Военкор проекта WarGonzo Дмитрий Селезнёв (Старый Шахтёр) гостил несколько дней на расположении у спецназа Росгвардии в городе Попасная. Знакомство с ними состоялось при специфических обстоятельствах. Читайте его новый очерк.
– Что вы делаете в зоне СВО без сопровождения? – к нам из-за разрушенных домов вышел офицер с тремя вооружёнными бойцами.
– Мы журналисты.
Безбашенные российские журналисты. Канал WarGonzo.
Так уж получилось, что работу Росгвардии в Попасной мы ощутили сначала на себе и не сказать, что эти ощущения были приятными. После такого нерадушного приёма, мне вспомнился один фильм про кунг-фу, который я смотрел будучи отроком в 90-е, когда страна была наводнена видеосалонами.
В этой картине буддийский неофит, чтобы попасть в закрытый монастырь Шаолинь и научиться там секретам боевого искусства, должен был пройти испытание: простоять пару суток на столбе перед входом.
Мы, я и водитель, просидели всего пару часов в комендатуре города Попасная и час в расположении у росгвардейцев, закованные в наручники, но этого нам вполне хватило для испытания, чтобы попасть в такое закрытое сообщество, каким является спецназ Росгвардии.
– Вы уж нас извините, работа такая, – сказал офицер, когда нас высвободили из оков и вернули нам документы и вещи.
– Да, ничего, бывает. Мы всё понимаем, – потёр я запястья.
Как там у Симонова? «Я верю, свои снаряды не могут тронуть меня…»
В принципе, можно сказать, что я был счастлив. Потому что больше всего, когда ты находишься в неудобном положении, пугает неизвестность. А тут после нескольких неприятных часов ожидания всего чего угодно, нам накрыли стол с бутербродами.
Оказалась, что командующий, по счастливый для нас случайности заехавший на расположение, только он знает наш канал. Ещё спасло наличие у меня в телефоне контакта Сергея Ивановича Лысюка – главы братства краповых беретов «Витязь».
А иначе… Фиг знает, сколько бы с нами разбирались. Может быть, двое, может, трое суток «на столбе стояли».
Сами мы, конечно, тоже долбо…молодцы – поступили по принципу «слабоумие и отвага». Залетев в Попасную, мы остановились и принялись всё вокруг фотографировать. Надо сказать, что росгвардейцы хорошо замаскировались. Только приглядевшись я понял, что за нами внимательно наблюдают. Как оказалось, в том районе из гражданских проживало не больше 15 человек. Мы, выйдя из машины, стали, соответственно, 16-м и 17-м и не замеченными остаться не могли.
Однако после такого достаточно неприятного знакомства для нас открылись все двери. Хотите поехать на зачистку? – Пожалуйста. Посмотреть город? – Вас сопроводят. Увидеть предутреннюю атаку вертолётов? – Всё устроим.
Класс. Чего ещё желать военному журналисту? Всеми предложениями я не преминул воспользоваться, оставшись на расположении у Росгвардейцев с ночёвкой.
ПОГОДНЫЕ УСЛОВИЯ
Попасная. Опасная Попасная! Линия фронта не сказать что далеко – всего 8-10 километров. Город разрушен полностью, все многоэтажные дома либо совсем разломаны, либо существенно повреждены.
Жителей немного – несколько десятков на весь город. Ну, может, на сотню наберётся, да и то вряд ли. А до войны в Попасной проживало двадцать тысяч. С началом военных действий условия для проживания в Попасной, да и, вообще, для жизни резко стали некомфортными. В городе около месяца шли бои, прежде чем ВСУ, наконец, отступили. Уходя, украинские войска подвергли город массированному обстрелу. Как нам сказали местные, основные разрушения были нанесены уже после того, как Попасную полностью заняли союзные войска.
Да, климат в Попасной поменялся – мирному человеку трудно выжить. Продлить и сделать сносным существование в таких «климатических» условиях поможет бронежилет и шлем. Выпадают тяжёлые осадки – куски железа сыпятся сверху. Город постоянно обстреливается градом с кассетами.
