Продолжение мистической истории Лидии Чхенкели-Каупужи. Начало ЗДЕСЬ
Будет, как скажет он
- Потом мы с Володей долго не виделись. У каждого из нас была своя жизнь. У меня росли две дочки – старшая Тамара и младшая Нина, и я слышала, что у него уже два сына. Мой муж души не чаял в наших девочках, он вообще любил детей, недаром был редактором детских журналов – сначала «Bērni», потом «Zīlīte». А как он пел! У него был очень красивый голос.
Но постепенно что-то у нас с ним стало разлаживаться. Настолько, что дошло до развода. Нас долго не хотели разводить. Все допытывались, почему я ухожу и что плохого я могу о нем сказать. Но я повторяла:
«Он отец моих детей, мы расстаемся, но нам вместе воспитывать их, ничего плохого сказать о нем не могу и не хочу».
После развода мы оставались в добрых отношениях. Он часто приходил к нам на обед, мы оба старались, чтобы дочки не чувствовали отсутствие отца.
Я знала, что у него уже есть другая женщина - ее звали тоже Лидия. Я несколько раз ее видела, и была только счастлива, что у него как-то налаживается личная жизнь.
Но тут он заболел. Рак мозга. Первые признаки болезни проявились еще до развода, но потом ему как будто стало лучше. Всегда ведь есть надежда, что диагноз ошибочный.
И вдруг я узнала, что он в больнице. Помчалась туда. Та, другая Лидия, была там. Она сказала, что отсюда не уйдет. Я ответила:
«Не будет так, как решите вы или решу я. А будет так, как скажет он».
Его слова были: «Lai bus mana Lidija» ("пусть будет моя Лидия"), он указал на меня. Я осталась и проводила там дни и ночи.
Его оперировали. Не помогло. Через три дня он сказал мне, что умирает. Я с пылом кинулась разубеждать: «Ну что ты глупости городишь, сейчас придет доктор…» А он: «Вот уже и мама приехала прощаться со мной». Как он это почувствовал?! Сразу после его слов заходит медсестра и тихо сообщает мне, что приехала мать. Вне себя я вылетела из палаты - и к ней, умоляю: «Только не сейчас! Только не сейчас!». Я, наверное, была похожа на безумную. Там был его брат, он буквально зарычал: «Я ее убью!» - и рванулся ко мне. Я бы и сама на его месте убила бы - мать приехала к сыну, а ее не пускают. Но мне казалось, если он не получит подтверждения мысли, что пришла пора прощаться, то и не умрет. Однако в тот же день он ушел.
Слова «мама приехала прощаться» были не единственным его прозрением перед смертью. Он находился уже как будто бы и с нами, но и где-то в другом измерении. За день до конца он вдруг сказал: «Вот они здесь все сидят». «Кто?» - спросила я. Он ответил: «Те, кто должен был быть, но кого ты не захотела» – я поняла, он говорил о наших неродившихся детях, об абоopтax. Он видел этих детей. Что я должна была об этом думать? Я и сама нередко видела их в своих снах.
Незадолго до того доктор меня предупредил: следите, может появиться бред. Бред? Врачи знали, что происходит с человеком в последние дни, часы, минуты. В то время это называли бредом. А было – прозрение.
И вот когда настал миг перехода с одного плана физического в другой, Владислав вдруг сказал потрясшие меня слова. Надо знать моего мужа – он ведь не был верующим, нет, он, партийный, как и многие тогда, в 1959 году, был убежденным материалистом. А тут, уходя, он вдруг явственно произнес: «Ты что думаешь, здесь на сухом корне живут? Здесь – жизнь».
Он знал, что я его пойму: я всегда чувствовала, что там, куда уходит наша душа, есть свой мир, о котором мы можем только подозревать.
Продолжение ЗДЕСЬ, подпишись на наш канал!
Лина Дорн (с) "Лилит"
