Чего греха таить, я холодно отношусь к современному православию. Безобразная коммерциализация храмов, элитные резиденции под видом монастырских скитов, полёты на вертолётах в обнимку с иконами, наконец групповые фотосессии в купальниках на фоне схваченной крещенскими морозами иордани — всё это крайне далеко от христианских канонов. Это я ещё не говорю о периодических связанных со служителями культа скандалах: один — мошенник, второй — педофил, третий — просто идиот... Или спросишь какого-нибудь яро верующего про христианские догматы, ну хотя бы про Никейский Символ веры, — а он первый раз о нём слышит. Ну куда это годится? С другой стороны, при всей своей арелигиозности я всё же с большим уважением отношусь к тем, кто подобные верования разделяет, будь они хоть шаманскими, хоть индуистскими, хоть какими. В прошлом я несколько лет изучал историю религии и даже специально путешествовал по Израилю, Западному берегу реки Иордан, Кипру и Нагорному Карабаху, чтобы своими глазами увидеть места, где бок о бок сосуществуют иудаизм, христианство и ислам.
И тем приятнее, учитывая вышесказанное, иногда бывать в действительно святых местах, куда приезжаешь, и чувствуешь, что они не про прибыль, позерство или бездумный фанатизм, а там действительно живёт Бог. Одно из таких удивительных мест — Троице-Стефано-Ульяновский монастырь.
Мы должны были приехать сюда ещё два года назад, когда возвращались из Нарьян-Мара. Но в тот раз я идею с посещением расположенной в полутора сотнях километров от Сыктывкара святыни забраковал: действующих монастырей я что ли не видел? Фи...
В этот раз наш маршрут пролегал аккурат мимо, так что мы решили заехать — на полчасика: «по-любому, мы там долго не просидим». В итоге проведённые в монастыре четыре часа пролетели в одно мгновение, и если бы нам не нужно было к ночи попасть в расположенный в трёхстах километров от Ульяново Троицко-Печорск, мы бы с радостью задержались ещё на столько же.
Знаете, я видел очень много святынь по всему миру, христианских и относящихся к другим религиям, но очень мало где у меня возникало такое чувство духовного удовлетворения. Называть его можно как угодно — благодать, барака, крипа — здесь важна не терминология, а смысл, и он в Троице-Стефано-Ульяновском монастыре определённо есть.
Нашим проводником по обители выступил монастырский эконом иеромонах Антоний. Знаете, очень редко, но встречаются такие люди, с которыми поговоришь пару часов, и чувство — будто очистился. Они словно заряжают тебя какой-то положительной энергией, воодушевляют, не знаю как это правильно словами описать. Отец Антоний — как раз такой. Если бы меня попросили описать его одним словом, то это была бы «праведность», причём в самом традиционном, ветхозаветно-патриархальном смысле этого понятия. Нет, вы не подумайте ничего такого, я как и раньше стараюсь держаться подальше от всего, что связано с Русской православной церковью — слишком много я путешествую по стране, достаточно насмотрелся и узнал за это время. Но в любом множестве есть исключения, и это — один из тех самых случаев.
Отец Антоний начал свою «экскурсию» с воодушевляющего наставления: «Можете фотографировать всё что хотите». Потом он провёл нас через все помещения монастыря, подробно рассказав про каждый его уголок, причём получилось это настолько естественно и обыденно, насколько нетипично — ведь традиционно в православных обителях за что ни возьмись, всё запрещено.
Троице-Стефано-Ульяновский мужской монастырь стоит на берегу Вычегды в окружении бескрайней приуральской тайги. Обитель считается одной из древнейших в России: по преданию, в конце XIV века её основал креститель коми Стефан Пермский.
С появлением святыни, как водится, связан «адын очэнь грустный, но красывый лэгэнда». Жила-была среди новокрещёных Стефаном Пермским верхневычегодцев девушка Ульяна (в коми варианте — Улляна). Недовольный крещением печорский тун (читай: колдун) Кыска выкрал девушку и решил увезти её с собой. По дороге Ульяна выпрыгнула за борт его лодки и утонула в Вычегде. Кыску сподвижники Стефана Пермского, конечно, потом наказали в лучших традициях православия: зарубили топорами. А то место, где Ульяна бросилась в воду, стало называться «Ульяново плесо», а основанная там пустынь — Ульяновской. Была ли эта история в реальности, и существовала ли вообще обитель в то время на том месте — неизвестно; если и существовала — то явно недолго: христиан в коми довольно долго не жаловали.
