Сибирь швыряла в лицо горсти обжигающего снега. Свет прожектора тонул в ночном мраке, не успевая предупредить водителя о поворотах дороги.Встречный ветер обжигал лицо. Корж стирал рукавом выступающие слёзы, но в глубине души даже радовался такой погоде.
Михаил Корженев всегда искал трудности, простые и понятные, а какие-нибудь хитрые и мудрёные дела оставлял другу. Деньги никогда не были для него самоцелью, как, впрочем, и для Анатолия Клинёва. Но тот любил и умел побеждать головой, а не силой, чем зачастую выручал "горячего" друга из самых безнадёжных переделок. Другое дело разборки! Здесь Корж всегда был впереди. Когда же остепенился, "занялся бизнесом", то стал понурым, раздражительным, увеселительные заведения посещал гораздо чаще, чем офис. В стране, где стали грабить не кулаком, а законом, он сразу потерял своё место, ненадолго оживал только здесь, на охоте. Наконец, вот, сумел вытащить на поистине мужскую забаву и компаньона.
Дорогу замело. Луна и звёзды затерялись в густых тучах. Путь различался лишь по более высоким сугробам на обочине. Но поворот направо они всё-таки нашли. Старые сосны здесь расходились в стороны, образуя широкий коридор. Все деревья росли ровно, словно специально были так посажены. Машина с рёвом повернула. Под полозьями затрещали шишки и сухой кустарник.
— Корж, ты уверен, что нам сюда.
Охотник нахмурился.
— Нет! Но, по крайней мере, дорога здесь есть! Была когда-то!
За соснами расстилался густой лес, чередовался полем. Дорога становилась всё уже, но не исчезала. Вновь пошёл бор, ещё гуще прежнего.В морозном воздухе запахло болотом. Машина пробивалась всё дальше, ломая хрупкий лёд. Они забрались далеко. Водитель уже сомневался в правильности маршрута, но, конечно, не подавал виду. Раздался громкий треск. Снегоход провалился обоими полозьями. После минутного раздумья Корж заглушил без пользы гудящий мотор.
— Что ж. Зато разомнёмся!
Метель закончилась. Из-за туч выглянула луна, осветив зимнее болото тусклым светом. Вокруг торчали редкие ёлочки, окружённые густыми кустами, позади и впереди дремучий лес. В воздухе пахло гнилью.
— Ну и глушь! Если здесь действительно была дорога, то, видно, очень давно.
— Ничего. Скоро узнаем.
Они взялись дружно. Под ногами трещало, но по-немногу снежный конь освободился из ледяной ловушки. Корж внимательно осмотрел агрегат, остановился на баке. Его лицо сделалось задумчиво-тревожным. Там зияла небольшая трещинка, из неё капал бензин. Он отвинтил крышку.
— Ну что?
— Литр-полтора. Не больше! — Он внимательно посмотрел на Клина. — Теперь только вперёд!
Друзья ехали ещё с четверть часа, когда тропинка, вновь превратившись в дорогу, поползла вверх. Снова пошёл светлый сосновый лес, деревья в нём стояли древние, высокие, молчаливо провожали чужаков и потом шумно разносили весть о них по всей тайге.
Деревня показалась внезапно. За очередным поворотом охотники выскочили на широкую поляну. В полусотне метров впереди начинались домики, стояли густо, но без всяких признаков жизни.
Словно чудовищные скелеты догнивали покосившиеся заборы. В открытых дверях гудел ветер, пел унылую музыку запустения. Нигде ни одной тропинки, никаких следов. Мёртвая деревня и мёртвая в ней тишина. Лишь луна бродила здесь, отражаясь в ледяных окнах брошенных домов.
Дожигая бензин, они поехали по широкому переулку. Вся деревня была пуста. Когда охотники оказались на другом краю, мотор последний раз недовольно фыркнул и заглох окончательно.
— Ну, всё! приехали!
Впереди темнел обрыв. Глубокий овраг расползался далеко во все стороны. И на самом краю оврага и в его глубине примостились маленькие домики. Грубо сделанные, совсем без окон, но брёвна толстые, срубленные на века.
Путешественники разобрали поклажу. Мышцы, в молодости приученные к тяжести, привычно напряглись, готовясь к марш-броску. Они подходили к древнему поселению.
Здесь тоже было пусто. Сугробы по пояс, к тому же сдобренные коркой наста, преодолевались с трудом. Наконец, они спустились вниз. Та же картина. Тишина и запустение.
Вдруг перед ними возник коренастый силуэт. Совершенно беззвучно, словно вырос из сугроба. Его лицо и одежда тонули в темноте. По спинам бывалых друзей забегали мурашки. Корж взял себя в руки и спросил. Его голос звучал буднично и спокойно:
— Здоровья, батя! Ты будешь Игнат?
— Ну, я.
Голос не казался ни старым, ни молодым, не выражал ни удивления, ни беспокойства. Он был трескучим, как кора старого дуба. Звуки ронялись медленно, чётко и раздельно, словно человек давно отвык от людской речи.
— Говорят, ты тут весь лес знаешь, можешь на зверя навести!
— Могу, — он помедлил. Корж не видел его лица, но готов был побиться об заклад, что собеседник смотрит прямо ему в глаза. От этого становилось ещё больше ни по себе. — Если захочу!
— Ну за этим, — Корж достал несколько шелестящих бумажек, — дело не станет. Ну как!
