Статья в печатном СМИ.
О формировании стройкомплекса атомной отрасли рассказывает формировании стройкомплекса атомной отрасли рассказывает заместитель директора ОЦКС Росатома заместитель директора ОЦКС Росатома Владимир МАЛАХОВ.
Хотел бы начать с главной проблемы строительного комплекса Росатома: в отрасль приходят строители из других строительных направлений – таких как жилищное, промышленное строительство, тепловая энергетика, нефтегазовый комплекс и так далее. Жесткий конкурсный отбор и подход «пусть выживет сильнейший» могут применяться только в случаях краткосрочных проектов, на один-два года, с понятной и предсказуемой экономикой. Если заказчик подвел, через суд можно потребовать возмещения затрат, и дальнейшая судьба этой фирмы уже неинтересна. Но к задачам и специфике Росатома этот подход катастрофически не подходит: мы рискуем остаться с неквалифицированными коллективами. Даже компании, которые работают в отрасли длительное время, не всегда устраивают нас – и в значительной мере это результат конкурсного отбора, когда претенденты стремятся выигрывать, только снижая цену. В итоге на стройке могут оказаться те, кто экономит на качестве: на оплате квалифицированных рабочих, инженеров, технологий и так далее. По идее, этому механизму «ухудшающего отбора» должна противостоять наша система саморегулирования: можно сказать, «назло всем» СРО должны стремиться компенсировать стихийные рыночные отношения контролем квалификации персонала, требованиями к подрядчикам, анализом опыта работников, проверками наличия оборудования, финансовой состоятельности и так далее. Однако на деле так происходит далеко не всегда. Мы, как представители госкорпорации, обязаны обеспечить либерализацию нашего рынка, конкуренцию – и в то же время добиться качественного выполнения работ. Это, безусловно, требует постоянного поиска компромисса: некоторые чрезмерные требования надо снижать, изучать стандарты на предмет их реалистичности. В то же время нужна система барьеров, позволяющая отсечь непрофессиональные по нашему уровню требований компании, появление низкоквалифицированной компании на атомной стройке – это недопустимо.
– Насколько активно сегодня приходят компании на атомную стройку?
– Сегодня количество строительных компаний, выходящих на тендеры Росатома, стало заметно увеличиваться – в три–пять раз. Мы объективно понимаем, что ситуация на других рынках – к примеру, в жилищном строительстве – меняется, и фирмы стремятся удержаться на плаву. Наши объекты по-прежнему привлекательны своей финансовой моделью, хотя именно определенная «премиальность» наших строек порой приводит к обратному результату: мы имеем возможность авансировать работу, но возможность получить деньги (а деньги – это кровь строительства) может обернуться соблазном благодаря авансу «вытащить» зависшие объекты – например, достроить коммерческое жилье. Понимая это, мы должны формировать круг компаний, которые относятся к нам «качественно», а не видят в атомной стройке бюджетную кормушку. Чтобы этот круг формировался, необходимо создание отдельного закона «О закупках в строительстве», поскольку общие механизмы государственных закупок, может быть, и пригодны для приобретения канцелярских принадлежностей, но не срабатывают в более сложных случаях. И в этом мнении мы не одиноки – мы знаем, что и ответственные заказчики из других отраслей, например, в нефтегазовом комплексе, также начали понимать, что «философия шопинга» в отборе подрядчиков не работает. По большому счету, борьба на тендерах свелась к соревнованию, кто точнее оформит документацию и обоснует более низкую цену. Но цена выстраивается на основе единой отраслевой сметно-нормативной базы, а также рыночной ситуации – то есть окружающая среда для всех участников примерно одинакова. Реально диапазон колебаний в цене не может превышать 10 %. Наши сводные сметные расчеты готовятся квалифицированными проектировщиками; в локальной смете возможны неточности, но не в тех пределах, на которые пытаются снижать цену участники. Мы предложили отменять результаты конкурса, если допущено снижение сметы более чем на 25 %, после чего профессионально обсуждать, как такое оказалось возможным: новая технология, техника, неизвестные ранее материалы... И если мы видим, что речь идет о мошенничестве, то такой претендент должен не только покинуть конкурс, но и вообще доступ к нам для него должен быть закрыт навсегда.
– На чем реально пытаются снижать стоимость подрядчики?
