Все же один серьезный брачный проект, предусматривающий выдачу замуж русской царевны за иностранного принца (в данном случае старшей дочери царя Михаила – Ирины), в нашей истории XVII века имел место быть.
Жених нашелся – лютеранин и датский граф Вольдемар Кристиан (1622-1656), сын короля Дании Кристиана IV (1577-1649). Вариант, честно сказать, «так себе» - королевич был «ненастоящий», но и к моей любимой (неоднократно затрагиваемой в статьях) категории бастардов не относился. Он был ребенком морганатического брака короля с Кирстен Мунк. Подобные браки королевских особ с женщинами некоролевской крови признавались церковью и обществом совершенно законными, так же, как и дети в них рожденные, вот только последние исключались из линии наследования за отцом.
Что же, несмотря на имевшиеся земельные владения и некоторую дипломатическую карьеру, особых перспектив у графа Шлезвига и Голштейна (сам титул был слегка «дутый») на родине не было, поэтому он с крайним интересом отнесся к проекту. Не очень ясно с чьей стороны исходила инициатива – с датской или с русской, предположим, что идея перспективного военного союза, идущая рука об руку с брачным, была взаимной и интересной обеим сторонам.
Граф прибыл в Россию летом 1641, принят был довольно тепло, но ему сразу же предложили перейти в православие. При этом датская сторона изначально настаивала на сохранение графом лютеранского вероисповедания. Переговоры кончились ничем и граф вернулся на родину. По мнению датского историка Карла Фредерика Брика, юноша этот был хоть и жизнерадостный, но спесивый, излишне тщеславный и склонный к мотовству. Кроме этого, Вольдемар слишком гордился своим королевским происхождением. При наличии трех старших братьев от первого брака отца (со всеми правами на трон) и правда - весьма тщеславно.
Однако, король Дании не терял надежды на заключение союза с царем Михаилом Федоровичем и повторно отправляет своего младшего (законного) сына в Россию – тот прибывает в Москву в январе 1644 года, с богатыми подарками для царя и предполагаемой невесты. Опять его принимают радушно, но опять же встает вопрос о переходе в православие: не ясно, на что надеялся Вольдемар Кристиан на этот раз – на то, что через два с половиной года передумают? Тем более, что царь уже несколько охладел к данному проекту. Дальнейшее не очень ясно – графа задерживают в России на целых полтора года и пытаются мягко убедить в смене веры, время от времени устраивая с ним полемические богословские диспуты.
Граф не соглашается, в мае 1644 года пытается неудачно бежать; по-видимому, с горя и тоски по родине, пьянствует вместе со свитой и буянит на улицах Москвы – «позже происходили кровавые столкновения между ним, его окружением и русскими» (Карл Фредерик Брика). Примечательно, что наша отечественная Википедия в статье о графе стыдливо умалчивает о пьянстве и буйстве графа (наверно, не коррелирует с цивилизованностью европейцев,), более того утверждает, что тот «грамотно возражал» и даже «напомнил русским, что в свое время великий князь Иван III не побоялся отдать свою дочь за католика — великого князя Литовского Александра Казимировича».
Действительно, тщеславием граф Вольдемар Кристиан блистал. Что же в Википедии не написали про предполагаемый ответ русской стороны? А не лихо ли сравнивать себя, младшего сына с ограниченными правами, с Александром – Великим князем Литовским и королем Польским? Да Елена и уехала в Литву, а не наоборот. Если уж Вольдемар действительно ссылался на пример княгини Елены, то это свидетельствует не о его грамотности, а об основательной глупости.
Елену притесняли за веру, а после смерти мужа - особенно свинским образом (конфискация имущества, арест – несмотря на то, что король Александр Ягеллон в своем завещании особо упирал на соблюдение прав своей вдовы), что в итоге привело к ее смерти (возможно, отравлена) и десятилетней русско-литовской войне.
Но летом 1645 году Михаил Федорович скончался, его сын и преемник Алексей Михайлович отпускает графа с Богом домой. После длинной череды интриг в Дании и за ее пределами, неудачными попытками сватовства к другим невестам, Вольдемар Кристиан оказывается на службе шведского короля Карла X Густава и гибнет в возрасте 33 лет на войне с Польшей. Датский историк Карл Фредерик Брика выносит вердикт – так закончилась бессмысленная жизнь датского принца.
В заключение, о Вольдемаре Кристине, пожалуй, можно сказать следующее. С одной стороны, твердое отстаивание собственных убеждений и веры предков – вопрос принципиальный, графом можно было бы и восхитится за неуступчивость. А вот с другой… Ведь условия были известны, кроме этого повторный визит датчанина, русская сторона могла истолковать, как намек на то, что граф готов к компромиссам. Иначе зачем он приехал – опять воду в ступе толочь?
И еще – не по датскому Сеньке была шапка дочери Мономаха, образно говоря. Происхождение, немножко подкачало. Не тот случай, когда можно было нос задирать. Беда Вольдемара Кристиана, была ведь не только в этой сорванной свадьбе – за него и западноевропейские знатные невесты не спешили замуж. После его отъезда из России известен, в частности, проект его женитьбы на сестре Беатрикс де Кюзанс – второй жены герцога Лотарингии Карла IV (1604-1675), на то время пребывавшем в изгнании.
У самого герцога были большие проблемы с этим своим вторым браком – он так и не был признан законным, и сын от этого брака не считался впоследствии законным членом Лотарингского дома. Сестра непризнанной жены герцога, лишенного владений - и то не вышло, дальше разговоров дело не пошло. К тому же русская сторона, поближе познакомившись с тайнами датского двора, через ту же графскую свиту (дескать, детей у короля Кристиана столько, что сам дьявол не сосчитает, а старшие сыновья от первой жены – терпеть не могут всех остальных), скорее всего пришла к очевидному выводу: после смерти Кристиана IV, брак царской дочери с неполнородным братом нового короля, скорее усложнит международные отношения, чем укрепит их.
Что же касается всех трех сестер царя Алексея Михайловича – вопрос о их замужествах более не поднимался. Впрочем, некоторое влияние и уж тем более уважение в своей семье у Ирины, Анны и Татьяны, было сохранено до самой их смерти.