Когда показался знакомый поворот, у Николая ёкнуло сердце.
Зря он согласился на эту поездку! Зря нарушил данное деду слово.
Николая ничто не тянуло в деревню, кроме деда у него не осталось другой родни. Он скучал лишь о доме – добротном и крепком, построенном ещё прадедом. Сохранился ли он прежним? Выдержал ли испытание временем?..
Мысленно повинившись перед дедом, он свернул на заросшую колею и сбавил ход. До знакомого ориентира оставалось совсем немного. Интересно, она так и сидит на месте? Или давно истлела, превратилась труху?
- Ну, где уже ваша Глушь? – недовольно спросили позади. – Далеко ещё ехать?
- Минут двадцать, - вздохнул Николай и поймал в зеркальце чуть насмешливый взгляд блондинки.
- Скорей бы уже. – брюнетка в бархатной накидушке страдальчески сморщилась. – Скучная выходит экскурсия. Согласна, Люсёк?
- Не ной, Нати! Ты подзакисла дома. Небольшая встрясочка пойдёт нам на пользу!
- Твою бы энергию да в космос! – пробормотала брюнетка. – По твоей милости мы прослушали жуткие трещотки, насмотрелись на разрисованные деревяшки, и вот теперь прёмся в совершенную глухомань.
Блондинка хмыкнула и замурлыкала незнакомый мотивчик. В дороге она не умолкала ни на миг – хрипловато пересказывала бородатые анекдоты, восторженно пялилась на проносящийся мимо пейзаж, не забывая ласково подтрунивать над недовольной подругой. Лёгкая и искрящаяся, в широченных штанах и паре маечек, надетых одна на другую, она выглядела удивительно молодо и свежо. Будто провела в машине на три часа, а всего лишь несколько минут.
Вторая смотрелась посолиднее, была явно постарше. В бархатном балахоне, брючном костюме из льна, обвешанная драгоценностями и умело подкрашенная, казалось, она собралась посетить светский раут, а не забытую деревню среди лесов.
В городке, где обретался сейчас Николай, дамочки тоже смотрелись чужеродно. Разительно отличались от местных женщин и внешностью, и манерой себя держать.
- Припёрлись за экзотикой, а что у нас интересного? Только твоя Глушь. Свози, брат! Денежки лишними не будут. – упрашивал Серый по телефону.
- Сам и вези, - отнекивался Николай. – Ты же знаешь, я слово дал!
- Да вы ж всего на денёк! Познакомишь с деревней, к бабке на постой определишь, а утром обратно.
- К какой бабке?
- Откуда мне знать? Сам решай. А то у тебя перекантуетесь. Дом, небось, так и стоит.
Серый подступал снова и снова, но Николай упрямился, отнекивался, как мог. Он согласился лишь тогда, когда Серый заявил, что поедет тоже. Совсем забыл про умение приятеля сливаться в последний момент! Поэтому и трясся теперь в старом уазике, а не в Серёгином любимом джипе.
- Вот это мощь! – прошептала вдруг бархатная брюнетка.
Она заворожённо смотрела в окно на стремительно приближающийся ориентир.
Сросшиеся у земли узкая ель да могучая берёза почти совсем не изменились. Разве что прибавилось мха на растрескавшейся огрубелой коре. И во множестве появились грибы, буроватыми наростами лепившиеся до самого верха.
Она была там. Сгорбившись, сидела у ствола. Вся как будто усохла, сильнее пригнулась к земле. Когда-то пёстрое платьишко выцвело, светлая косынка посерела. Дерюгу, представляющую лицо, из машины было не углядеть.
Она. Первая из наряжух. Захрепиха.
В деревне о ней говорили с почтением, считали своей хранительницей. Никто из стариков не мог вспомнить, откуда она взялась и сколько уже сидит.
- Остановите, капитан! – потребовала блондинка. – Я должна рассмотреть эту куклу!
Выпрыгнув из салона, размашистым шагом направилась к неподвижной фигуре.
- Началось. – пробормотала брюнетка и вздохнула. – Пожалуй, я тоже прогуляюсь. Хочется немного размяться. Изящным движением она скользнула из машины, поправила накидушку, достала из сумочки очки.
Николай прикурил и выбрался следом. Нужно было соблюсти ритуал - проявить уважение, поклониться, оставить небольшое подношение. Он приготовился, конечно. Припас для хранительницы скромный гостинец. Развернув салфетку, неуклюже пристроил возле захряпы пару ломтей пористого чёрного хлеба и лук.
- Зачем это? – Люська вздёрнула изящно очерченные брови.
- Нужно. – не стал объясняться Николай.
- А поподробнее? – продолжила наседать она. – Прикармливаете чучелко? Или просто шаманите мимоходом?
- Ритуал такой. На удачу. – нехотя буркнул Николай.
- Ну если на удачу... – протянула Люська и зашарила в сумочке. – Если на удачу-у-у.. тогда... вот!
