"Страстной бульвар, 10", Выпуск №9-219/ 2019, Портрет театра
В 1989 году в Москве появился новый театр - Театр Антона Чехова. А 8 февраля 1990-го впервые был сыгран спектакль «Вишневый сад». Его режиссер Леонид Трушкин вместе с Евгением Роговым стали создателями этого первого в современной России негосударственного частного театра.
Имя Леонида Трушкина было к тому времени хорошо известно в Ленинграде, где начиналась в Театре Комедии его актерская судьба, и в Москве - здесь она продолжилась в Театре имени Владимира Маяковского блистательно сыгранной ролью Константина Треплева в чеховской «Чайке», поставленной Александром Вилькиным. Но Трушкину было явно тесно в границах даже самых привлекательных ролей - молодого артиста влекла режиссура. И не просто режиссура, а свободная от каких бы то ни было рамок. Вероятно, и по складу ума и творческих пристрастий, а еще вероятнее - по глубокому неудовлетворению состоянием театра. Закончив режиссерский факультет ГИТИСа (мастерская А.В. Эфроса), Леонид Трушкин четко выстроил для себя приоритеты: как бы ни было трудно и страшно, кто-то должен первым проложить тропинку к принципиально новому по формам существования театру - не государственному, частному. И такой театр не должен иметь постоянной труппы, он призван стать антрепризным не в сложившимся к середине 80-х годов значении этого понятия. Новый театр, по мысли его создателей, будет продолжать лучшие черты и формы дореволюционной русской антрепризы.
Эту идею горячо поддержал профессор Геннадий Григорьевич Дадамян, прекрасно разбиравшийся не только в театральной истории, но и в экономической составляющей подобных начинаний. Он всячески пропагандировал возникший Театр Антона Чехова, приводя пример его рождения и существования с первых спектаклей, и на лекциях перед студентами, и на публичных выступлениях.
Обладая фантастической заразительностью, умением заинтересовать практически любым делом, Геннадий Григорьевич привел меня когда-то на спектакли «Вишневый сад» с Татьяной Васильевой, Евгением Евстигнеевым, Николаем Волковым; «Там же, тогда же...» Б. Слейда, в котором были заняты Татьяна Васильева, Любовь Полищук, Константин Райкин; «Сирано де Бержерак» Э. Ростана с блистательным Константином Райкиным; «Чествование» Б. Слейда с ослепительным созвездием Александра Ширвиндта, Михаила Державина, Людмилы Гурченко, Ларисы Голубкиной; «Гамлет» У. Шекспира с Сергеем Шакуровым в главной роли; «Подземка» Н. Байера с Екатериной Стриженовой, Яной Поплавской, Николаем Денисовым, Михаилом Ефремовым, Дмитрием Марьяновым...
Поистине, это были прекрасные времена, когда можно было увидеть на сцене Театра Антона Чехова в основном классический мировой репертуар в традициях школы русского психологического театра. К середине 90-х годов вокруг царила смятенность нравов (что и как ставить, чтобы заманить всеми способами зрителя в театр), на подмостки с бандитским посвистом врывались ненормативная лексика, пьесы авторов новейшей волны о бомжах, проститутках, наркоманах, обитателях помоек и «особо опасных» зон жизни. На сценах большинства театров воцарились нравственное отупение, открытая агрессивность, тотальное отсутствие мысли и такого необходимого для театрального искусства элемента как сопереживание, сочувствие. Все это сказывалось не только на этических, но и эстетических, художественных достоинствах спектаклей. А у Леонида Трушкина достало человеческой и профессиональной глубины, чтобы понять: так жить театр не сможет. Ему, действительно, грозит реальная гибель.
Прошло не одно десятилетие, прежде чем я услышала, почему Леонид Трушкин снял из репертуара спектакль «Подземка» по очень модной в то время пьесе Н. Байера, написанной довольно давно. Испытав неподдельное погружение в события, происходящие на их глазах в нью-йоркской подземке, когда от нечего делать подростки заблокировали двери вагона и начали терроризировать пассажиров, зрители после спектакля боялись входить в метро, предпочитая достаточно большое расстояние проходить до остановок наземного транспорта. Увидев собственными глазами такой эффект от спектакля, режиссер решил снять его, несмотря на успех, неизменно сопутствовавший «Подземке».