– Прямо передо мной одна уебала! – не скрывая своего восторга, залетел в комендатуру боец НМ ЛНР, когда мы там находились. За несколько минут до обстрела он вышел на дежурство, но тут во дворе и огородах защёлкало, захлопало, и бойцам пришлось вернуться в укрытие. Очень быстро вернуться.
Примечательно, что худой белый пёс, который прижился у комендачей, вдруг отбежал от входа и забился под стол – как известно, животные очень чутко реагируют на изменение погоды. Когда захлопало во дворе присутствующие в комендатуре тоже, как собаки, от выхода переместились к противоположной стене.
Обстрелы ведутся регулярно.
Эмпирическим путём росгвардейцы, с которыми мы уже теперь дружелюбно проводим время, вычислили периоды прилётов. Это завтрак, обед и ужин – так кормит железом Попасную противник.
Сыпется с небес не только манна железная. Подаётся и десерт. Фосфор! Жидкий фосфор! – не перестаю удивляться всяким интересным штукам, которые придумали люди для уничтожения самих себя. Недавно здание, где находилась комендатура, с помощью ракет облили этой дрянью. Бетон неприятно шипел и горел.
Но надо сказать, союзные войска тоже в долгу не остаются. Отдают с лихвой, да что там – в разы отдают. Каждый день, как на работу, регулярно из укрытий выезжают и бьют по врагу пушки, миномёты, грады. Все, у кого есть дуло, каждый по-своему, шлют раскалённые горячие приветы за линию фронта. Такой вот бешенный «Энгри бёрдз». Наши выигрывают. Только это не компьютерная игра. Всё по-настоящему.
ВАРТА
От национальной гвардии Украины Росгвардии достался трофей – украинская бронемашина «Варта». «Варта» переводится как «стража», что соответствует функциям и российского спецназа – они идут вслед за армией вторым эшелоном, борются с диверсиями и террористами, становятся на страже порядка. Достался броневичок нашим «стражникам» целёхоньким, практически не обкатанным.
Украинскую бронемашину поставили на баланс и «освятили» флагом СССР – местная бабулька подарила бойцам красный флажок с серпом и молотом, и они воткнули его на водительской панели среди тумблеров и рычажков.
Машина удобная, росгвардейцы остались довольны презентом. У броневика несколько выходов на случай чего неприятного – и сзади, и по бокам. В стенах бойницы, а сверху башня – пулемётчик может стрелять. Мины и кассеты броня держит – «Варта» уже окропилась под обстрелом – лобовое стекло покоцали осколки. Не пробили.
Один минус – кондёр сломался. Жарко в «Варте» – на воздух выходишь как после бани.
СТРЕЛЫ АМУРА
Из России, как говорится, с любовью: Амур – такой позывной у старшего отряда. Вместе с росгвардейцами я выехал на «Варте» за город на зачистку. Почему командира Амуром называли, не спрашивал. Может из-за небольшого роста он похож на купидона, и поэтому так его окрестили. Во всяком случае, стрелы у Амура имеются. Экипированы спецназовцы по полной. Бронежилеты, каски, разгрузки, автоматы... В наплечники вшиты георгиевские ленты, руки и ноги перетянуты серебристыми повязками – отличительный знак. Сзади на спине сигнальный лоскут с оранжевыми полосами.
«Все равны, как на подбор» – и серьёзный дядька ими командует – фамилию командующего, который нас вызволил, я на всякий случай забыл.
На груди у всех бойцов именные нашивки с позывными, а на рукаве шевроны с красной звездой: «Работаем, брат!»
Братья работают. Одна из функций Росгвардии на освобождённых территориях – это инженерная разведка. Мы на последних редутах украинских националистов в городской черте. Бойцы обследуют оставленные противником позиции. Не всем удалось позиции оставить – когда мы проходили мимо одного разрушенного дома, запахло приторной гнилью – это запах разложившегося трупа.