Вытащив яркую косметичку, извлекла на свет связку ключей, блестящую пудреницу и, наконец, плитку тёмного шоколада. Пододвинув её к захрепихе, усмехнулась легонько:
- Угощайся!
Не удержав пудреницу, весело махнула рукой.
- Забирай и её. Вдруг, пригодится.
- Не надо, Люсёк! – брюнетка заметно напряглась. – Тебе всё хиханьки, а это чужой обычай. Не стоило с ней так панибратски.
Двумя пальцами она приподняла склонённую голову, всмотрелась в плоский блин тряпичного лица. Ни одной чёрточки не было прорисовано на нём. И всё же казалось, что захрепиха тоже рассматривает их, внимательно изучает каждого.
- Откуда она взялась? Кем посажена? – пустилась расспрашивать Люська.
- Не знаю, дед не говорил, - Николай отшвырнул бычок, заторопился. – Идите к машине. Нужно ехать.
- Из чего её сделали? Одежду на ней меняют? – Люську было не остановить.
- Вроде из дерева... – буркнул Николай, с силой громыхнув дверцей.
- Нати. Ты едешь или как? – Люська обернулась на подругу.
- Еду, - тихо откликнулась та и направилась к ним.
Брюнетка выглядела побледневшей и немного осунувшейся. Когда уазик дёрнулся с места, скривилась, массируя виски.
- Ты в порядке, Натэл? – заволновалась Люська.
- Вполне. Только голову прихватило...
- Возьми! – Люська вытащила из сумки-мешка блестящую упаковку. – Прими сразу две!
- Запить нечем... Само пройдёт.
- У нас закончилась вода, капитан? – вознегодовала Люська.
- Закончилась. Вы выпили всё.
- Вас не учили делать припасы? Посмотрите, может что-то завалялось в багажнике?
- Послушайте! Не зовите меня капитаном! – взорвался Николай. – И о своих припасах впредь думайте сами!
– Какой пассаж! Какие страсти! – вполголоса пробормотала Натэла. Люська же никак не среагировала на его возмущение. Снова зарывшись в сумку, вдруг охнула и испуганно округлила глаза.
– Ключ, Нати! Я потеряла ключ!
- Который?..
-Маленький. От шкатулки. Наверное, выронила возле захряпки. – Люська подтолкнула Николая в плечо. – Разворачивайтесь, капитан. Полный назад!
- Не получится, - злорадно пробормотал тот. – Здесь слишком узко.
Дорога и вправду была неширокая. По сторонам колеи густо разросся незнакомый кустарник. Некуда было ни съехать, ни повернуть.
- Тогда я сама! – почти на ходу Люська вывалилась из машины, помчалась в сторону захряпы. Благо, что они уехали совсем недалеко - сросшиеся деревья не успели скрыться из глаз.
- Вам здесь неспокойно? – неожиданно спросила Натэла. – Жалеете, что согласились нас довезти?
- Как сказать, - замялся Николай. – Я давно не был в Глуши, не знаю, что там теперь. Да и вообще... Ваша подруга умеет уговаривать.
- Да, Люсе отказать трудно, - кивнула Натэла. – Она сейчас просто в ударе. И раньше-то была шебутная. А теперь стала совсем неуправляемая.
- Вы говорите о ней как о подростке.
- В душе все мы дети. Неправда ли? – улыбнувшись, Натэла повторила вопрос. – Чего вы боитесь, Николай? Расскажите мне. Не нужно скрывать.
- Вы ошибаетесь.
Откровенничать с брюнеткой не хотелось. Не стоило говорить ей о жизни в Глуши, делиться домыслами и сплетнями. Даст бог, они управятся быстро. И завтра вернутся обратно в городок.
- Я жду, Николай, - мягко повторила Натэла, но он ничего не успел ей ответить. К машине подскочила растрёпанная Люська, выпалила отрывисто:
- Они пропали! Хлеб, пудреница – там ничего нет!
Словно в подтверждение Люськиных слов тревожно зашумел ветер, и вдалеке кто-то будто заперхал, хохотнул грубовато.
- Садитесь! - резко потребовал Николай. - Нужно ехать.
- Но как такое возможно? – Люська послушно плюхнулась рядом. – Кто мог забрать эти вещи?
- Здесь всё возможно. – Николай дал по газам, отправляя уазик вперёд. На душе сделалось тоскливо и гадко. Зачем он только повёлся на деньги? Почему не смог отказать!
Ветер усилился. Скрывая солнечный свет, закачались высокие кроны. А двигаться стало полегче – колея заметно расширилась. Почти исчезла трава, поредели кусты, что росли вдоль обочин.
Они проехали еще немного, когда из-за деревьев выскочила фигурка в надвинутом на лицо капюшоне. Отчаянно размахивая руками, бросилась машине наперерез.