Так с первых лет своего существования антрепризный частный Театр Антона Чехова заявил и закреплял возможность собственного пути, по-настоящему творческого, яркого. Ведь кроме тщательно обдуманного репертуара и классических в лучшем смысле слова постановок зрителей, несомненно, влекло сюда и то, что они могли увидеть артистов разных театров (порой - и разных городов), которых давно успели полюбить не только на других подмостках, но и на киноэкранах.
В одном из довольно давних интервью корреспонденту Ларисе Каневской Леонид Трушкин говорил: «Антреприза себя скомпрометировала тем, что некоторые наскоро лепят спектакли и мотаются по стране. Но уверяю вас, что вопрос не в форме организации театра, а в задаче, преследуемой его руководителем. Если экономика в театре ставится впереди творчества, то и экономика такая скоро сдуется. Мы не ставим театральное дело с ног на голову, деньги для нас - не цель, а средства для развития театра.
Мы деньги зарабатываем только продажей билетов на спектакли, у государства никогда не брали ни копейки, а с конца 90-х годов еще и у спонсоров ничего не взяли и можем этим гордиться. Мы платим аренду, авторские, налоги, все, что полагается, еще и офис арендуем, и площадки для репетиций и спектаклей, и хранилище для декораций.
В чем «прелесть» государственных театров? Им не надо думать о сборах, поскольку они сидят на бюджете. Я возьму Тютькина и Пупкина, они будут играть талантливо, но народ на них пойдет только тогда, когда они станут знаменитыми... Вопрос рынка сложен, но задача государства - ориентировать зрителя, повышать его культурный уровень, регулировать деятельность театров налогами и грантами, а не уравненным содержанием».
Совсем не разбираясь в экономических вопросах, хотя часто и с большим интересом слушала суждения Геннадия Григорьевича Дадамяна, не стану судить о законах рынка. Они, разумеется, важны, но насколько важнее задачи повышать культурный уровень зрителя? На каких весах можно взвесить эти две составляющие искусства?
Для меня (полагаю, что и для многих!) существует в театре степень зрительской включенности в происходящее, если хотите - степень потрясения, испытать которое можно только в театре, когда видишь каждую мысль, каждую эмоцию в глазах, мимике, жестах артиста, завораживающего тебя своим проживанием роли, а через него - мысль и чувство режиссера, не заслоняющего своими находками артиста, а помогающего ему раскрыться до неведомых глубин.
Вернусь снова к тому давнему интервью Леонида Трушкина: «Есть два вида театра: в одном говорят, что жизнь невыносима, во втором, что жизнь прекрасна. Я - посередине, но, как говорил великий Гончаров: «Если в финале не горит свеча, спектакля нет». Это - не абсолютная истина, я отдаю себе в этом отчет, но все мое существо разделяет эту позицию. Я иногда вижу спектакли и фильмы, которые утверждают, что жизнь невыносима. У меня вопрос к авторам: «Если жизнь действительно невыносима, почему вы живете и уговариваете меня лезть в петлю, при этом зарабатываете на своем творчестве деньги?» Мягко говоря, вы лукавите, а грубо говоря, вы мошенничаете: меня призываете прыгать в могилу, а сами едите, пьете, любите, хотя бы, как минимум, наслаждаетесь любовью к себе, то есть получаете удовольствие от жизни. Это не честно и не гуманно».
Конечно, от экономических проблем никуда не деться в наше время. Нам, сторонним наблюдателям, просто зрителям, не дано понять, сколько испытаний подстерегает частный театр едва ли не на каждом шагу. Да, билеты в Театр Антона Чехова не дешевы, но и предлагаемое им «качество искусства» по-настоящему дорого. Сегодня в афише театра, в основном, зарубежные пьесы, но в них царит воздух русского психологического театра.
Леонид Трушкин не раз говорил, что в театральном искусстве у него - два Бога: Георгий Александрович Товстоногов и Андрей Александрович Гончаров. И это не декларация, а наследование в высоком смысле понятия: каждая пьеса подвергается детальнейшему анализу, углубляется с помощью незыблемых основ школы актерского мастерства и - вызывает у зрителя острое сопереживание...
Зал Конгресс-центра им.Г.В. Плеханова, где играет в последнее время Театр Антона Чехова, как правило, переполнен. И мне доводилось видеть тех, кто не по одному разу приходит на спектакли «Забор» и «Спасатель», идущие с оглушительным успехом вот уже не один и не два года.