– Выхожу! – предупреждает росгвардеец Худой, появившись из темноты блиндажа. Минуту назад он в него спустился, чтобы осмотреть.
Худой – сапёр, ошибаться не должен. Прежде чем открыть какой-либо ящик, он его аккуратно обстукивает, крышку поднимает медленно, предварительно заглянув в прорезь.
Действовать нужно осторожно, на разбросанные предметы лучше не наступать, возможны сюрпризы. Худой рассказал, что растяжки ставят даже на проверенных уже маршрутах. В окрестностях работает ДРГ.
На позициях раскидана униформа, средства защиты. Росгвардейцы в качестве эксперимента протестировали найденный шлем американского производства. Две пули – две дыры в каске. Американцы экономят на жизнях своих вассалов, раздают им ненужное.
Находятся и боеприпасы, брошенные при бегстве. Рассыпаны на земле бронебойные патроны с красными наконечниками. О! Две лимонки лежат на земле. Мы с Амуром отходим назад, а Худой, став перед ними на колени, сначала подкапывает рукой, а потом осторожно приподнимает одну за другой. Поочерёдно берёт в руки и выкручивает запал.
– Вертолёты наши? – с опаской спрашиваю я, услышав приближающийся стрёкот вверху. Вообще, звуки в небе, которым ты в мирное время не придаёшь большого значения и не замечаешь – ну, подумаешь, самолёт пролетел! – несут на войне большую опасность. В прифронтовой полосе просто так ничто не летает.
– Надеюсь, что наши, – улыбается сквозь маску Амур.
Его весёлость понятна – если вертолёты не наши, то шансов выжить у нас немного. Мы стоим у разрушенного до основания дома и прятаться особо некуда. Да и куда от боевого вертолёта спрячешься на открытой местности?
Но это вертолёты Армии России, и они ищут по пролескам и полям группы противника и технику, чтобы их уничтожить. До вражеских укреплений всего ничего – десять километров, смотришь через луга и поля и видишь, как на горизонте вьётся дымок, что-то горит – это наша артиллерия туда отработала. Позади нас в Попасной, правда, тоже какой-то дым от пожара клубится – когда мы выехали из города, в город вновь прилетели ракеты.
Попасная обстреливается, в том числе из миномётов, а это значит, судя по дальности использования этого инструмента войны, украинские ДРГ действуют непосредственно в прифронтовой полосе.
Мобильные группы противника были замечены в соседней деревне, говорит Амур. Но пока на вверенном ему участке, украинские диверсанты не попадались.
– Но мы готовы их встретить, пусть приходят, – усмехается он через маску. Взгляд лучится озорством, как у шаловливого Купидона.
ГОРОД И ЕГО ЖИТЕЛИ
– Попасная разрушена на 70%, – отвечает на мой вопрос Амур. Но на объезде города мне показалось, что на все 100%. Сидишь в башне «Варты», головой вертишь по сторонам – неповреждённого дома не сыщешь. Мелькают перед глазами проломленные крыши и стены, обваленные секции подъездов, чёрные от нагара окна, чёрные балконы.
Попасная – городок невелик. Перекрёсток главных улиц, ДК, городская площадь, администрация, вокзал, депо. Несколько многоэтажек, панелек и хрущевок, частный сектор утопает в зелени. Когда-то – кажется, что очень давно – это был мирный город, пока ад войны в него не вгляделся. Город протрясло, и сейчас я смотрю на него как будто сквозь инфернальную призму.
Но после Мариуполя меня уже сложно чем-то удивить. Очерствел я под панцирем бронежилета. Это новая реальность, аpocalypse now, здесь и сейчас. И городские разрушения – это уже привычная для глаз картина.
Привыкаешь, привыкаешь ко всему, как и к тому, что внезапно выпадет железный град и ты застанешь его на улице. И дальше дело случая и твоего везения. У ангелов-хранителей на войне, в том числе и у моего, работы прибавилось в разы. И многие не справляются.