– На технике безопасности, на временных сооружениях, на невыполнении части работ, на покупке материалов у неизвестных посредников. Сократить себестоимость на технологиях непросто: мы проводили анализ по внедрению инноваций в строительстве и сделали вывод, что до 30 % новых технологий вообще не дают экономии; до 30 % замещают устаревшие, но не снижают стоимости, пока находятся на этапе выхода на рынок. И только оставшаяся треть может снизить затраты – хотя они тоже остаются довольно дорогими на раннем этапе своего жизненного цикла, пока не набрали критической массы производителей и потребителей, инфраструктуры производства и сбыта. Кстати, при продвижении новой технологии ее авторы предлагают расчет эффективности исходя из того, что у них уже все налажено – сбыт, потребление, технология использования; реально же ее стоимость может оказаться выше. Также мы предлагаем сегодня пересмотреть и единый отраслевой стандарт закупок в отношении строительства: перейти к профессиональному отбору подрядчиков, когда цена не является ключевым фактором – она останется весомым, но не основным критерием. Предлагаем привнести такие критерии, как финансовая устойчивость компании, возможность отвечать по обязательствам, резервировать мощности: например, способна ли фирма в сжатые сроки собрать несколько тысяч персонала дополнительно? Будем оценивать наличие опыта работы в Росатоме, но также анализировать портфель заказов за пределами нашей отрасли: если портфель таких заказов, к примеру, 1 млрд руб., то компания не должна претендовать на объем в 2 млрд руб. на нашей стройке. Нас устроит обратная ситуация – если наш заказ составит 10–20% от имеющихся заказов. Важно оценить и качество стороннего портфеля заказов, например, это может быть жилье, что в момент кризиса на рынке недвижимости окажется дестабилизирующим фактором.
– Насколько реально обеспечить контроль за компанией, включая возможную цепочку субподрядчиков, на площадке?
– Организуя контроль, нужно не забывать негласное правило налоговиков: стоимость сбора налога не должна превышать его сумму. Так же и у нас стоимость контроля не должна превышать допустимые накладные расходы на управление строительным проектом. Объем контроля, который реализуется, уже достаточен и даже порой зашкаливает. Но контроль не является инструментом для гарантий безопасности, гарантия – это осознанное желание подрядчика выполнять требования и стандарты. Чтобы мотивировать его на это, нужна другая система управления. Дешевые субподрядчики появляются, когда маржа управления становится чрезмерно высокой. В сводном сметном расчете есть цифра, которая определяет стоимость услуг генподрядчика и содержания техзаказчика; этих денег может быть и достаточно, но, как всегда, не хватает ни тому, ни другому. Увеличить маржу можно в том числе уменьшением цены контракта субподрядчика. Тот вынужден нанять людей менее квалифицированных, кому-то не заплатить; не заниматься затратами на охрану труда, промбезопасность, экологию. Чтобы этого не было, ситуацию надо перевернуть: избавить генподрядчика от компаний-транзитеров, «прокладок», которые снимают долю маржи, и главное – законодательно запретить платить «вниз», субподрядчикам, цену ниже определенной в смете. Потому что, повторю, смета со 2-й по 8-ю главы – это материалы и труд, то есть заработок линейного подрядчика. Маржа генподрядчика также должна быть зафиксирована. – Как правило, такие решительные изменения условий могут привести к нелинейным последствиям; как полагаете, действительно ли генподрядчик успокоится на определенной сумме, а денежный поток направится субподрядчикам? – В этой инициативе Росатома нет ничего, кроме следования мировой практике. Действительно, ситуация изменится: большую часть работ любой генподрядчик будет вынужден выполнять собственными силами, поскольку лишь это позволит не отдавать на сторону основную массу сметной прибыли и накладных расходов. Но тогда мы и получим таких генподрядчиков, какие нам нужны: мощных, надежных, с развитой базой. Поскольку у них будет много рабочих, то собственники таких компаний будут вынуждены делать их ликвидными – показывать деньги, фонды, налогооблагаемую базу. А «прокладки», посредники, просто исчезнут. Если же маржа генподрядчика или инжиниринговой компании окажется недостаточна, то можно пересмотреть стандарт ценообразования на эту статью.
– Когда мы говорим о будущем идеальном генподрядчике – это умозрительное построение, или можно уже сегодня видеть тот профессиональный контингент, что встроится в такую систему?
– Скажу так: такой слой есть, это хорошо проявившие себя инжиниринговые компании, и такие специалисты находятся в зоне нашего пристального, персонального внимания. Почему? Человек, который умеет строить АЭС, если вдруг устанет на нашей стройке и уйдет в девелопмент, ТЭК, гидротехническое строительство, он, скорее всего, там тоже состоится, а значит, окажется потерян для нас. Умение строить АЭС – это «пожизненная» компетенция, и те, кто научился этому, должны остаться в отрасли, а отрасль – заботиться о них. Мы не всегда в состоянии объяснить эту нашу позицию. Сейчас, войдя в обширную программу строительства за рубежом, мы испытываем нехватку грамотных руководителей проектов, менеджеров по направлениям – проектирования, поставок, по сайт-менеджменту, экологическим требованиям, даже охране труда. Поэтому если достойный специалист пришел на атомную стройку, мы не можем позволить себе его потерять. В этом смысле подобно тому, как мы готовы взять под свою ответственность весь жизненный цикл АЭС, так же необходимо отвечать за жизненный цикл нашего строителя – со студенческой скамьи и до пенсии.
– Таким образом, необходимы системные меры по формированию и удержанию личного состава стройкомплекса?