Как бы там ни было, в конце XVII века в Ульяново плесо приехал московский священник Филарет Тюрнин. Он решил возродить легендарный монастырь: срубил на его месте деревянную церковь и стал отправлять в ней службы. Но что-то пошло не так, и в 1764 году обитель была закрыта...
Третья попытка возрождения Ульяновского монастыря произошла в конце XIX века. Сначала сюда прибыли монахи из Лальска, потом к ним присоединились иноки из Соловецкой обители, и пошло-поехало. За короткое время в Ульяново были построены: двухэтажный каменный собор, шестидесятиметровая колокольня и келейный корпус. Всё это было окружено километровой крепостной стеной с четырьмя угловыми башнями и крытой галереей. С божией помощью дело ладилось, и к началу XX века Троице-Стефано-Ульяновский монастырь входил уже в десятку богатейших обителей России. Однако процветание вновь длилось недолго: с приходом к власти большевиков святыня была осквернена, монахи расстреляны, имущество растащено, собор разобран. Монастырь был преобразован сначала в сельскохозяйственную станцию, потом — в госпиталь, наконец — в интернат для душевнобольных.
Последнее возрождение обители случилось в 1994 году. В наши дни монастырь продолжает действовать. В его стенах регулярно проживает шестнадцать монахов и ещё полтора десятка послушников.
Обитель встречает своих гостей сказочным покоем, будто какой-то сказочный град. Насельников не видно, лишь несколько козочек неуклюже слоняются прямо по монастырскому двору. В центре выделяющийся зелёным пятном на фоне окружающих его белокаменных корпусов высится деревянный Троицкий храм. По северному аскетичный он был построен в 1990-х годах. Справа от него виднеется южный келейный корпус.
На противоположной стороне монастырского двора находится северный келейный корпус. Обратите внимание на его элегантные деревянные балконы. Какая же красота!
Золотое время монастыря — начало XX века. Тогда здесь регулярно проживало несколько десятков монахов. К тому же периоду относится строительство третьего келейного корпуса — западного.
Архитектурная доминанта обители — шестидесятиметровая колокольня. На первом и втором её этажах расположены два храма — Зосимы, Савватия и Германа Соловецких и Николая Чудотворца. К зданию колокольни также примыкают двухэтажная гостиница и две трапезных — братская и паломническая.
Вдоль стены на первом этаже колокольни сложены дрова. Отопление в монастыре как и сотню лет назад — печное. По словам отца Антония за год на поддержание тепла во всех его помещениях уходит около пятнадцати грузовиков поленьев.
Монастырская инфографика.
В лавке на первом этаже продаётся всевозможная литература как на коми, так и на русском, в том числе детская. Я никогда ничего не покупал в храмах, но тут не выдержал: приобрёл полтора десятка книг для детей издательства Белорусской православной церкви. В них очень простыми и точными словами описаны базовые жизненные понятия — от уважения к родителям и дружбы до экологии, здоровья и финансов. Если у вас подрастает малышня — крайне рекомендую!
Слева от лавки стоит деревянное распятие.
Обратите внимание на буквы «I. N. Ц. I.» на верхней перекладине креста.
Знаете, откуда произошло слово «инициалы»? «I. N. Ц. I.» — славянизированная аббревиатура латинской фразы Iesvs Nazarenvs Rex Ivdæorvm — Иисус Назарянин, Царь Иудейский (cогласно Новому Завету эта фраза была написана Понтием Пилатом на табличке и прикреплена к кресту, на котором распяли Иисуса Христа). Как раз от этого сокращения в дальнейшем и произошло слово «инициалы». Кстати, в течение долгого времени этим термином обозначались не только первые буквы фамилии, имени и отчества, но и вообще любые аббревиатуры, например «Б. М.» — «Божией милостью».