В городе росгвардейцы выполняют ещё функции патрулирования. Все местные жители, кто по каким-либо причинам остался в городе, «на карандаше» и раз от разу навещаются бойцами, проверяются. Все ли на месте? Не приезжал ли кто-нибудь в гости?
В прифронтовой зоне работают корректировщики, надо быть начеку. Росгвардейцы рассказывали, что корректировщиком или разведчиком может оказаться любой, в том числе, и журналист с документами – поэтому нам был оказан поначалу такой нерадушный приём. Зачастую разведчиком оказывается простой бомж – вот, воняет от него, алкоголем разит, но работу свою он делает трезво – при проверке оказывается, что он при погонах.
Помимо всего, от гражданских выслушиваются просьбы, вопросы, пожелания.
Вместе с подразделением Амура мы нарвались на одного гневливого дедка. Узнав, что росгвардейцы приехали с прессой, он разразился длинным спичем в адрес луганских властей.
– Да ты всё вырежешь! – несколько раз он, выражая недоверие прессе в моём лице, отвлекался от своей филиппики, чтобы потом снова продолжать возмущаться.
Нет, почему же. Я всё потом показал.
Вкратце и здесь могу написать. Этот житель Попасной был недоволен, что об оставшихся гражданских не заботятся. Прошёл уже месяц со дня освобождения города, а обеспечения нет, лекарств нет, пенсий нет, и выехать за всем этим не представляется возможным.
С одной стороны, возмущение человека понятно – после так много пережитого люди хотят снова вернуться к мирной жизни. Но, с другой стороны, жизнь военная ещё продолжается. Противник всего лишь в десятке километров отсюда и обстреливает город, этим и обусловлены сложности обеспечения.
Но хоть военные заботятся о гражданских, подкармливают их. Росгвардейцы выделили пенсионеру сухпаёк, а во время длинного монолога, Амур сделал знак своим бойцам, и те притащили ещё ящик тушёнки.
Пока вместо мирного населения сейчас в Попасной живёт не мирное. Бойцы двух народных республик, солдаты группировки Отважных, ещё и морпехи приехали. Были и есть здесь таинственные «музыканты» – на двери подъезда я вижу нарисованный скрипичный ключ. В какую «музыкальную» школу он ведёт, знают только посвящённые. «Музыканты» ещё более закрытое сообщество, чем Росгвардия. Говорят, музыкантов один кулинар курирует – опасный и могущественный человек, если уж говорить загадками.
Из любопытства мы зашли и в обычную школу. Школа, как и все здания в Попасной разрушена. Перекошены рамы, согнуты стулья, сломаны парты. Обвалены книжные полки – лежат на полу книги вперемешку с камнями. Когда наступит время эти камни собирать?
– Страшнее всего видеть, не трупы и сожжённую технику, а разрушенные школы и детсады – признался мне один росгвардеец.
Дети – невинные существа. Но в школе над ними вовсю «взрослая» работа велась. Детей подготавливали к войне. Я поднимаю с пола брошюру «В случае чрезвычайной ситуации и войны». В библиотеке целая полка посвящена майдану, «голодомору», «украинско-освободительной борьбе» и прочей литературе экстремистского содержания. Названия книг говорят сами за себя: «Небесная сотня», «Огненная зима», «Голодомор», «Песни войны», «Вера и Воля», «Сталинско-гитлеровский геноцид».
– Три-четыре поколения Украины отравлено откровенным враньём. С ними разговаривать не то стыдно, не то страшно, – рассуждает Худой, когда мы с ним копаемся в литературе, – ты вообще не понимаешь, о чём они говорят. Свободу у них какую-то там отняли, лишали их чего-то там. Всё прошлое у них подвергается жёсткое критике. Никто не оправдает каких-то отрицательных моментов. Но это часть истории, жить продолжать надо.
«Небесной сотне» посвящён и реферат Богатковой Кати, найденный нами на школьных развалинах. Бедная девочка, сколько же идеологических гвоздей ей в голову набили за 8 лет! Причём, фамилия у Кати русская – обрабатывали этой ересью, обливали этим идеологическим фосфором наших, русских детей.
