Очерк про Мамина-Сибиряка я в свое время не завершила, поскольку писатель, хоть и учился на медика, но врачом, похоже, не проработал ни дня. Но душа моя залипла на его личной жизни, которая показалось мне совершенно удивительной для времени, в которое он жил.
В этом пространстве я не связана темой медицины, поэтому, как говорил Штирлиц женщине с лисой, накидаю пару формул.
Итак, родился автор знаменитых "Приваловских миллионов" Мамин, которого мы знаем с добавкой "Сибиряк" в Пермском крае в 1852 году. Носил удивительное отчество Наркисович, детство провел в поселке Висим Шайтановского завода.
Слово "сибиряк" он взял себе первым псевдонимом. И только потом стал печататься под двойной фамилией.
Был обречен родителями на служение церкви. А куда деваться? Мама была дочкой дьякона, а отец Наркис - заводским священником.
Проучился Дмитрий некоторое время в духовном училище, покинуть которое помогло слабое здоровье. Правила там были слишком строгие, и отец сам его забрал.
Думаю, дальнейшее образование будущего писателя было предопределено тем, что отец был не только духовным лицом, но и членом Уральского общества любителей естествознания.
В 19 лет перебравшись в Санкт-Петербург, поступил в медико-хирургическую академию — сначала на ветеринарное, а затем на медицинское отделение. Сдал экзамены и в университет, занимался там два года естественными науками. Потом перешел, было, на юридическое, но слабое здоровье помешало ему завершить образование.
Ни одно из учебных заведений он так и не окончил.
У Дмитрия начал развиваться туберкулез. Только молодость и возвращение на родной Урал помогли ему справиться с недугом.
Болезни будут преследовать писателя и его семью всю жизнь.
Вернувшись домой, как почему-то подчеркивают все биографии писателя, он на пикнике встретился с Марией, происходившей из строгой старообрядческой семьи. Женщины, бывшей в то время крепко замужем, да еще и матерью троих детей.
Если верить метрикам, Мария была на шесть лет старше будущего писателя, который в этом качестве, как нынче говорят, еще не "раскрутился".
Читая ее биографию, я поняла, почему до сих пор толком не знаю год рождения мамы, у которой в паспорте было написано одно, а день рождения мы праздновали совершенно по-другому. То же самое можно сказать и про всю мою многочисленную сибирскую родню. Свою супружескую жизнь родители , кстати, прожили по справке, которую сходил и оформил для них дед в местном сельсовете.
Но они у меня родились и выросли в глухой тайге. Урал все-таки ближе в центральной России. И тем не менее...
Из биографии отца и матери Марии:
"крепостной служитель единоверец православного вероисповедания Яким Семенович Колногоров, 31 года, вторым браком венчается с девицей Евдокией Ивановой (Ивановной), дочерью верхотурского купца, проживающего в Нижнетагильском заводе, Ивана Стефанова Макарова, единоверкой православного вероисповедания, 21 года". В том, что несколько "сдвинут" реальный возраст жениха и невесты, ничего удивительного нет, - при записи в Метрическую книгу достаточно было устного заявления".
Еще страннее то, что истовые старообрядцы отдали свою дочь на воспитание в чужую семью. Впрочем, может, детей у них было много, как и принято у староверов. Поэтому и согласились.
Биограф Марии установил, что "инженер" из Санкт-Петербурга, приехавший на уральское предприятие, был не из простых: Мария попала в семью отставного генерал-майора, известного горного деятеля, с 1859 по 1862 год Управляющего Нижнетагильским округом Владимира Карловича Рашета.
Несколько лет прожила девочка в другом мире: в принявшей ее семье. На каких правах: компаньонки, подруги дочери Рашета Анны Владимировны, ровесницы Марии? Жена Рашета Екатерина Петровна - урожденная княжна Максутова, настоящая madame generale. Князь Петр Иванович Максутов не один раз приезжал в Нижний Тагил из Перми. К девочкам приставили прислугу, хороших учителей из столицы, учителя музыки - прекрасного музыканта из Петербурга, который обожал Бетховена, знал Шуберта, учил и игре на фортепиано, и пению - ставил голос.