Храм Зосимы, Савватия и Германа Соловецких — в честь основателей Соловецкого монастыря — был построен в 1879 году.
Паникадило. Так называется церковная люстра. У меня есть одна крайне забавная история, связанная с этим термином, произошедшая со мной несколько лет назад в Сольвычегодске. Когда-нибудь я обязательно вам её расскажу.
Одна из монастырских реликвий — вырезанный из дерева образ «Иисус в темнице».
Отец Антоний очень волновался, что стеклянная дверь помешает нам нормально сфотографировать скульптуру, поэтому специально для нас открыл её.
Потом очередь дошла до следующей реликвии — настоятельского посоха архимандрита Матфея, при котором монастырь был отстроен в современном виде в конце XIX века.
— Давайте я достану его, чтобы вам удобнее было! — с этими словами отец Антоний ушёл куда-то за ключами от витрины. Судя по всему, ключи хранились где-то в другом здании, потому что вернулся он лишь минут через десять, вымокнув по пути под дождём.
Такой жезл, украшенный навершием с двумя змеями, называется керикионом. Это — древний дохристианский символ, чаще всего связываемый с мифом об Аполлоне и Гермесе:
Когда Гермес изобрёл свирель, то она так понравилась Аполлону, что тот в обмен на неё предложил Гермесу свой волшебный посох. Решив проверить свойства посоха, Гермес поставил его между двумя борющимися змеями, и те сразу же прекратили борьбу, обвившись вокруг основания посоха. Гермесу эта картина так понравилась, что он обездвижил змей.
В Русской православной церкви керикион как архиерейский посох был утверждён патриархом Никоном в XVII веке. В православной традиции он символизирует библейский жезл Моисея.
В одной из храмовых ниш покоятся мощи соловецких иноков, возродивших монастырь в XIX веке: архимандрита Матфея (того самого — обладателя посоха) и его сподвижников — иеромонахов Паисия, Феофилакта и Амфросия. Слева от ниши — картина (не икона!) с изображением тех самых событий.
Поднимемся на хоры.
Так выглядит храм, если выключить свет.
Несколько скрытых от глаз ходов и лестниц ведут на верхние этажи. Подняться можно одним путём, а спуститься вниз — другим.
Над храмом Зосимы, Савватия и Германа Соловецких находится ещё один храм — в честь Николая Чудотворца.
Сейчас он реставрируется.
Третий ярус колокольни — открытая всем ветрам площадка с колоколами. Выше не подняться — там всё сгнило и пока не восстановлено.
Вид на окрестности отсюда — шикарный.
Вид на восток. Слева и справа видны северный и южный келейные корпуса. Между ними — деревянный Троицкий храм. Слева от него — остатки фундамента разобранного в советские времена Троицкого собора.
Одна из сохранившихся угловых башен.
Вид на юг. Руины по центру фотографии — разрушенная монастырская гостиница. Чуть поодаль — жилые дома деревни Ульяново. За ними — заливные луга и ограничивающая их серая лента Вычегды.
Вид на запад. Слева — западный келейный корпус. Справа — больница с богадельней. На заднем плане — Успенская церковь и монастырское кладбище.
С погодой нам, конечно, в тот день не повезло. Всё время, пока мы были в монастыре, практически не переставая, шёл дождь, то почти стихая, то превращаясь в настоящий ливень. А лишь только мы поднялись на колокольню, прямо над нашей головой что есть мощи грянул гром.
— Ну что, поразгоняем тучи немного?! — отец Антоний ухмыльнулся и начал звонить в колокола. Откуда-то налетел ветер, превратив вертикальный дождь в горизонтальный. Всё вместе — буря с раскатами грома и льющийся в тон ей над древней обителью колокольный перезвон — превращалось в какую-то сказочную картину.
Мы спустились вниз и ждали, пока ливень хоть немного успокоится. На улице по другую сторону от запотевшего окна под дождём сидела ласточка. Отец Антоний молча любовался ей, и в его взгляде было столько нежности, столько умиления, что мы невольно тоже замерли, затаив дыхание и наблюдая за этой невероятной по своей глубине сценой. Казалось, что прямо в тот момент в тесной прихожей монастырской гостиницы происходило какое-то волшебство, суть которого мы были не в состоянии постичь.
