В конце апреля весь двор, по крайней мере, так казалось, отправился по приказу короля во Фландрию. По-прежнему кортеж был скорее величественным, чем «военным»; об общественной реакции недоумения на королевские отношения можно судить по тому факту, что даже Атенаис получила некоторые одобрительные возгласы.
Предполагаемая причина заключалась в том, что королеве нужно было показать себя тем новым подданным, полученным благодаря миру Экс-ла-Шапель; присутствие ее восьмилетнего сына дофина, наследника ее собственных прав, делало эту идею благопристойной. Настоящий же план состоял в том, чтобы прикрыть важную дипломатическую миссию Генриетты-Анны в ее родной Англии.
Прошедшие годы не пощадили обаятельную, любящую наслаждения девушку, очаровавшую Людовика XIV тем летом 1661 года. Идиллическая сцена, начертанная на веере, изображала Генриетту-Анну с коричнево-белым спаниелем Мими, которого она обожала, подаренным ей Карлом II (она даже станцевала придворный балет с Мими на руках). Присутствовал мальчик-музыкант, пока мадам причесывалась.
Реальность была не такой счастливой. Генриетте-Анне еще не было и двадцати шести, а она уже показывала тревожные признаки нездоровья. Повторные беременности (восемь раз за девять лет), разумеется, этому поспособствовали.
Было несколько выкидышей, ее единственный сын умер в детстве, и у нее осталось две дочери, Мария-Луиза, родившаяся в 1662 году, и Анна-Мария, родившаяся 27 августа 1669 года. Смерть матери Мадам, королевы Генриетты-Марии, через три дня принесла еще одну маленькую принцессу в ее дом: это была ее племянница Анна Стюарт, дочь Джеймса, герцога Йоркского, и его жены Анны Хайд (будущая королева Анна была в этот момент уже третьей в очереди на британский престол после Джеймса и ее старшей сестры Марии, поскольку у Карла II не было законных детей).
Анна провела предыдущий год во Франции с Генриеттой Марией, чтобы проконсультироваться с французскими врачами по поводу ее хронически слабого зрения; в возрасте четырех с половиной лет она переехала к своим двоюродным братьям из Орлеана. Маленькая Анна любила Францию, оставив на всю оставшуюся жизнь слугу-француза-гугенота; она также сохранила близкие отношения с этими конкретными двоюродными братьями-католиками.
В отличие от физически выносливой Атенаис, Генриетта-Анна никогда не чувствовала себя хорошо во время беременности и нуждалась в различных обезболивающих средствах, включая опиум. Но истинной причиной ее меланхолии и страданий было бессердечие ее мужа. Эта жестокость была постоянной темой ее писем либо к брату Карлу, либо к ее старой гувернантке, мадам де Шомон.
Это не было выдумкой. Английский посол Ральф Монтегю писал своему коллеге в конце 1669 года, что, если бы мадам вышла замуж за английского дворянина с пятью тысячами в год, она прожила бы лучшую жизнь, чем во Франции, ибо Месье «получает удовольствие, пресекая и ограничивая свою жену во всем».
По сравнению с этой злобой, часто принимавшей форму публичной грубости, сексуальные предпочтения мужа ее едва ли огорчали. В королевском браке по договоренности должно было быть определенное философское отношение к таким вопросам (тем более, что он регулярно выполнял свои супружеские обязанности с целью зачать наследника).
В этих обстоятельствах Карл, которого не видели почти десять лет, стал путеводной звездой ее существования, а идея франко-британской дружбы, частным проводником которой она будет, была чрезвычайно важна для нее. Все это вполне устраивало Людовика XIV. Карусель европейских союзов снова пришла в движение.
Людовик стремился отделить Англию от ее оборонительного союза с Голландией — так называемого Тройственного союза, включающего Швецию, — на том основании, что рано или поздно ему придется напасть на голландцев. Карл II также стремился сблизиться с Францией, заключив мир с Испанией и Португалией в 1668 году.
Кто лучше, чем Мадам, любимая младшая сестра, способствовал заключению тайного договора и своим присутствием с многочисленной свитой обеспечивал прикрытие для подписания? Теоретически против вмешательства женщин в политику, на практике Людовик был счастлив быть бенефициаром.
Во всем этом был только один изъян: злоба Месье по отношению к жене выражалась в его решении запретить ей ехать в Англию, так как этого она страстно желала. Ее последняя беременность, закончившаяся рождением Анны-Марии, фактически опустила на землю Генриетту-Анну, и Месье был вполне готов снова использовать ту же биологическую уловку.
Все сводилось к рабской любви Месье к придворному, которого его жена называла «человеком, являющимся причиной всех ее печалей, прошлых и настоящих». Это был Филипп де Лоррен-Арманьяк, младший член семьи Гизов, широко известный как шевалье де Лоррен.
Шевалье был примерно на три года старше Месье и, говоря современным языком, «прекрасен, как ангел». Он также был очень умен, весьма забавен и совершенно беспринципен. Все должно было происходить так, как хочет он. Месье зашел так далеко, что момент очередной ссоры заявил Мадам, что он не может любить ее, «пока она не разрешит его фавориту быть третьим в их союзе».
К счастью, шевалье де Лоррен, как и маркиз де Монтеспан ранее, перестарался в своих притязаниях и высказываниях, позволив Людовику XIV действовать. Король категорически отказал шевалье получать доход от некоторых епископств (теоретически в дар Месье) на том основании, что его распутная личная жизнь делала его непригодным для этого.
Разъяренный шевалье в горячке гнева публично осудил короля (Луи через пару минут уже знал об этом) и в результате его быстро заключили в тюрьму по приказу Людовика 30 января 1670 года. Публичная критика монарха недопустима — это давало королю отличный повод защищать Генриетту-Анну, даже не показывая этого.
Инцидент был аналогичен тому, когда король осудил Монтеспана за его слова о воспитателе дофина и не смог напрямую защитить Атенаис от насилия ее мужа.
В порыве гнева и проигрыша Месье удалился в свое отдаленное владение Виллер-Котре, утащив с собой жену. «Сегодня мы уезжаем, — жалобно написала она 31 января, — вернемся, не знаю когда», и далее Генриетта-Анна говорила о «страхе, который она испытывает по поводу того, что король забудет ее».
На этот раз Людовик не смог остановить отъезд — права мужа были превыше всего — но он, конечно, не собирался забывать свою невестку. Он засыпал изгнанницу подарками с какой-то мифической придворной лотереи: шкатулками, полными денег, украшенными драгоценностями подвязками, духами и перчатками, даже какими-то деревенскими прогулочными туфлями с дорогими серебряными пряжками.
В итоге был найден компромисс. Шевалье выпустили из тюрьмы под честное слово, и он, как напуганный заяц, на некоторое время исчез в Италии. Нетерпимость Месье в отношении «прелестей» провинциального Виллер-Котре сподвигла его на то, чтобы вернуться ко двору и разрешить (пусть даже и с неудовольствием) Генриетте-Анне совершить короткий визит в Англию.
Что касается ее, то, когда король спросил, скучно ли ей было, она ответила с проблеском прежнего духа, что провела свое изгнание, изучая итальянский, но рада, что ей не пришлось оставаться в Виллер-Котре достаточно долго, чтобы успеть выучить латынь.
#история #культура #короли #интересные факты
- Продолжение следует, начало читайте здесь: «Золотой век Людовика XIV — Дар небес» или в подборке: «Блистательный век Людовика XIV»
Самое интересное, разумеется, впереди. Так что не пропускайте продолжение... Буду благодарен за подписку и комментарии. Ниже ссылки на другие мои статьи:
