Бате обещали, что вернутся к обеду, а солнце уже перевалило за Сухую балку. Ромка вздохнул:
- Домой пора, Тим. А штольню мы найдём. Пораньше сюда приедем – и найдём.
Ромка с батей даже вишнёвое варенье сварили. А ещё Анюта сказала, что надо насушить яблок и абрикосов. Ромка с Тимкой собирали пахучие яблоки, что аж светились на солнце, резали их дольками, половину тут же съедали, а остальные аккуратно раскладывали на столике под яблоней, в полутени, – Анюта говорит, что так яблоки получатся полезнее, чем когда на солнце сохнут.
А где-то с середины августа Ромка уже тревожно считал дни. Скоро возвращаться к матери, а мальчишка с беспокойством заметил, как батя провожает глазами шахтёрскую смену, – когда мужики торопятся на остановку, к шахтному автобусу. Автобус отъезжал, и отец долго смотрел ему вслед. А Ромке хотелось плакать…
Тревога больно давила в Ромкиной груди, когда батя наливал в стакан самогонку. Тимка серьёзно объяснял:
- Ему в шахту, знаешь, как хочется. Все на смену идут, а он не может…
И Ромка решил, что не поедет к матери. Сам себе этим летом Ромка казался страшно взрослым: седьмой класс! Тимка одобрил Ромкино решение остаться с отцом, но головой покачал: классная у них не поменялась… А Неля Алексеевна ни за что не захочет, чтобы Ромка Перелыгин вернулся в их 7-Б. Крёстный с Анютой тоже согласились, что за это лето Ромка повзрослел, и будет лучше, если мальчишка останется в Малоизбенке, с Михаилом.
Татьяна неожиданно, даже с облегчением, разрешила, чтобы Ромка снова вернулся к отцу. А у них и без мальчишки полно хлопот… Славик вдруг уволился со службы, стал таким раздражённым, – от полуслова взрывается яростью. Мама растерянно вздыхает, – Славик очень грубо оборвал её, когда она попробовала сказать о том, что зря он ушёл из милиции, ведь дочка растёт… Татьяна догадывалась, что Ромкино возвращение после каникул не обрадует Славика…
А Дашенька позаботилась, и в здешней школе написали Ромке прекрасную характеристику. С такой характеристикой не только в Малоизбенскую школу вернуться, – в отряд космонавтов зачислят… Впрочем, это Дашенька в своём неизменном убеждении считала, что если всё и всегда складывается удачно, – то это исключительно благодаря её, Дашенькиной, заботе… А на самом деле всё было проще: здешняя школа совсем не была исключением… И учителя, как и везде, рады избавиться от мальчишки, двоечника и прогульщика.
А Славик еле сдерживался, чтоб не поднять голову и не завыть горестно… Хамки эти всё-таки поступили на юрфак. Славик с облегчением перевёл дух. От радости, что хоть на одну проблему теперь меньше, Вячеслава Юрьевича понесло… Ясно, что он никак не мог посодействовать поступлению девчонок на юрфак, но в этот момент ему позавидовал бы любой, самый талантливый актёр : Славик устало вытер пот со лба, признался, что трудновато было… Пришлось поднимать такие связи!.. Можно было и правда поверить, что он здорово подсуетился, – ради того, чтоб Снежана с Богданой стали студентками. А девчонки переглянулись и рассказали Вячеславу Юрьевичу, что их зачислили на коммерческое отделение… Поэтому им, Снежане с Богданой, потребуется материальная помощь. А учиться, Вячеслав Юрьевич, на юрфаке пять лет. И Славик с ужасом догадался, что его материальная помощь Снежане с Богданой будет нужна пять лет… В совершенном отчаянии Славик напомнил нахалкам, что у них, кроме него, есть родственники, – чтоб помогать платить за учёбу. На что хамки – в свою очередь – напомнили Вячеславу Юрьевичу, что на том памятном банкете в честь его дня рождения они были несовершеннолетними… А родственники – да, есть… Просто про банкет они ещё не знают, Вячеслав Юрьевич.
Славик, к неописуемому изумлению тёщи, срочно продал машину. Тёща не догадывалась, что деньги эти были каплей в море… И Славику пришлось занять у Савчука, – примерно столько же… Кое-как рассчитался с Людмилой, первой женой, – за неуплату алиментов на содержание дочери. Настюхе из Дальних Камышей пришлось отвалить приличную сумму на её двойняшек, – зато уговорил дурёху, что никуда не надо обращаться, что они с ней сами всё решат. Ну, и оплатил стоимость учёбы в первом семестре… За двоих.
Оставалась Татьяна… Но тут легче: хорошо, что дочке, Илоне, ещё не надо учиться на юридическом… А у Таньки есть её шахтёр. Такие, как Перелыгин, женщин в беде не бросают.
Славику удалось устроиться в геологоразведку, и он срочно уехал на Таймыр, – пока на юрфаке не начался второй семестр…
… Ромка радовался, что батя уже до калитки доходит, но к горлу подступал ком, – когда мальчишка видел, как шахтёры останавливаются, курят с батей… а сами незаметно, чтоб не обидеть отца, поглядывают на часы, – не пропустить бы шахтный автобус. Мужики уходили, а батя смотрел им вслед.
Тимка подумал и сказал, что бутылку с самогонкой надо спрятать. Теперь Ромка так и делал. Батя виновато вздыхал, доставал сигареты. Подолгу сидел на крыльце, особенно, – если Ромка с Тимкой задерживались на тренировке или где-то в степи носились на велосипедах.
