Нас выкинули на новое поле. Поля здесь всегда оказывались новыми и старыми одновременно, то ли ландшафт такой, то ли мы проспали пару поворотов и нас отвезли на уже знакомое. Впереди – холмы, слева – предгорья, справа – какие-то посадки, день Сурка посреди второй чеченской войны, мать его, просто здорово.
Селецкий, провожая Зилок глазами молчал и даже не ворчал, все же привычно. От времени, сколько тут торчать и до действий ближайших часов.
- Сигарет у нас сколько?
- Нормально, - сказал Коля, недавно плюнувший на всякое там боевое братство и забравшийся в Камаз столовского склада. В конце концов, с командира столовой точно не убудет, у него этой Примы хоть одним местом ешь.
- Тогда роем?
- Ройте, - вякнул Лифа, - а я просто сидеть буду.
Лифа грустил и скучал, желая быстрее улететь домой. Ему оставалось около месяца, не меньше, призвали почти под Новый Год. Лифа молчал в полку и гнидил на таких вот выездах, когда офицеров не наблюдалось. Расчет у нас был спокойный, его призыва, осени девяносто седьмого не наблюдалось, вот он и катил бочку.
- Лифа, я тебе лицо сломаю, - привычно пообещал Коля. – Ройте, мы за дровами.
Таскать стволы из посадок Лифановский не нанимался, потому спорить не стал. Селецкий, обычно не возмущавшийся, не возмутился и на этот раз. Плюнул и пошел распаковывать орудийный ящик. Золото, не командир, чо.
Небо плевалось редким дождем как дед с простатитом в сортире облегчался. Октябрь катился во вторую половину, вокруг грохотало постоянно, порой меняясь на пульсирующий треск очередей. На войну вокруг вдруг стало как-то наплевать, навалившаяся общая тоска грызла всех, от рядовых и до офицеров. Хрень была знакомая, обычно начиналась в середине наших командировок в Дагестан. Ровно когда успевало достать все подряд, от дрянной воды с жратвой и до непонятных действий, не объясняемых командирами.
В этот раз нам повезло, нашей задачей оказался контроль за теми самыми посадками, откуда, снова и снова, на нас должны были выйти злокозненные банды террористов и арабских наемников. Что против хотя бы одной банды смог бы сделать станковый гранатомет, видный по выстрелу за километр, мы не особо понимали. Наверное, что парой выстрелов до момента, пока на нас не наведутся снайперы и гранатометчики, должны были уничтожить командиров бородачей.
Топор у нас теперь всегда был свой, как пила и остальное, заточенное и выправленное. Оставалось только найти чего захочет гореть и, быстро сделав дела, возвращаться.
Посадки оказались дикими, давно брошенными и растущими как Бог на духу положит. Нужное нашлось в глубине, где видно хозяйничали до нас. Кто? Да хрен знает, кого тут только не было за последний месяц. Банки из-под жратвы, чьи-то драные штаны, сплошь в темных пятнах, чуть светлевшая ветошь для чистки стволов, обгорелый цинк, облепленный какими-то не спящими жуками.
Кострище чернело свежим пятном. Коля поворошил несколько обгоревших бумажек. Те оказались нашими газетами, то ли Красной звездой, то ли чем-то вроде того. Пара шприцов, втоптанных в листву за гладким старым бревном, ни о чем не говорила. Там же лежали рыже-грязные бинты. Может, кому антибиотики кололи, может, кто по вене что пускал.
- Стекла нет. – Коля сплюнул и оглянулся.
Стекла не было, точно. Стекло, чаще всего, оказывалось от квадратных бутылей паленой северо-осетинской водки «Парус». Тоже так себе показатель, бородачи могут и бухать втихаря, а у наших, если срочники, тупо может не быть водки. У нас же вот не было, верно?
Посадка, вглядываясь вдаль, оказалась пустой. За ней начиналось следующее пустое поле, уходившее к видневшимся за ним взгоркам. Пустота, тлен и прах, небывалое для войны зрелище, когда никого нет. И грохотать перестало, от слова совсем.
Два бревна, каждое где-то в мою ляжку толщиной, несли привычно, каждое на плече, двигаясь как негры-рабы в колодках. Два раза отдохнули, присев на них же и куря. Сигарет хватало, думать о легких, когда башка может разлететься от целительного свинца чьей-то пули – занятие глупое.
Лифа спал. Тупо спал, улегшись на оба вьюка с гранатами. Сашка, вырыв траншею под СПГ где-то по колено, сидел, дымил и смотрел на дорогу.
- И чо? – спросил Коля.
- Да зад`ало, - ответил наш командир, - пиз… бы этому дать, да неохота.
- Ничо, - Коля сморкнулся и снял ствол, - ща я дам.
- А не заколебешься? - поинтересовался Лифа из-под накинутого спальника.
- Хочешь проверить?
Книжка "Наша война" лежит тут