Монастырская гостиница.
В её составе два этажа и почти два десятка комнат.
Быт — крайне прост, но с другой стороны — это ж не пятизвёздочный курорт. Как никак всё необходимое для комфортного пребывания здесь есть, а больше ничего и не надо.
Из интересного: во всех комнатах гостиницы — разное оформление потолков, ни одно не повторяется.
Монастырские трапезные пока ремонтируются.
Братская трапезная. Обратите внимание, что роспись её сводов — цветовой гаммой, стилем, да даже сюжетной подборкой — совершенно нетипичная для российских храмов. Мне она напомнила кафедральный собор в Велико-Тырнове. Оказалось, что моё видение — верно: трапезную действительно расписывали мастера из Болгарии.
На одной из стен изображён иеромонах Питриим с братией. Именно им монастырь обязан своим возрождением в 1994 году.
В этом сюжете есть один занимательный и крайне нетипичный для каноничного православия момент. Если посмотреть на изображение поближе, то на торце синего домика можно разглядеть удивительное «Л + С = ♡». И это прекрасно! Я вообще не понимаю, как после такого можно этот монастырь не полюбить?
Паломническая трапезная. Обратите внимание, сколько окон!
Климат на Верхней Вычегде — не сказка, и пятидесятиградусный мороз на Крещение — обычное дело. Так что огромная печь, способная долго сохранять тепло, — обязательный атрибут.
Живущие в Троице-Стефано-Ульяновском монастыре монахи обеспечивают себя всем необходимым. Здесь есть своя маленькая ферма, а каждый день в пекарне выпекается свежий хлеб.
К западу от обители расположена кедровая роща. Считается, что её в конце XIX века посадили отцы-основатели монастыря. Хотя вспоминая языческую историю коми (если не видели — рекомендую: Заколдованная страна лесного народа) — волей-неволей напрашивается аналогия со священными рощами финно-угров.
По одной из версий, когда-то здесь существовало языческое святилище, и монастырь появился на его месте не случайно: ломать сложившиеся местные устои было непросто, поэтому миссионеры просто пытались вписать их в новую реальность. Так христианские монастыри нередко появлялись на месте дохристианских святилищ (вспомним например Перынский скит), а дохристианские праздники трансформировались в христианские.
Рядом с кедровой рощей в 1886 году был построен Успенский храм.
Внутри друг напротив друга установлены две чугунных надгробных плиты, под которыми раньше покоились отцы-основатели монастыря архимандрит Матфей и игумен Паисий.
Пока шёл дождь, отец Антоний очень не хотел нас отпускать, и всё время придумывал чем бы нас ещё занять:
— А давайте пойдём туда!
— А давайте посмотрим вот это!
— А пойдём ещё в колокол позвоним!
Так мы оказались накормлены вкуснейшим монастырским обедом, миропомазаны, окроплены святой водой и благословлены на дальнейший путь.
Фото на память с Анастасией Голайдо, начальником местного управления культуры. Именно благодаря ей состоялось наше знакомство с отцом Антонием, а парой часов позже — ещё и погружение в культуру верхневычегодцев в селе Помоздино (но об этом я расскажу вам в следующий раз).
Лишь только мы покинули монастырь и доехали до точки, откуда на него с дороги открывается самый-самый открыточный вид, дождь неожиданно закончился и в просвете между грозовыми тучами показалось солнце. Своим ярким светом оно на несколько минут осветило белокаменные строения обители, на прощание поиграв по крыше колокольни одним из своих лучей.
Картина была такой волшебной, что мы даже решили, что отец Антоний заранее знал, во сколько закончится дождь, и специально не отпускал нас раньше, чтобы мы смогли хоть на миг увидеть освещённую солнцем обитель.
Я довольно холодно отношусь к православию в его современном виде. Но к отцу Антонию в Троице-Стефано-Ульяновский монастырь мне однозначно хочется вернуться, и уже не на несколько часов.
Не переключайтесь!
* * *
За организацию экскурсии по монастырю благодарим начальника управления культуры Администрации Усть-Куломского района Республики Коми Анастасию Голайдо.
