У гениальных поэтов трагические судьбы – у Марины одна из самых трагических. Она не единственный гений в поэзии. Наверное, каждый может назвать своих, особенно любимых. Но Цветаева стоит особняком. Она ведь и в жизни была гениальной, не похожей на других, странной она была. По чуждости всем я её сравнила бы только с Лермонтовым. Они оба пришельцы. Я согласна с Д.Л. Быковым - «чтобы понять писателя, надо найти его травму, для преодоления которой он стал писать». И согласна, что «мечта о равенстве — это основа всех отношений Цветаевой».
В чем она искала равенство? В любви, конечно. Потому что, мнится мне, главным в Цветаевой была жажда любви, откровение в любви, растворение в любви. Она была максималисткой в любви. Пылкая, щедрая возлюбленная и жертвенная любовь – такой представляю Марину. Равного себе, естественно, она найти не могла, потому что была не из этого мира. Ни Эфрон, ни Мандельштам, ни Пастернак не оказались таковыми. И всё-таки роковая встреча состоялась. Это был Константин Болеславович Родзевич. Он родился 2.10.1895 г. в семье военного врача. Во время гражданской войны сражался на стороне красных, в эмиграции был другом С. Эфрона.
// ТЫ — КАК КРУГ, ПОЛНЫЙ И ЦЕЛЬНЫЙ: ЦЕЛЬНЫЙ ВИХРЬ, ПОЛНЫЙ СТОЛБНЯК. Я НЕ ПОМНЮ ТЕБЯ ОТДЕЛЬНО ОТ ЛЮБВИ. РАВЕНСТВА ЗНАК (МЦ))//
ДЛ сказал, что это была последняя попытка паритета, но из неё ничего не вышло кроме замечательной «Поэмы конца». Не совсем так. Во-первых, из неё вышла Любовь, именно такая, которую приняла Марина. Вот что она писала ему в письмах: «Я в Вас чувствую силу, этого со мной никогда не было. Силу любить не всю меня — хаос! — а лучшую меня, главную меня. Я никогда не давала человеку права выбора: или всё — или ничего, но в этом всё — как в первозданном хаосе — столько, что немудрено, что человек пропадал в нём, терял себя и, в итоге, меня».
И ещё она сказала, что до встречи с ним для неё любовь звучала как болезнь. А с ним Любовь стала звучать как Бог. И ещё она сказала: «Вы сделали надо мной чудо, я в первый раз ощутила единство неба и земли». Она писала ему такие вещи, которые, может, и не следует писать даже при огромной любви. Но она ведь была иная – она вся раскрывалась, не оставляя никакой утаенной частички. Она была щедрая. А в нём увидела сочетание несочитаемого: «Чуждость и рoдность. Родного не слушаешься, чужому не веришь. Родной: тот, кто одержим нашими слабостями. Чужой: тот, кто их не понимает. Вы, понимая, не одержимы»
На мой взгляд, он был слишком красив. Для мужчины это чересчур – теряется индивидуальность, непохожесть. Но при чём здесь мой взгляд? Может быть, как раз его красота сравнялась с Марининой гениальностью, и она нашла паритет?
Они познакомились в Праге, весной 1923 года. Близкие отношения между ними — это сентябрь-декабрь 1923-го. Потом он женился на дочери философа Сергея Булгакова. А потом ещё раз женился. И в конце жизни назвал жену тем страшным словом, которым её назвала Цветаева в своём страшном стихотворении «Попытка ревности». Меня это поразило. Не должен мужчина так говорить о женщине – ни до-то-го, ни после то-го. Это было позволено Марине, но не ему. Он всё-таки оказался не равным ей. Умер К. Б. Родзевич весной 1988 года под Парижем в доме для престарелых. После этой Любви осталась не только «Поэма конца», ещё и «Поэма горы». Но осталось ещё самое главное, самое страшное стихотворение Цветаевой «Попытка ревности»:
Как живётся вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),
Как живётся вам — здоровится —
Можется? Поётся — как?
С язвою бессмертной совести
Как справляетесь, бедняк?
Тяжело читать и перечитывать его. Оно как будто не земное, не человеческое, а рожденное стихией, оскорбленной и презрительной.
Есть книжка 1910 г. издания - «Вечерний альбом» Марины Цветаевой. Марина жила тогда в Трехпрудном переулке недалеко от Патриарших прудов. И она отнесла свои стихи в типографию Мамонтова, которая помещалась в Леонтьевском переулке. Ей было 18 лет. Стихи наивны, и они прекрасны. Волшебные они. Ведь гений получает свой дар при рождении или даже раньше. Поэтому гениальность их юношеских творений равноценна зрелым. Эти стихи оказывают на меня особое воздействие ещё и потому, что они написаны, пусть гением, но в полном неведении предстоящего трагического. Для них не существует внешний мир, всегда враждебный любви. Они о любви душ здесь и сейчас. Помещу несколько.
Ранние стихи Марины Цветаевой
1. Наши души, не правда ль, ещё не привыкли к разлуке?
Всё друг друга зовут трепетанием блещущих крыл!
Кто-то высший развёл наши нежно-сплетённые руки,
Но о помнящих душах забыл.
Каждый вечер, зажжённый по воле волшебницы кроткой,
Каждый вечер, когда над горами и в сердце туман,
К незабывшей душе неуверенно-робкой походкой
Приближается прежний обман.
Словно ветер, что беглым порывом минувшее будит,
Ты из блещущих строчек опять улыбаешься мне.
Всё позволено, всё! Нас дневная тоска не осудит:
Ты из сна, я во сне…
Кто-то высший нас предал неназванно-сладостной муке
(Будет много блужданий-скитаний средь снега и тьмы!),
Кто-то высший развел наши нежно-сплетенные руки…
Не ответственны мы!
2. Как влюбленность – старо, как любовь - забываемо-ново.
Утро в карточный домик, смеясь, превращает наш храм.
О мучительный стыд за вечернее лишнее слово!
О тоска по утрам!
Только ночью душе посылаются знаки оттуда,
Оттого все ночное, как книгу, от всех береги!
Никому не шепни, просыпаясь, про нежное чудо:
Свет и чудо - враги!
Мой восторженный бред, твоим светом в ночи освещенный,
Будет утром смешон. Пусть его не услышит рассвет!
Будет утром - мудрец. Будет утром - холодный ученый
Только ночью - поэт.
Как могла я, лишь ночью живя и дыша, как могла я
Лучший вечер отдать на терзание зимнему дню?
Только утро виню я, прошедшему вздох посылая,
Только утро виню!
