Туркины, конечно, это не Волчаниновы, но и у этой семьи свой жанр имеется. Это самая талантливая и образованная семья в губернском городе С. Папа, Иван Петрович, – юморист доморощенный; мама, Вера Иосифовна, – беллетрист, также доморощенный, и исключительно для домашнего пользования; дочь, Екатерина Ивановна, – пианист. Из той же категории доморощенных. Но дом приятный, просторный, хлебосольный, достаточный, одной стороной выходит в сад, где веснами поют соловьи. Екатерина Ивановна, или по-домашнему «Котик», девушка молодая, привлекательная, созревшая, то есть на выданье.
Вера Иосифовна любит читать гостям вслух свои романы, а Екатерина Ивановна, в качестве второго блюда, садится после за рояль и громко играет. Но гости готовы мириться и с романом, и с роялем, так как после этих испытаний их всегда ждет обильный и вкусный ужин. За ужином Иван Петрович много острит, шутит, рассказывает анекдоты, и тем самым в немалой степени способствует аппетиту и без того уже проголодавшихся гостей.
Земский доктор, Дмитрий Ионыч Старцев, свежий, новый человек, образованный и с «идеями», был приглашен в дом для лечения Веры Иосифовны, страдавшей мигренями. Екатерина Ивановна понравилась ему, и он стал ездить к Туркиным уже не ради маминых мигреней…
Екатерина Ивановна много читала, как все почти губернские девушки, «вообще же в С. читали очень мало, и в здешней библиотеке так и говорили, что если бы не девушки и не молодые евреи, то хоть закрывай библиотеку», это нравилось Старцеву.
Ха-ха! Ноне, как говаривала моя бабушка, совсем другое дело: не только девушки и молодые евреи, но и все остальные категории трудящихся, за исключением пенсионеров из образованных семей, не только перестали посещать библиотеки, но и вовсе перестали читать. За исключением «фэнтези» и того, что требуется для работы. Не помогает даже кликушеский слоган «Чтение снова в моде!», доступно, по мнению его авторов, объясняющий молодежи, что прочесть книгу это все равно, что купить новые кроссовки. Так же достойно и можно похвастать перед сверстниками.
Возвращаемся к Чехову: Старцев полюбил, объяснился, сделал предложение и получил отказ на том основании, что Екатерина Ивановна больше всего в жизни любит искусство, обожает музыку и намерена посвятить ей всю свою жизнь, мечтая при этом о славе, успехе и свободе. Для этого необходимо оставить «этот» город, эту пустую и бесполезную жизнь, и уехать в Москву. С замужеством, понятное дело, это плохо совместимо. Напоминает Екатерина Ивановна свою тезку из «Скучной истории».
Получив афронт, которого он никак не ожидал, Старцев был сильно разочарован. И чувство, и самолюбие его было оскорблено. Дня три у него все валилось из рук, он не ел и не спал, но когда дошел до него слух, что Екатерина Ивановна уехала в Москву поступать в консерваторию, он успокоился и зажил по-прежнему.
Все-таки губернский город, в котором семья Туркиных – самая культурная, это вам не фунт изюма. С губернским городом шутки плохи – прожует, проглотит, переварит и под общий знаменатель подведет. В течение пяти лет - ровно столько потребовалось губернскому городу для обработки – Старцев сильно изменился.
Теперь у него большая практика в городе, но и в уезде он практику не бросает – жадность одолела. Ездит он теперь на тройке с бубенцами, возвращается домой поздно ночью, все пользует немощных. Он пополнел, раздобрел и неохотно ходит пешком из-за одышки. С обывателями, даже либеральными, он не общается, так как ничего кроме глупости или пошлости услышать не надеется. Говорить с ними не о чем, поэтому, когда его приглашают в гости он сидит и ест молча, глядя в тарелку. Все, о чем говорят за столом, он находит глупым, неинтересным, несправедливым, чувствует раздражение, но молчит и сурово глядит в тарелку. За что и получил в городе прозвище «поляк надутый», хотя поляком никогда не был.
«От таких развлечений, как театр и концерты он уклонялся, но зато в винт играл каждый вечер, часа по три, с наслаждением».
Дела его идут хорошо, куплено пригородное имение и два дома в городе и присматривается третий, повыгоднее первых двух.
Неожиданно вернулась из Москвы Екатерина Ивановна и захотела непременно повидаться со Старцевым. Они увиделись. «Она похудела, побледнела, стала красивее и стройнее, но уже не было прежней свежести и выражения детской наивности». Москва ее сильно отшлифовала, от прежних иллюзий не осталось и следа. Она теперь очень трезво оценивала и себя в качестве пианистки, и мать в качестве писателя.
«И теперь она нравилась ему, очень нравилась, но чего-то уже недоставало в ней или что-то было лишнее, – он и сам не мог бы сказать, что именно, но что-то мешало ему чувствовать, как прежде».
Когда он вспомнил, что всего-то несколько лет назад он любил и готов был жениться, ему стало неловко. А когда Екатерина Ивановна села за рояль и шумно заиграла, он подумал: «А хорошо, что я на ней не женился».
Екатерина Ивановна сделала еще попытку объясниться и даже увлекла с этой целью Старцева в сад, но он сидел на лавке, как истукан и помалкивал. Попробовали окунуться в воспоминания, и, кажется, дело пошло и в душе затеплился огонек. Екатерина Ивановна с воодушевлением призналась, что в Москве она постоянно думала о Старцеве, о его благородной миссии – помогать страдальцам, служить народу. В это время Старцев некстати вспомнил, что накопилась уже порядочная сумма гонорарных денег и пора относить их в банк. Огонек в душе погас. Опять пришла мысль: «А хорошо, что я тогда не женился».
Что в итоге? Пять лет назад двое молодых людей могли составить счастье друг друга. Оба были свежи, чисты и не испорчены, но у нее было много девичьих мечтаний в голове. Получился холостой выстрел. По прошествии пяти лет представился второй шанс. Она излечилась, Москва сильно повыдула дурь из ее головы. Он, пожалуй, тоже излечился, губернский город повыдул дурь и из его головы. И опять получился холостой выстрел.
Вот вам нетривиальный вывод: надо уметь пользоваться предоставленным судьбой шансом.