Тень, а друзья до сих пор не видели его лица, застыла в молчании. Пауза затянулась. Наконец, не говоря ни слова, тень развернулась, послышались не торопливые, но по-звериному мягкие шаги.
— Идём — бросил он тихим голосом.
Они прошли к такой же небольшой избушке. Игнат тихо, почти беззвучно отворил дверь. Оттуда не пахнуло теплом.Заходя Клин отметил, что никакие следы не вели в сторону деревни или, скажем, колодца, только одна аккуратная цепочка уводила в недальний лес.
Внутри, как и снаружи, было темно и холодно. Хозяин дома зажёг лучину и то, по-видимому, скорее, для гостей, чем для себя, сам он в темноте двигался привычно, уверенно. Мрак понемногу отступил под стены, забился в сырые углы. Изнутри изба ещё меньше походила на обычную. Пола не было, кровати или лавок тоже, из всей утвари — один, литров на пять, котёл. Да и вовсе, каким бы не был этот странный народ, но жильё должно было быть другим. Видно, хозяин появлялся здесь нечасто, но только, где он тогда пропадал?
Он затопил очаг, прямо на земле, заменяющей пол. Языки пламени прожорливо потянулись вверх, мороз немного отступил.
Только сейчас они, как следует, разглядели Игната. Сухое, но сильное лицо закрывали длинные почти до плеч волосы. Старый, ободранный тулуп прикрывает развитую фигуру. Спина прямая, движения быстрые, но как будто скованные, словно он нарочно сдерживает их. Никаких признаков преклонных лет. Лишь слабая седина указывала на то, что он уже на пороге старости. Взгляд пронизывающий, но в то же время какой-то отстранённый. Корж ощутил какое-то неуловимое сходство его с тем типом из кабака.
— Отец, нам нужен волк!
Игнат не проявил никакого удивления, словно и не ждал другого вопроса.
— Волки сейчас далеко… Но раз уж так… Выходим с рассветом… На севере буря, скоро будет здесь, — последние слова он обронил еле слышно и снова погрузился в оцепенение, будто заснул.
Друзья лишь переглянулись. Молчали, не смея тревожить хозяина. Приютил в своей лачуге, да согласился проводить на охоту — и то ладно.
Они поужинали консервами, предусмотрительно взятыми Коржем, на сей раз полусъедобные жестянки пригодились, хотя до сих пор пылились на дне рюкзака. Везде их встречали тепло, в еде и удобстве недостатка не было.
Длинная узкая лучина едва давала света различить лица, крохотный язык пламени медленно, но неумолимо лизал смолистую древесину, настраивал на сон. Корж клевал носом. Игнат от ужина отказался, тоже уже дремал, но с полуоткрытыми глазами, словно путешествовал по другому миру.
Клину не спалось. Он пытался понять, найти ответ. Многое казалось странным, не зря про Ночной Яр рассказывали такие истории. Он никогда не верил в подобные глупости, он был "городским" с головы до ног. Но теперь… Он не боялся, страх в обычном виде вообще был ему чужд, лишь подогревал интерес, но что-то другое сродни суеверию закралось в душу, и всё больше ширилось в ней.
Они встали ещё засветло. Когда первый солнечный луч прорезал горизонт, вызолотил край неба, а снежные шапки сонных сосен осыпал серебром, всё было готово. Вещи уложены, ружья проверены и заброшены за спину. Корж и Клин стали похожи на снеговиков в белом камуфляже, зато любой мороз был им нипочём. Игнат остался в том же тулупе, что и вчера. Вещей не взял никаких, из оружия лишь длинный нож. Обоюдоострое лезвие повсюду покрывали зазубрины, но по сверкающей кромке легко угадывалась острота клинка.
За ночь небо очистилось, ветер лишь бессильно раскачивал далёкие макушки деревьев, сюда, вниз, не проникал.
— Совсем другой вид, — Корж нарушил царившую всё утро тишину, любовался чудесным рассветом — гораздо приветливей, чем ночью!
Клин лишь кивнул головой, он с интересом смотрел по сторонам. По краям старой деревни застыли деревянные древние идолы. Лица угрюмые, заросшие волосами, из-под густых бровей кидают пристальные взгляды. Древний мастер постарался на славу, Клин чувствовал их всех на себе, где бы ни стояли изваяния.
Игнат зашагал вперёд, его ноги проваливались лишь по щиколотку, словно он знал или угадывал лучшие места. Друзья тронулись за ним след в след. Они дошли до леса, тут же погрузившись в его густую могучую тень. Под самыми деревьями поднимались небольшие холмики, на вершине каждого угадывался под снегом увесистый камень. Холмы, хоть и заросли кустами, были ровными, повторяли друг друга, лишь камни различались, большие и поменьше, округлые и с острыми краями, они словно повторяли черты лиц и характеров. Клина вдруг осенило, это же кладбище. Конечно, никаких крестов и оградок, но камни — это памятники. Он задумался, чем же вызвано такое сходство? Перенял ли этот народ, часть славянской христианской традиции, или… впрочем, иные камни казались очень древними и не известно ещё, чья традиция была старше?
Беспечно шагающий Корж нарушил его мысли:
— Какой лес! Какая свежесть, не то, что в нашем "парке".
Клин опомнился и тут же в нос ударил запах хвои, уши ловили разные звуки. По соснам и кедрам запрыгали белки, куницы, на стволах показались поползни. На небе разливался рассвет, мороз немного отпустил.Лес просыпался.
