- Ромка, здесь, кажется! – почему-то прошептал Тимка, хотя в степи никого не было.
Ромка оглянулся… и оторопел: прямо на глазах Тимка куда-то провалился, и теперь виднелась только его светлая макушка. Ромка прыгнул к нему, хотел ухватить Тимку за ворот футболки, но земля под ногами посыпалась, и Ромка оказался ещё глубже, чем стоял Тимка. Зато земля здесь была более плотная. Наклонный спуск уходил в глубину, – в такую немыслимую глубину, что у мальчишек замерли сердца… Глубина сначала казалась им тёмно-серой, а потом темнела всё больше, – пока не стала чернотой. Такую черноту Ромка с Тимкой до сих пор не видели, – даже не догадывались, что она, чернота, бывает такой. Мальчишки затаили дыхание. И всё равно шли в эту черноту. Оба одинаково чувствовали, как в какую-то нездешнюю вышину взлетают их сердца, и тут же срываются вниз. Даже дух захватывало, – от восторга, что они спускаются по склону… от желания узнать до конца эту черноту… О т страха. И страх тоже был восторженным.
Земля под ногами снова начала проваливаться. Мальчишки услышали, как уже далеко позади что-то посыпалось сверху. Тимка посветил карманным фонариком. Стало спокойнее: светлое пятно чуть виднелось вдалеке,– значит, земля над входом в штольню не совсем обвалилась… Мальчишки переглянулись и пошли дальше. Но уже через несколько шагов остановились, прижались друг к другу плечами. Перестали дышать: совсем рядом, чуть впереди, всколыхнулась тень. Тёмная, но светлее, различимее этой уходящей вглубь черноты. Тень стояла перед мальчишками с поднятой вверх ладонью…
Ромка с Тимкой плохо помнили, как шли назад. Шли в темноте, – даже не заметили, что фонарик Тимка где-то потерял, и всё равно они как-то видели этот склон старой штольни, знали, куда шагнуть… И слышали, как обваливалась за ними земля, – обваливалась там, где они только что ступали, и внизу, и сверху…
Мальчишки долго сидели у входа в старую штольню. Молчали. Потом Ромка признался:
- На Алёнку похожа… тень эта. Красивая…
Тимка серьёзно подумал, сорвал какой-то стебелёк:
- На мать мою она похожа. Строгая.
Ромка с сомнением взглянул на друга… Строгая, – да. Но он никогда не видел у Тимкиной матери таких красиво распущенных длинных волос… Даже не знал, – длинные ли у неё волосы. Чаще всего у Тимкиной матери волосы были небрежно, будто наспех, собраны в бесформенный узел – казалось, она сама не хотела их замечать, и собирала, чтобы они просто не мешали ей.
По степной дороге мчался новенький мопед. Ромка с Тимкой узнали Владика Семенцова из 9-Б. Владик тоже узнал семиклассников, подкатил к ним. Владиков отец работал на шахте главным инженером, и от отца Владик не раз слышал про эту старую штольню, что выходит из «Заперевальной» где-то здесь, у Орлиного кургана. Владику старая штольня была совсем не интересна. Но о замысле Сошникова и Перелыгина из 7-Б догадаться было не трудно… Владик ехидненько так прищурился, протянул:
- Таак… Яясно. Строим из себя исследователей старой шахты. Покорителей тайных глубин. Потом будем рассказывать о своём героизме… Сердца красивых девчонок завоёвывать.
Ромка измерил Владика безразличным взглядом, сказал:
- Придурок ты, Семенцов. Сам завоёвывай, если делать нечего.
Семенцов не спеша оглядел их перепачканные землёй футболки и брюки, поулыбался загадочно… И картинно рванул с места, помахал пацанам рукой.
А перед первым уроком Неля Алексеевна радостно повела Сошникова с Перелыгиным в кабинет директора. Классная руководительница таинственно молчала, но молчание это было многообещающим.
Неля Алексеевна по очереди втолкнула мальчишек в кабинет директора:
- Вот!!! Оба! Ни на одном уроке вчера не были! А потом мне рассказали, что видели их у старой штольни! А мне зачем их приключения?!
