Машуля улыбнулась в ответ. А Леша улыбался на все свои 32.
- Ну, что, пойдемте? – взяв за руку директрису и пытаясь ее поднять с кресла, сказал мальчик.
Она чуть было не согласилась. Но …
- Нет, Леха, мы сейчас с тобой никуда не пойдем. Поля же попала в лазарет. В тяжелом состоянии. Давай-то мы туда сейчас и отправимся.
- А что с ней, неужели все так, что ее нельзя выпустить? – испуганно поинтересовался мальчик.
- Ангина у нее, мой мальчик, а это не шуточки, - ответила, поднявшись с кресла, Машуля.
- Тогда побежали туда, скорее же! – тянул Леша директрису за руку. – Проведаем ее!
- В том-то и дело, что нам туда, внутрь, нельзя. Ангина – заразная штука. Но мы сейчас что-нибудь придумаем, - сказала Машуля.
В лазарете было пусто. Там одиноко лежала только одна Полинка. Но еще на подходе к лазарету Машуля заметила одинокую фигурку, мечущуюся у входа.
- Галинка? – удивленно спросила директриса.
Девочка, всегда самоуверенная и спокойная, сейчас не была похожа на себя. В ее глазах застыли слезы. Она выглядела растерянной.
- Галька, а ты что тут разбегалась? – деловито поинтересовался Алеша. – Сюда нельзя, ты, что, не знала?
Девочка не отвечала, но свой бег прекратила.
- МарьЛексанна, я так испугалась, когда увидела, что она не шевелится, - дрожа, рассказывала Галя.
- Я думала, что она умерла, понимаете? – со слезами в голосе продолжала она.
- Ну, что ты, девочка, - обнимая, притянула к себе Галинку Машуля. – Да, ангина это тяжело. Но наша Терентьевна – она же ас. Быстро поднимет Полю. Ждите меня здесь!
*****
Машуля зашла в лазарет, и сразу направилась в кабинет Зои Терентьевна. Врача на месте не оказалось. И директриса пошла ее искать.
- Ах, вот, вы, где, - облегченно вздохнув, сказала она, встретившись в коридоре с доктором.
- Скажите же скорее, что с Полиной?
Зоя Терентьевна ничем пока не порадовала. Полинка в сознание пришла. Но чувствует себя очень плохо.
- А к ней нельзя?
- Нет, категорически нельзя проведывать, она на карантине. Поэтому ей нужен покой и она нуждается в серьезном лечении. Терпим, ждем и надеемся…
Машуля вышла из лазарета грустная. И ребята, бросившись к ней, поняли это. Уныло повесив головы, они стояли и не знали, что делать.
- Это я виновата, - вдруг сказала Галя.
- А ты-то при чем? – удивился Леша.
Девочка, немного подумав, раздумала рассказывать, и повернулась, чтобы вернуться в корпус.
Но Машуля задержала ее.
- Галинка, а ты ведь сегодня одна осталась в палате?
Машуля посмотрела внимательно на Галю.
- А давай-то все ко мне пойдем, а, ребятки? Как смотрите на такое предложение?
Галинка улыбнулась. Лешка, хоть и не очень был доволен, но понял, зачем добрая МарьСанна это придумала.
И уже через час вся компания мирно сидела на кухне Машули и чаёвничала, пока она свои фирменные блинчики жарила.
*****
Галя постоянно бывала на выходные у кого-то из интернатских учителей и воспитателей. Но еще ни разу не была у директрисы.
Попив чаю, она прошла в комнату. Она казалась очень тесной. И все здесь было как-то по-казенному.
Шкаф. Стол. Комод. Диван. Небольшая кровать. Журнальный столик. Кресло. Пара стульев.
Но Галя этого не почувствовала. Она чувствовала себя самодостаточным человеком, попавшим чуть ли не на бал...
Галинка была из неполной семьи. У нее была только старшая сестра, Нина, и мать. Отца она не помнила, потому что он ушел, когда девочке было 3 года.
Мать увлекалась спиртным. Нине пришлось рано повзрослеть. Ведь мать часто оставляла малышку на старшую дочь. Девочка росла без подружек.
Ее жизнь была однообразной – дом-школа-дом-магазин. Утром она просыпалась недовольной. Спать ложилась уставшей.
Ведь на ней было хозяйство и младшая сестренка, которую она держала в ежовых рукавицах. Но часто с ней играла...
Когда в доме показались чужие тети и дяди, Нина поняла, что пришла беда. Галинка скоро оказалась в интернате.
Вспоминая сейчас свой дом, Галя загрустила. Она никогда не показывала виду, что ей горько, обидно.
Но сейчас, оказавшись в семье у директрисы, не сдержалась.
- Галинка, давай к нам, у нас тут уже блинчики! – весело позвал девочку Леха.
Она, взяв себя в руки, пошла в кухню. И скоро здесь звенел здоровый детский смех…
*****
Накормив детвору и уложив их спать, Машуля вышла на кухню. Выключив свет, она встала у окна, где ярко-ярко светила луна.
Вот только сейчас она могла выдохнуть. День выдался очень насыщенным. Но он внес и некую ясность.
Во всяком случае, Машуля поняла, что у нее в плане усыновления соперников нет. И уж точно это не может быть Лиля.
Женщина вспомнила ее визит, ее поведение, ее состояние. Но почему-то к Лиле у Машули не было неприязни.
Скорее, она испытывала к ней жалость. Почему жалость? Машуля долго не могла понять. Во-первых, лицо женщины с первого же раза показалось знакомым.
Знала она ее или нет? Похоже, да. При этом сама женщина, с виду как вулкан, казалась Машуле какой-то беззащитной, близкой и знакомой.
- Кочеткова, Лилия Семеновна... Я знаю, откуда тебя знаю...
Машуля прикрыла рот рукой.
- Неужели это Лилька, сводная сестра Зиночки? Так вот, оно что, - проговорила Машуля, садясь на стул.
Зиночка никого и не знакомила со своей сестрой. Машуля вообще с ней почти не общалась и не видела ни разу.
Разве что при оформлении в интернат, и все. Но она казалась знакомой Машуле. Чем дальше, тем больше она приходила к такому выводу.
Директриса вошла на цыпочках в комнату, где уже спали дети, легла в кровать, и задумалась, копаясь в памяти.
*****
Да, эта мысль о том, кто это заявился к ней в интернат, все время не покидала ее. Это Лилька!
(Продолжение будет.)