Когда вожделенное раннее становится хрупким как мумия, вожделеющий переключает внимание на относительно позднее. В данном случае по-своему нетленно и то и другое
В истории прошлого века имена и клички политиков ориентируют лучше имен и прозвищ артистов кино и эстрады. За свингующей парой Джинджер и Фред улыбается парализованный Рузвельт. На Марику Рёкк и на Любовь Орлову наши предки смотрели глазами диктаторов, в чьих руках тогда находилась не только карьера обеих звезд, но и дальнейшая судьба наших предков.
Я застал поколение, для которого имена Моиза Чомбе, Сиримаво Бандаранаике, У Ну и Го Можо не были ни китайской грамотой, ни пустым звуком.
Вильсон Пикетт для них был не Вильсон, а «Вильгельм» вплоть до середины 80-х, когда девятый вал гласности существенно обесценил пустяшные, но оригинальные сувениры отдельных людей.
Вильгельм Пик – влиятельный агент коминтерна. Вильсон Пикетт – вокалист с голосом дракона. Градус экспрессии некоторых песен был столь высок, словно каждую из них попеременно исполняют три головы чудовища. Хотя, в отличие от братьев Айсли, это делал один человек. Динамичный, улыбчивый денди – без мученичества и без натуги.
Выпустив один за другим чуть ли не дюжину альбомов, Пикетт заметно снизил продуктивность в 70-е. Точнее, очередность оставалась прежней при нулевом спросе. Отсюда иллюзия переиздания одной программы в разных обложках под разными названиями.
Если на каждом диске предыдущего десятилетия остальные вещи не уступали основному хиту, программа поздних пластинок пестрела каверами, чьи названия не вызывали энтузиазма.
«Форма на месте, а содержания нет», поясняли свой отказ от покупки клиенты, в школьные годы балдевшие под Funky Broadway или Mustang Sally со стрельбой и психоакустическим органом, который играет не с пласта, а внутри вашей черепной колонки..
Переубеждать этих людей не хотелось. По-своему они были правы как минимум отчасти.
В старой дискографии Пикетта были свои сюрпризы и курьезы. Он открыл американской аудитории итальянский соул-поп, записав «Дебору» Фаусто Леали и «Приключение» Лучо Баттисти.
Его версии песен, знаковых для Битлз, Free, Vanilla Fudge и Steppenwolf, имели устойчивый круг обособленных почитателей, переступивших зловонную черту местечкового расизма.
На пике популярности Пикетт был силен, неотразим и неутомим. А главное – узнаваем. Его характерное рычание знаменовало приближение хищника, которого терзает физический голод. Убедительно звучали и Джон Фогерти и Джонни Кей, но это было мастерство блэкфейса, чья экспрессия не выходит за рамки за рамки пародируемого номера. В случае с Пикеттом, его реликтовый гипнотизм вожака стаи не препятствовал колоссальному спросу на то, что он делал, у массового слушателя.
Но встреча с кумиром твоей молодости не всегда бывает приятной неожиданностью: вы ли это, товарищ Вильгельм?
Где же ваши локоны? – А ваши?
Второе пришествие застает тебя врасплох, и ты попросту не знаешь, как реагировать на этот незваный феномен. Одно очевидно – за фасадом знакомого имени на обложке притаилось что-то подозрительно современное. Прослушивание напоминает встречу выпускников с классным руководителем, которому в дальнейшей жизни, несмотря на разницу в возрасте, повезло гораздо больше.
Камбек исполнителя, чьи былые, можно сказать, исторические, достижения не заслонить никаким новинкам – авантюра весьма рискованная. Непосильная для одиночки, даже если его вокальные данные не пострадали в период бездействия.
Для объективной оценки позднейшего творчества таких мастеров как Соломон Бёрк, Митч Райдер или Джерри Ли Льюис необходимы годы воздержания. Иногда, как в случае с Ленноном и Элвисом, интерес обостряет физическая смерть. Как правило, необъективный, непропорциональный и нездоровый.
Ни одно из регулярных напоминаний Пикетта о себе не становилось сенсацией, но, в определенной мере, заслуживает внимания. Поэтому и разговор об одном из них у нас будет камерный, без каких-либо судьбоносных выводов.
Я всегда приобретал его поздние пластинки не сразу, с неохотой. Не только потому, что их никто бы не купил кроме меня. Маялся, как «гамлет», стараясь обосновать необходимость приобретения, но в конечном итоге – забирал и слушал. Один на один с голосом, который сводит на нет любую попытку подражания.
Так получилось и с этой. Чтобы понять, что такое 81-й год в стране советов, где «каждый день как протокол, а ночь – как обыск», не обязательно злоупотреблять археологией быта, реконструируя натюрморт с бобинником и пачкой болгарской «Стюардессы». Достаточно прослушать неурочный и неуместный альбом Вильсона Пикетта, зажмурив глаза и задернув шторы, за которыми полярное «хочешь жни, а хочешь куй».
На портрете – не на фото, а именно на портрете – он, подобно многим темнокожим артистам, в самом деле немного напоминает Александра Галича. На эффектное фото в обществе манекенщиц поскупились оформители проекта.
Итак, перед нами семь номеров, семь докладов, зачитанных на прочном фундаменте аккомпанемента с точностью партитуры циркового номера. Каждый акцент, каждый заученный всплеск эмоций строго на своем месте.
О себе заявляет бронебойный экземпляр застывшей натуры. Мускулистая мандрагора, извлеченная из почвы, обильно политой кровью, потом и слезами чернокожих рабов, не говоря уже про семя висельников.
Не хватает развесистых соло. Но аккомпанируя Пикетту в былые времена от них, довольствуясь вкраплениями, деликатно воздерживались такие мастера как Дуэйн Оллмен, черный Бобби Уомак и белый Деннис Коффи. Комично робея перед огнедышащим солистом, способным испепелить зарвавшегося виртуоза…
Отработанная спонтанность, умело превращенная в клише, не теряет остроты и мощи.
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
