«Космический ковчег» - весьма почтенный и популярный сюжет в научной фантастике, практически все классики жанра отдали ему дань. Хайнлайн, Херберт, Лейбер, Олдисс, Баллард и многие другие писатели, в том числе и на бывшей одной шестой части суши. Можно вспомнить, например, очень интересную повесть «Корабль роботов» Михаила Пухова. Ну а в нынешние времена идея «корабля-ковчега», на котором что-то очень сильно пошло не так, и вовсе нещадно эксплуатируется как удачная основа для производства боевичков.
Может показаться, что ничего нового в этом направлении придумать уже невозможно, но талантливый автор всегда может найти новые возможности там, где никто другой их не видит, а уж в наличии недюжинного таланта у Грега Бира сомневаться не приходиться. Далеко не каждому писателю удалось бы столь гармонично сочетать динамичный сюжет боевика с глубокой социальной, я бы даже сказал: философской основой, связав все это воедино классическим «повествованием от лица ненадежного рассказчика».
Читатель вместе с главным героем с первых страниц окунается с головой в кошмарный фантасмагорический мир, биосферу сложнейшего корабля, «пошедшего вразнос». Пытаясь выжить в безумной мясорубке взбесившихся не то мутантов, не то клонов, не то биологических автоматов, герой по крохам собирает картину мироздания — включая собственную биографию. Он не знает ни кто он такой, ни почему находится здесь, ни даже что такое это самое «здесь».
Но сюжет развивается и постепенно сквозь супернасыщенный темп, схожий с динамичной компьютерной игрой, прорастают корни и причины происходящего, и на передний план выходит экзистенциальное отчаяние людей, осознавших, что они всего лишь побочный результат полетевшего в тартарары сложнейшего плана.
Кстати, именно проблема Великого Плана - одна из ключевых тем романа. Оправдывает ли Великая Цель полнейшую ледяную бесчеловечность целей и великие жертвы? Особенно если учесть, что ни один Великий План все же не может быть Абсолютным и учесть все неожиданности и случайности, и чем сложнее система, тем катастрофичнее последствия ее падения (а уж за катастрофическими последствиями в романе «не заржавеет», как говорится). Добро бы еще эти жертвы вели к достижению Великой Цели, но что, если все давным-давно превратилось в бессмысленную мясорубку?
Не последнюю роль в метафизическом путешествии героя к своему комическому Граалю играет концепция совести, к которой он приходит постепенно, по мере постижения окружающего мира. Казалось бы, именно совесть — черта из тех, что создают водораздел между разумными и неразумными живыми существами. Но как быть с тем, что каждый понимает эту концепцию по-своему? (Помните Наставников из «Града Обреченного» Стругацких? «У каждого бандита в Городе есть Наставник.»)
На фоне этих вопросов «материальные» приключения героев кажутся несущественными, второстепенными. Хотя опасность погибнуть для них совершенно реальна, и по ходу сюжета выясняется, что они погибали не раз и не два, но многажды. Эдакий «день сурка» в стиле космического хоррора, когда ты пробуждаешься к жизни лишь ради того, чтобы исследовать новые способы умереть, и тем не менее умудряешься в каждой попытке хоть на сантиметр раздвинуть горизонты знания и передать их своим «будущим я».
В завершение позволю себе выразить надежду, что Бир не станет писать продолжение романа, который кажется мне вполне законченным и самодостаточным произведением. Я понимаю, что современный читатель любит, чтобы ему разъяснили все до мельчайших подробностей, но, как мне кажется, объяснять все и вся — задача учебной литературы, а не художественной.
Хотя, наверное, главный герой романа, Учитель, со мной бы не согласился.