Девушка из старообрядческой семьи получила светское воспитание и прекрасное по тому времени домашнее образование. По отзывам современников, она знала иностранные языки, прекрасно разбиралась в литературе, хорошо музицировала.
Я эти детали обильно цитирую, потому что именно встреча с этой женщиной помогла Дмитрию Мамину выбрать литературный путь и пойти по нему уверенными шагами. Мария была его другом, советчиком, редактором.
Он и сам этого никогда отрицал. И, уходя к другой, посвятил Марии Алексевой роман "Три конца". Правда, не знаю, насколько ее это утешило.
Пикник и судьбоносная встреча случились в 1878 году. Дмитрию 26 лет. Мария, дочь кержаков, бросает без всякого развода своего мужа, забирает детей и вскоре уезжает с любимым в Екатеринбург.
Поступок для обоих сильный, не правда ли?
Читая биографии людей с Урала, я все время вспоминала Анну Каренину и Вронского.
На восток им надо было ехать. На восток страны! Жили бы, не тужили.
В биографиях пишут "прожили они недолго", что крайне меня удивляет. Ибо разрыв случился в 1890 году.
С каких это пор двенадцать лет - "недолго"?
Пока Дмитрий по уши не влюбился в дочь местного фотографа-венгра, молодую актрису Екатеринбургского драмтеатра Марию Гейнрих, которая была почти вдвое моложе его.
И тоже замужем! За петербургским актером Абрамовым, который категорически отказался дать ей развод.
Это совершенно не смутило влюбленных и они зажили счастливым гражданским браком.
И уехали в Санкт-Петербург.
Там его любимая и умерла на другой день после родов в возрасте 27 лет, оставив на руках писателя болезненную дочь Аленушку, которой он впоследствии и посвятил цикл своих знаменитых рассказов.
Дочь Елена была поражена не чем-нибудь, а болезнью, известной в народе как "пляска святого Витта".
Официальный термин "хорея" — синдром, характеризующийся беспорядочными, отрывистыми, нерегулярными движениями, сходными с нормальными мимическими движениями и жестами, но различные с ними по амплитуде и интенсивности, то есть более вычурные и гротескные, часто напоминающие танец.
Елена пережила отца всего на два года. Он нежно любил ее и заботился до последнего своего дня.
А мы, читая его "Аленушкины сказки", можем себе представить, что чувствовал отец, писатель, доктор, когда писал эти переполненные нежностью строки:
"Баю-баю-баю...
Один глазок у Аленушки спит, другой – смотрит; одно ушко у Аленушки спит, другое – слушает.
Спи, Аленушка, спи, красавица, а папа будет рассказывать сказки. Кажется, все тут: и сибирский кот Васька, и лохматый деревенский пес Постойко, и серая Мышка-норушка, и Сверчок за печкой, и пестрый Скворец в клетке, и забияка Петух. (…)
Все тут, все в сборе, и все ждут Аленушкиной сказки.
Один глазок у Аленушки спит, другой – смотрит; одно ушко у Аленушки спит, другое – слушает.
Баю-баю-баю..."
Говорят, Серая Шейка - это и есть его любимая Алена. Самый дорогой человек на земле.
***
Но вот беда - писатель, чуть не покончивший с собой после смерти любимой, не мог дать дочери свою фамилию. Они же не состояли с ее матерью в законном браке. Он очень переживал, что если с ним что-нибудь случится, больная девочка остается одна. Или что супруг актрисы предъявит на нее свои права - ведь дочка была записана на его имя.
Тогда в 1900 году Дмитрий женился на француженке Ольге Францевне Гувале, которая занималась воспитанием дочери. И начал долгое хлопотное дело по по признанию Аленушки своей законной дочерью.
В 2000 году научный сотрудник музея Нижнетагильского музея "Горнозаводской Урал" нашел в Российском госархиве документ, который в конечном счете удалось-таки получить писателю.
А ведь когда читаешь Мамина-Сибиряка - и не подумаешь!!
Его жизнь - отдельный роман, о котором никто не написал.
Ведь это была бы далеко не "Анна Каренина".