Канадский драматург Норм Фостер предоставил право первой постановки своей пьесы «Забор» Театру Антона Чехова. И из весьма незатейливого драматургического повествования Леонид Трушкин сделал глубоко человечный, бесконечно смешной и грустный спектакль об отношениях отца и оставшегося при разводе с матерью сына, давно не встречавшихся друг с другом; о легком и необязательном, на первый взгляд, романе отца с вдовой соседа-фермера. Играют Федор Добронравов, Иван Добронравов и Инга Оболдина, артисты, любимые не только театралами, но и кинозрителями. И играют так, как мне лично не доводилось видеть их еще нигде: та степень личностного участия в семейной истории, с которой работают артисты, заставляет забыть о разделяющей рампе, о вымышленном (или - не вымышленном) сюжете, полностью погружая в собственные ошибки и грехи, в собственные ощущения. В собственные «заборы», которые мы так часто выстраиваем между собой и близкими людьми...
Тщательно подобранная режиссером очень тихая и мелодичная музыка, постоянно идущий за стенами дома снег - отнюдь не являются «находками», в них явлена атмосфера чувственная, сильная, втягивающая в происходящее без остатка. И проживаешь в себе этот спектакль еще долгое время спустя.
Так же можно сказать и о «Спасателе», сравнительно новой пьесе канадского драматурга, в котором Леонид Трушкин, судя по всему, находит возможность очень просто и выразительно говорить «о человеке, для человека, во имя человека» по завету классиков. Два героя, обитающие в Доме престарелых, в котором зачем-то устроена детская площадка, где они и встречаются. Молодой, шумный, веселый, меняющий ошеломляющие туалеты Джонни (Федор Добронравов) и унылый, готовый каждый день к уходу в небытие Барри (Геннадий Хазанов). За Барри присматривает дочь Рози (Дарья Макарова), работающая в этом Доме, и он немало раздражен ее постоянной, навязчивой, как ему кажется, опекой. Но проходит совсем немного времени, и назойливый, громкий Джонни полностью меняет жизнь Барри. Тема близкой смерти, словно незримо витающей в воздухе спектакля, заставляет едва ли не до самого финала пристально всматриваться в персонажа Геннадия Хазанова, словно уже и не живущего, а влачащего последние дни.
Но умирает Джонни, вся сумасшедшая энергия которого, все попытки навязать Барри хотя бы интерес, если не любовь, к каждому прожитому дню, были желанием спасти человека, разочаровавшегося во всем. Смертельная болезнь словно отступила на эти дни, прожитые рядом с опустошенным, лишенным желаний, воли, энергии Барри, а когда «эксперимент» удался - Джонни уходит в небытие, став спасателем человека, чьи дни еще отнюдь не сочтены...
Вот лишь один из многочисленных зрительских отзывов, аплодирующих со слезами на глазах: «Вот это театр, да! С крепкими и крутыми актерами, мощно берущими тебя и не выпускающими до самого конца! Когда занавес уже закрыт, а ты все еще смотришь спектакль внутри себя!!! Потому что он попал в тебя. Потому что теперь ты будешь совсем другими глазами смотреть на мир! И смех, и грех - ком в горле и слезы радости одновременно. Вот это чудо театра, чудо, происходящее внутри меня, внутри зрителя! Спасибо вам, дорогие создатели спектакля!..»
«Я человек не тщеславный, и в этом смысле - счастливый, - говорил Леонид Трушкин в интервью. - Славы никогда не бывает много, как и денег... Мы живем в эпоху мифотворчества. Качественное и востребованное - не одно и то же. Что-то назначается модным. С точки зрения бизнеса, я это понимаю, но не понимаю с точки зрения потребителя. Дорогое - не обязательно лучшее, знаменитое - не обязательно лучшее... Байкал не боится быть прозрачным, ему незачем скрывать свою глубину, а лужа непременно должна быть мутной, обещает глубину, но нырнешь, и... нос оцарапаешь. Быть ясным вообще требует мужества, потому что, если ты - не глубокий, ты в этом признаешься, но хотя бы остаешься равным себе, честным, не морочишь людям голову».
Наверное, так может сказать о себе человек, который при всей озабоченности бездомностью, отсутствием достаточного для работы количества денег и других проблем, ведает главное - свеча должна гореть не только для зрителя, но и внутри творца. Иначе - ничего не будет.
Три десятилетия живет и дает жизненные силы своим зрителям Театр Антона Чехова. Пусть же еще очень долго горит его свеча!..
Автор: Наталья Старосельская
#театр #историятеатра #история #трушкин #басилашвили #хазанов #добронравов #знаменитости #райкин #новости