В один из таких вечеров от калитки снова отшатнулась тень. Михаил почему-то обрадовался, – вспомнил, как тогда, зимой, он не смог удержать свою боль, признался в ней этой неясной тени, – что сын, Ромка, не приехал на зимние каникулы… Вместо Ромки явился Татьянин Славик и сказал, что Ромка заболел. И вдруг стало легче, – оттого, что тень почти неслышно вздохнула… Будто вздохом этим откликнулась на Мишкину боль. А утром он проснулся от тихих голосов. И увидел Ромку с Тимкой. Поэтому и сейчас обрадовался, – может, ей, этой тени, можно признаться, как тянет в забой… Как хочется войти в шахтёрский автобус, слышать привычно-грубоватые, немногословные перебрасывания мужиков о делах в западной лаве…
Мишка почти не расслышал свой голос:
- Ты… Любаша?
Тень вздохнула, сердито сказала:
- Вера я. Не пил бы ты, Михаил. За мальчишкой твоим глаз да глаз нужен. Вон, смотри, – ночь на дворе, а их с моим Тимкой и близко нет. И Неля Алексеевна, классный руководитель, опять звонила, – управы на них нет.
Михаил поднялся. Стыдно стало: взрослый мужик… а ждёт, что сбудется сказка. Которая однажды уже не сбылась, – там, в шахте… Когда он терял сознание, а тень шахтёрской жены, Любаши, обещала жизнь и предсказывала любовь, а, значит, – счастье…
Вера?.. Мишка догадался, что это Тимкина мать зашла к нему,– надеялась, что сын здесь, у друга своего. Как-то так вышло, что Михаил не помнил имени Тимкиной матери… а, может, и не знал никогда… Потому что для него единственным на свете женским именем было имя Татьяна.
В свете уличного фонаря Тимкина мать скользнула безразличным взглядом по Михаилу, а ему даже в голову не пришло, что надо хоть немного застесняться небритого лица. Видно было, что и она тоже вовсе не собирается поправить небрежно собранные волосы…
- Вера, Вы не волнуйтесь. Мальчишки сейчас вернутся, – днём говорили, что тренировка у них сегодня в Ковыльном… Отбор в сборную школ района.
Вера махнула рукой, вышла со двора… Вот и рассказывай мальчишкам про тень шахтёрской жены. Только боли добавила. Перед глазами вдруг встала Танюша, – нежная, самая красивая, единственная на свете. Другие женщины – такие, как эта Вера, мать Ромкиного дружка. Молчаливо сердитые, с растрепавшимися волосами, в каком-то выцветшем платье, за которым не видно ни груди, ни ног, вообще, – ничего, кроме блеклой безрадостной серости…
От несбывшейся сказки про шахтёрскую жену Любашу Мишке захотелось выпить. Но калитка с шумом распахнулась, – влетел Ромка на велике.
- Бать, ты не спишь? Ужинать будем? - Сын внимательно всмотрелся в батино лицо: – Я ж говорил, бать, – мы на тренировке задержимся! А Тимка колесо на велике пробил, мы с ним провозились у «Заперевальной». Бать, а там снова тень мелькала… Красиво так, – будто плывёт над степью, а за ней волосы водопадом струятся… Страшновато только немного.
Михаил незаметно усмехнулся: чаще тени другими бывают. Усталыми и сердитыми. И волосы у них собраны как попало.
- Досталось Тимке? – спросил Михаил сына.
Ромка взглянул удивлённо:
- Досталось… А ты, бать, как догадался?
- Неля Алексеевна звонила, – вместо ответа сказал Михаил. – Говорила, что вас с Тимкой на педсовет вызывают, с родителями вместе.
Ромка покраснел:
- А кто туда пойдёт, на её педсовет! Бать, не слушай ты её. Да напишем мы с Тимкой эту контрольную по алгебре! Марина Григорьевна разрешила, чтоб мы завтра после уроков контрольную написали. Бать, давай ужинать.
За ужином Ромка спросил:
- Бать, а помнишь, ты про штольню говорил… Ну, что из «Заперевальной» выходит на поверхность у Орлиного кургана?
- Да когда это было… Уже давно землёй засыпало выход этот. И заросло уже там всё, – шиповником да тёрном. А вам она зачем? – догадался батя про их с Тимкой планы.
Ромка уклончиво пожал плечами. Не скажешь же бате, что девчонки в классе говорили о том, что тень эта может помочь… ну, чтоб исполнилось самое-самое главное… Раньше для Ромки самым-самым главным было, чтоб вдруг случилось так, что мама вернулась в Малоизбенку. А теперь Ромка больше всего хотел, чтобы отец снова ходил, как прежде, чтоб в шахту вернулся, потому что без шахты он не может жить… и самогонку пьёт, потому что не может идти с мужиками на смену.
Девчонки сочиняют, конечно. На то они и девчонки, чтоб в красивые сказки верить. Но с Тимкой они переглянулись, а когда домой шли, Тимка сказал:
- Надо попробовать, Ромка. Чтоб вот так, – встретиться с тенью этой. Чтоб она увидела тебя. А вдруг поможет!
Мальчишкам почему-то казалось, что надежнее всего повстречать тень у старой штольни. Оттуда, из глубины «Заперевальной», она, наверное, и поднимается в степь...
А ещё Ромке вдруг показалось, что тень эта… ну, если б она была не тенью, то была бы очень похожа на Алёнку Тимофееву из 8-Б. И Ромка думал об этом, когда они с Тимкой искали, где выходит на поверхность старая штольня.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
Часть 16 Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»