Только сейчас Неля Алексеевна заметила, что в кабинете директора, кроме Лидии Игнатьевны, сидит инспектор по делам несовершеннолетних старший лейтенант Тетерин. Неля Алексеевна захлебнулась от счастья, затараторила:
- Вы уже знаете, да? Вы представляете, Платон Сергеевич! Мы бы все отвечали! Родителям нет никакого дела!!! А мне – отвечай! За то, что их носит непонятно где!
В глазах старшего лейтенанта на мгновенье мелькнул интерес. Но Тетерин тут же нахмурился, скрыл улыбку в глазах. Кивнул Ромке с Тимкой:
- Вы пока на урок идите. С вами я чуть позже поговорю.
Неля Алексеевна от изумления онемела. Когда мальчишки вышли, Тетерин открыл папку, достал какие-то документы. Сказал:
-Я пригласил Вас, Неля Алексеевна, по другому вопросу. По поводу Вашей дочери.
-Моей дочери? – Неля Алексеевна захлопала глазами.
Лидия Игнатьевна поспешно, как-то растерянно и виновато поправила густые короткие волосы.
- Ваша дочь, Вероника Запечная, ученица 8-А класса, участвовала в краже сотовых телефонов. Нам передали заявление, – Тетерин протянул Неле Алексеевне исписанный лист.
Неля Алексеевна пробежала глазами запись, отбросила лист. Рассмеялась. Но тут же перешла на свой обычный визгливый крик:
- А вот за это, Платон Сергеевич, Вы будете отвечать!!! Моя Вероника!.. И – кража каких-то сотовых телефонов! Да у неё свой телефон! Самый лучший!
Старший лейтенант Тетерин вежливо подождал, пока у Нели Алексеевны иссякнет поток обвинительных слов.
- Кроме того, Неля Алексеевна, Ваша дочь занимается вымогательством денег у своих одноклассников и ребят из других классов.
Неля Алексеевна взорвалась от гнева:
- Вы что говорите?!
Тетерин улыбнулся:
- У Вероники в школе не просто успешный, – процветающий бизнес. Она торгует ответами к контрольным работам по истории. А у учеников младших классов требует деньги, – за вымышленные провинности. Говорит, что директор школы – подруга её матери. И угрожает тем, что директору всё будет известно. Например, о том, что Ваня Егоркин из 1-А разбил в школьной столовой чашку, а Варя Ершова взяла у доски кусочки мела, и они с девчонками начертили в школьном дворе «классы». И, чтобы директор не узнала об этом, первоклассники несли Веронике деньги, – те, что родители утром давали им на пирожное в школьном буфете. Ваша Вероника – наблюдательная девочка, умеет заметить то, что может стать провинностью.
- Не может быть!!! Вероника занимается гимнастикой! А ещё – английский! Она лучше учительницы переводит любой текст! И в музыкальной школе она – отличница!
Тетерин сдержанно поинтересовался:
- А Вы давно интересовались Вероникиными успехами в музыкальной школе? У меня есть информация, что Ваша дочь из музыкальной школы отчислена, – ещё зимой. За пропуски и неуспеваемость.
Неля Алексеевна вдруг вспыхнула: вспомнила, что на днях возвращалась из школы и в поселковом сквере увидела Веронику. Они с друзьями громко смеялись, ели мороженое… А у Вероники в это время обычно бывают занятия в музыкальной школе… Неля Алексеевна подошла к ребятам. Дочка с досадой отмахнулась:
- Мам, дома!
А дома, уже вечером, Вероника сказала, что учительница музыки куда-то там уехала… и занятие перенесла.
- И вообще, мам! Что ты позоришь меня своими глупыми замечаниями, – при всех!!!
А ещё… У Вероники появился новый сотовый телефон. На вопрос матери Вероника снова отмахнулась:
- Ой, мам!.. Ну, это мы с Алинкой поменялись, – на время.
Неля Алексеевна закрыла лицо руками. Потом побелевшими губами спросила Тетерина:
- Платон Сергеевич… а что теперь?
- Пока поставим на учёт. Стоимость украденных телефонов Вам придётся возместить.
…На перемене мимо Тимки с Романом с победоносной ухмылкой несколько раз прошёл Семенцов. Тимка посмотрел на друга:
- Понял, Ромка?.. Понял, откуда Неле Алексеевне известно про старую штольню?..
