Галя и Поля и за одной партой сидели, и были соседками по кроватям. Поэтому, проснувшись, всегда будили друг друга. Делали это по-разному.
Если Галя будила, что было крайне редко, то она ограничивалась бурчанием и стаскиванием одеяла с подружки.
После этого она снова ворчала что-то свое, и ныряла под одеяло. А, что, Полька разбудит, не даст проспать.
А если Поля будила подружку, то делала это ласково, тихо - почти шепотом. Но Галя, несмотря ни на что, всегда делала ей замечания.
- Чего ты раскричалась, я еще полежу, - бурчала она недовольно, переворачиваясь медленно и обстоятельно на другой бок.
- Галька, ты чего, первый урок Машули! Вставай скорее, - говорила терпеливо в ответ Поля, вскакивая с кровати.
Галя, видя, как подружка быстро бежит умываться, кривила губы, лениво потягивалась и хмурила бровки.
- Ну, вот, вечно она права, - приговаривала недовольно девочка, сложив руки на коленях. - Придется вставать…
Поля, чистенькая и причесанная влетала пулей в палату, чтобы надеть коричневое платьице и старательно наглаженный с вечера белый воротничок и черный фартушек.
А Галя в этот момент только-только поднималась с кровати все с тем же недовольным видом. Она медленно шла умываться, чистить зубы и заплетать косы.
Возвращалась точно так неспешно, будто спешить некуда. Медленно надевала выглаженную подружкой форму, обувалась и выходила в коридор.
Поля, как всегда, терпеливо дожидалась Галю. Не пыталась даже деликатно подгонять ее. Просто вздыхала с облегчением, когда та, важная и самодостаточная, подходила к ней.
Вот так, держась крепко за руки, девочки и шли на урок. Их класс находился в другом корпусе. И, чтобы попасть туда, надо было одеваться по погоде.
*****
Выйдя на улицу, они всегда всматривались в окружающий мир. Именно всматривались, потому что это была своеобразная пауза перед уроками.
А сегодня, в первый день занятий, они, выйдя из корпуса, замерли на месте.
Прямо перед ними разлеглось осеннее золото листьев, падающих с деревьев. Над их головами простерлось синее-синее и без облачка небо. В глаза ласково светило солнышко. Легкий ветерок обвевал лицо.
Девочки улыбнулись весело друг другу и, не сговариваясь, побежали. И не только потому, что настроение поймали.
Впереди себя они увидели математичку. Машуля, а вся ребятня за глаза так ласково и называла Марию Александровну, часто задерживалась на свой урок.
Ведь Машуля не просто учитель, а еще и директор. И ей докладывают обо всем, что происходит во вверенном ей учреждении. И ей приходится принимать меры.
Вот и сейчас директриса старалась прибавить шагу. Потому что увидела, что опаздывает на урок не только она, а и эти две девчонки.
Они ни разу не пришли вовремя. Машуля и отводила душу в первые несколько минут урока.
*****
- Ну, вот, полюбуйтесь, опять эта парочка опоздала! – уперев руки в боки, не успев отдышаться от быстрого шага, шутила Машуля.
После того, как класс разражался смехом, она привычно произносила:
- Таак, еще раз придете позже меня…
- То вы не допустите нас к уроку, - заканчивали за директрису девочки, и дружно бежали к своей парте.
Математичка умолкала, и, скрывая улыбку, отворачивалась к доске, чтобы начать урок.
*****
К Машуле дети относились по-разному. Ну, не бывает таких директоров. Потешных, добрых и одновременно строгих. Но она была такой – смешной и немного суровой.
Могла вдруг замолчать, когда кто-то у доски плохо отвечал. И делать вид, что она смотрит в окно, звонко постукивая мизинчиком по столу.
Потом, будто вспомнив, что на уроке, она открывала журнал и, всматриваясь в глаза отвечавшего, говорила привычное: «Ладно, садись, не выучил!»
- Как не выучил, я же только что…
На такие возмущения Машуля могла столько «насыпать» вопросов, что, даже если бы и хотел, не ответил.
Особо упорных спорщиков директриса могла долго не выпускать с самоподготовки, чтобы основательно выучили уроки на завтра. И те учили!
Никто не ругал директрису, никто ее не боялся, никто не верил в ее показную строгость. Потому что Машуля считалась среди детей "своим парнем"...
*****
Математичка пропадала в интернате, практически жила тут. У нее была отдельная комната. Ну, и что, что тут было все по-спартански?
Зато было все, что делало комфортной жизнь руководителя такого специфического учреждения. Даже телевизор.
Питалась она регулярно, 5 раз в день, как и дети, коллеги. На ее столе не было излишеств. Но поварихи могли что-то лично для начальницы приготовить.
