытком доставалось маленькому карапузу. Она баловала свою кровиночку, как только могла, но он не «разбаловался». Рос спокойным, совершенно не капризным ребенком. Даже странно.
Мои робкие попытки начать прививать ребенку азы ответственности (собери раскиданные игрушки перед сном) Фея резко пресекала, сразу становясь Ведьмой. «Сам соберешь! Не переломишься!»
.
По прошествии положенного количества лет мы попали «в первый раз в первый класс». Учился он прилежно, круглым отличником не был, но приносил только четверки и пятерки. Что и требовалось.
Немного испугался я во втором классе. Сынок детально ознакомился с персональным компьютером. И залип. Этого я и боялся. На неокрепший детский разум волшебство компьютерных игр действует круче наркотика. Как метко пошутили «Уральские пельмени» - компьютер для учебы мешает учебе!!! Точно! Он начал много времени проводить за игрой. Поздно ложиться. Упала успеваемость в школе.
Ох, не так просто оторвать от «компьютерной соски» маленького человека. Но удалось. На удивление легко. Плавное сокращение разрешенного на игры времени сотворило чудеса. Более того, когда времени на компьютер стали выделять совсем мало, малыш … сам отказался от электронных игр. Совсем. Перестал. Верите, нет? И переключился на многочисленные игрушки в шкафу и книги. Около года, а то и полутора, он вообще не общался с виртуальными развлекухами. У меня отлегло. Вот и славненько! Вот и хорошо!
Поэтому, когда на четвертом году обучения сын включил комп и опять погрузился в мир электронных иллюзий, я не переживал.
А зря!!!