Ромка понял… Только сейчас в тысячу раз важнее предательства Семенцова было то, что от кабинета литературы на него смотрела Алёна Тимофеева. Будто ждала, когда можно будет к нему подойти… Тимка сделал вид, будто вспомнил что-то немыслимо срочное. Кивнул Ромке, съехал по перилам на первый этаж. А Ромка расслышал в шуме перемены Алёнин голос:
- Ты всё равно самый лучший. Даже если тебя к директору вызывают… из-за старой штольни, – ты всё равно самый лучший.
Алёна вошла в кабинет литературы, а Ромки почему-то качнулась земля под ногами: это сказала ему Алёна Тимофеева… Самая красивая, самая лучшая девчонка, – не только в 8-А, а и во всём посёлке…
Лидия Игнатьевна всё-таки вызвала в школу родителей Сошникова и Перелыгина. Тимкина мать прибежала чуть раньше, – она работала в плановом отделе шахтоуправления, и как раз был обеденный перерыв. А Ромкиного батю к директору привёз крёстный.
В кабинете директора Тимкина мать раскричалась:
- Ты, Михаил, не можешь справляться с мальчишкой, – отвези его к матери! Тебе за самогонкой некогда пацаном заниматься… а он уроки прогуливает, и моего за собой тащит. Скоро учебный год заканчивается, а у Тимофея двоек больше, чем троек! Никогда такого не было, пока Ромка твой у матери учился!
Михаил виновато молчал. Вера вдруг осеклась. Устало провела по лицу ладонью, поднялась:
- Пойду я… На работу мне. С Тимкой поговорю дома.
А сама дождалась Михаила в школьном дворе. Окликнула, когда он уже спустился с крыльца:
- Миша! – Подошла к нему: – Миша, ты прости меня. Прости, что я так, – про мальчишку твоего… Испугалась я за них, – за Тимку с Ромкой: удумали же, чтоб по старой штольне в «Заперевальную» спуститься!
- Это ты, Вера… прости, – не усмотрел я за сыном. А Тимку не ругай. – Улыбнулся: – Друзья они, ещё с младшей группы детского сада.
Михаил медленно пошёл к кумовой машине. Вера смотрела ему вслед. Вспомнила, как радовался маленький Тимка, когда дядя Миша Перелыгин, Ромкин отец, забирал их обоих из детского сада… Как потом, когда мальчишки уже учились в школе, Михаил спрашивал её разрешения, чтоб Тимку взять с собой, если они с Ромкой ехали на Донец, как рассказывал Тимка, что дядя Миша научил его плавать… Тимка вообще часто рассказывал про Ромкиного отца. Вера кивала, а сама почти не слушала сына. Ей всё время было некогда. И все эти годы рана ничуть не зажила, – от того, что Андрей всего один раз увидел новорождённого сына. С тех пор, как её Андрей, командир отделения горноспасательного взвода, погиб на «Верхнекаменской», Вера просто забыла про свои густые и длинные светло-русые волосы, забыла, что она тоненькая и гибкая, что глаза у неё – такого цвета, как чуть распустившиеся васильки… Зачем всё это, если нет Андрея… И волосы незаметно стали какими-то серыми, почти бесцветными, и словно выгорели васильковые глаза. И походка стала тяжёлой, и брови не взлетали изогнутыми крылышками, а всегда так и оставались, – хмуро сведенными к переносице…
А Михаил в те годы был совсем другим. Уверенным, чуть насмешливым, сильным… Красивым, наверное. В посёлке много говорили о том, как Мишка Перелыгин Татьяну свою любит, – на руках, говорили, носит. Эти разговоры Вера слушала равнодушно, Татьяне ничуть не завидовала: чужое счастье есть чужое счастье, а ей никто не нужен, кроме Андрея…
А сейчас смотрела вслед сильно прихрамывающему, небритому Михаилу… И почему-то потемнело в глазах: как же случилось, что бросила его Татьяна, когда он ещё в больнице лежал… Вспомнила, как услышала в своём плановом отделе, что от Мишки Перелыгина жена уехала, – после аварии. Вот тогда у Веры мелькнула какая-то зависть горькая – к Татьяне: если бы Андрей… если бы он выжил!.. Пусть не ходил бы… Но – был бы у них с Тимкой, был бы у неё, – любимый и единственный…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
Часть 16 Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20
Навигация по каналу «Полевые цветы»