Все знали, что у Машули нет семьи. Поэтому раньше она уходила домой последней, и с большой неохотой.
А потом, когда появилось новое правило, поменялась. Правило заключалось в том, что учителя или пионервожатая могли взять к себе домой на выходные кого-то из воспитанников.
Делалось это с тем, чтобы "ребенок почувствовал себя в семье". Что вкладывала Машуля в эти слова? Это было известно не только ей.
Да, директрисе не хватало семьи, которой у нее никогда не было, ведь она была детдомовкой... Но и детворе акция понравилась.
Несмотря на то, что это была только иллюзия семьи и что акция длилась недолго, все, особенно малыши, стремились попасть к Машуле.
Даже в очередь выстраивались. Да, потом приходилось возвращаться в интернат. И у всех снова все шло по кругу.
Но возвращались дети счастливые и гордые. Ведь они пожили в семье...
*****
Учителя в интернате были разные. Но любимой после Машули почему-то считали Лидию Александровну, которую за глаза называли Лариной.
Когда открывалась дверь, и она оказывалась на пороге, класс, даже если еще не было звонка на урок, благоговейно вставал из-за парт.
Она, молодая и приветливая, всегда стремительно входила. Будто влетала! Каждый хотел тут же ответить и на ее приветствие, и на ее вопросы.Причем
ответить лучше, чем другие.
- Здравствуйте, дорогие мои, - светясь, говорила Ларина. – Ну, что вам было задано на сегодня?
Что тут начиналось! Вверх взлетал настоящий лес рук. В глазах у каждого было написано метровыми буквами: «Меня, меня спросите, ну, пожаааалуйста!»
А некоторые, самые смелые, кто стопроцентно выучил урок, громко кричали, просясь к доске.
*****
- Ну, Галя, что ты сегодня прочтешь нам?
Тут все замолкали. Галя гордо оглядывалась вокруг. Ведь ее снова спросили первой, и она снова покажет высший класс.
Но... внутренне девочка боялась этого момента, хотя знала урок на «пять». Ведь одноклассники часто потешались над ней, кудрявой толстушечкой.
Но, уж если Ларина и вызывала Галю, девочка величаво следовала к доске. И тут, поворачиваясь к учительнице лицом, нараспев, без единой запинки своим мелодичным низким голосом декламировала стих.
- Галя, тебя слушать – одно удовольствие, садись, снова "пять"! – резюмировала Ларина.
Девочка, идя к парте с высоко поднятой головой, со снисходительной полуулыбкой смотрела на подружку. Видала!?
*****
А Поля? Для нее руслит – любимый урок. И не только потому, что литература нравилась и что вызубрено вчера все назубок. Ведь урок вела любимая учительница.
Но в такие моменты девочка тоже не спешила. Если Ларина не смотрела на нее, ну и ладно. Поля незаметно поднимала руку, стараясь опустить пониже локоть.
Стоило учительнице остановить взгляд на ней, Поля рвала руку вверх. Но, если Ларина вызывала ее, девочка у доски начинала смешно таращить глаза, пытаясь хоть что-то вспомнить.
Класс начинал сначала тихонько хихикать, потом все громче посмеиваться над худенькой Полинкой.
Ларина быстро успокаивала всех. Она, догадываясь о причине такого поведения девочки, делала маленькую подсказку. Тут Поля, воспользовавшись моментом, старалась поскорее протараторить все, что выучила.
Да, это тоже была пятерка. Но не такая, как у подружки. Поля, опустив голову, плелась к парте, где ее с видом победительницы ждала Галинка.
Поля еще не знала, почему все называют любимую учительницу Лариной. Но была убеждена, что Лидия Александровна – самый красивый и добрый человек на свете…
*****
Однажды к ним, в третий «В», привели щуплого, забитого мальчишку с непослушным чубчиком, смоченным водой.
Машуля привела. И, как всегда, задержалась. Но на этот раз у директрисы была веская причина.
- Ребята, принимайте пополнение, - сказала Машуля, подталкивая вперед незнакомого паренька.
- Ну, давай, дружок, представляйся, – обратилась она покровительственно к новичку.
Но мальчик стушевался. Он волчком, исподлобья смотрел на всех, держа руки за спиной. Поля, встретившись с его взглядом, искренне улыбнулась в ответ.
В глазах парнишки промелькнуло что-то, похожее на улыбку. Он задержал взгляд на смелой девчушке. Но упрямо опустил голову, да так и молчал, переминаясь с ноги на ногу.
- Ну, ладно. Прошу любить и жаловать, то есть не обижать, - строго заключила Машуля, радуясь, что ей не пришлось объясняться, что она не просто так задержалась.
– Это - Леша Кочетков. Проходи. Вон, там, последняя парта свободна. Камчатка твоя!