– Отраслевой центр капитального строительства Росатома должен предлагать системные решения стратегического уровня; в отношении профессиональной подготовки сегодня разработана «концепция непрерывной подготовки строительных кадров», непрерывной не в том смысле, что никто не сможет выйти из вуза, а в понимании как система повышения квалификации. Но работу действительно нужно начинать со студенческой скамьи. Концепция предполагает создание учебной инфраструктуры Росатома именно по капстроительству, которая включает в себя систему подготовки кадров на уровне СРО (по идее, институт саморегулирования должен стать частью государственной системы), и все что касается подготовки рабочих специальностей, нужно будет развивать в этом направлении. Что касается инженерного состава, мы планируем опираться на систему наших базовых кафедр. В первую очередь, это наша корпоративная кафедра Росатома в МГСУ, она закроет часть потребности атомной отрасли в целом, не только по строительству АЭС. Сформирована система переподготовки кадров на базе ЦИПК Росатома. Особое внимание сотрудничеству с МЭИ – к кафедре, где готовят проектировщиков АЭС. Так по всем направлениям, по нужным для нас специальностям определяются структуры, способные обеспечить их подготовку, а затем и повышение квалификации. Также мы научились рассчитывать потребность в кадрах, с учетом выбытия персонала, и ясно осознаем тот неприятный факт, что в условиях роста наших зарубежных объемов проблема будет усугубляться. По каждому из направлений создается своя программа, формируются требования к бакалавриату и магистратуре, определяются дополнительные требования для работы за рубежом; отдельное направление – менеджмент инновационных технологий. На ЦИПК ложится задача спецподготовки для работы в Росатоме, на объектах радиационной опасности, при монтаже спецоборудования, ремонте и обслуживании. Пуск в эксплуатацию – также отдельная эксклюзивная компетенция, которую мы не можем доверить никому со стороны. Что касается рабочих, по здесь нужно готовить таких специалистов, которые окажутся готовы к новой системе контроля строительного бизнеса. Новая компания, которая приходит к нам, может иметь все разрешения и допуски СРО, но всегда будет правильно убедиться, что предъявляющий диплом «сварщик шестого разряда» действительно таковым является. Мы планируем выстроить систему выборочного мониторинга рабочих, и лишь если коллектив проходит такую проверку, то мы уверенно выпускаем их на площадку.
– Каковы в настоящее время заметные кадровые лакуны, дефицитные специальности?
– Объективно нехватка ощущается по всем направлениям – это электро- и тепломонтаж, сварочные работы и монтаж оборудования; даже стропальщики или рабочие по благоустройству. Все специалисты есть, но нет потока и критической массы, позволяющей заполнять потребности в сжатые сроки. Мы должны быть уверены, что если один ушел, то уже завтра на его месте будет другой, кто его работу подхватит и доделает. Также сложности представляет внедрение новых технологий: они требуют специальной подготовки и компетенций; далеко не все опытные квалифицированные монтажные организации готовы монтировать специальное оборудование; не все могут гарантировать наличие квалифицированного персонала или подготовить его (потратив средства), получить сертификаты от поставщиков. Мы понимаем, что такая квалификация может возникнуть только в контуре Росатома: это мы должны такой персонал обучить, затем «привязать» к штату компании и удержать в штате. Условно говоря, весь объем потребности в рабочих мы должны разделить на категории: какие-то должны быть в контуре Росатома, вторая категория – профессионалы, которых можно привлекать на конкурсной основе, но без «потребительского» подхода к организации тендеров; и третья – которую можно привлекать на конкурсной основе без риска невыполнения работ.
– Стройплощадки Росатома разбросаны по всей стране; насколько возможен кадровый маневр между регионами – если где-то стройку можно притормозить, значит ли это, что команда способна без потерь перебазироваться в другой регион? Или, если работы стало меньше, направить на смежные рынки, позволить диверсифицировать деятельность?
– Нужно разделить здесь категории специалистов: костяк, который не должен быть потерян ни при каких обстоятельствах изменений на рынке – его численность рассчитывается, исходя из нашей программы капвложений. Численность может меняться в зависимости от нашей инвестиционной программы, но в основе это должен быть неизменяемый потенциал – перевод «на время» в смежные отрасли будет означать потерю компетенции, то есть неприемлемое для нас развитие событий. Еще десять лет назад мы рассматривали возможность выхода на похожие объекты – тепловое строительство, в гидроэнергетику, но на самом деле это попытка самообмана. Любой уход в сторону – это потеря компетенции, и для нас более приемлемо временное уменьшение численности собственного костяка, но сохранение его на наших стройках, чем уход целых подразделений на сторону. Что касается рынка компаний, которые работают у нас, ситуация в некоторой степени обратная. Мы поощряем работу на стороне – поскольку если компания работает только на атомный комплекс, то в случае критического изменения инвестиционной ситуации она может оказаться в предбанкротном состоянии; через три месяца – потеря персонала. На самом деле нам предпочтительны компании с портфелем внешних заказов, которые смогут пережить возможные трудности, работая на стороне, а при восстановлении активности вернутся к нам. Это и есть допустимый кадровый маневр в нашем понимании.
Материал подготовил Алексей КОМОЛЬЦЕВ
Зеркало статьи и журнал можно посмотреть здесь.