Именно последствия майдана мы и наблюдаем сейчас в Попасной. Эта война – эхо того переворота, когда опрокинули Украину, и часть людей посчитала себя вправе с помощью силы навязывать свою вуду-бандеровскую идеологию, своих героев и свой язык другим.
А кто перестрелял ту сотню, которую они прозвали «небесной» – это ещё большой вопрос. До сих пор неизвестно, кто принёс Молоху эти жертвы, чтобы пробудить его. Сейчас аппетит у кровожадного божества разыгрался – счёт идёт уже не на сотни, а на десятки тысяч жертв.
– В укрытие! – слышим мы клич дежурного, когда после школы уже паркуемся возле расположения. Быстро покинув бронемашину, мы сразу направляемся в подвал.
В воздухе захлопало – начался новый обстрел.
РАСПОЛОЖЕНИЕ
«Располагой» у росгвардейцев служит подвал дома, адрес которого я по понятным причинам указать не могу.
Возле входа навалены мешки и выставлен дежурный пост. Всё замаскировано – с улицы сразу и не заметишь постового, приглядываться надо. Выставлены и посты по всей зоне ответственности – это посты наблюдательные. Что-где произошло, когда-что обстреляли – всё фиксируются в журнале. Накопленная информация анализируется, выявляется временная логика и последовательность.
Но с той стороны тоже не дураки сидят – время обстрелов постоянно меняется. Информацию же врагу поставляют точную – у попавших в плен артиллеристов находили телефоны, на которых снимки со спутника и координатыа – что-где-по чём стрелять. Уже давно ни для кого не секрет, что мы не только против Украины воюем. Запад для ведения войны предоставляет ей новейшие технологии. Росгвардейцы рассказали, что при одном наступлении наши войска долгое время не могли скрытно навести переправу – как только начинались инженерные работы, переправа сразу подвергалась артиллерийскому удару. Оказалось, что у противника имеются такие приборы, которые по изменению течения реки точно определяли место форсирования.
Да, сейчас войны не стрелами и арбалетами ведутся. Хотя цель древняя – уничтожить побольше живой силы врага. А для этого все средства хороши.
На располаге я стал свидетелем лекции о минах, которые применяются противником. Как гуманитария, меня привлекло название «лепестки» – так из-за внешнего сходства назвали противопехотную мину. Мина сама по себе небольшая, «лепестки» можно рассыпать и с самолётов, и доставлять ракетами. Нет, жизнь «лепесток» не отнимает, но вот, ногу – вполне, если по неосторожности на него наступишь. Ну а без ноги ты уже не боец – минус один солдат противника на войне, в миру – плюсом добавился одноногий калека. Такое вот «гуманное» средство.
На располаге у Росгвардейцев поддерживается чистота, насколько её можно поддерживать в военное время. Мне даже шлёпанцы выдали для удобства. Выделили и спальное место – несколько помещений подвала заставлены кроватями, и я выбрал себе одну из предложенных.
В подвале оборудован медпункт, моя койка располагалась как раз напротив – за полиэтиленовой шторкой по-операционному холодно светит лампа, виден стол с лекарствами, пустая медицинская тахта заправлена непривычно белой простынёй. Посетители в медпункте не часты – тьфу-тьфу-тьфу, пока к военному медику обращаются только с простудой и занозами.
Имеется офицерская столовая – на длинном столе расставлены тарелки, салфетки и приборы. Из блюд – и первое, и второе, и печенье на десерт. Поваром служит забавный парень. К сожалению, позывным я его не поинтересовался, а имя сообщить не могу. Готовил он под музыку – утром я слышал, как за газовой плитой он напевал «о, шозелизе!».
Без музыки всё несовершенно, и повар относился к своему делу с душой. Скупое ввиду военных обстоятельств меню он старался разнообразить. Например, в один из дней нас он побаловал драниками.
В одном из помещений оборудован душ. Но ни водоснабжение, ни канализация не работают. Воду росгвардейцы таскают сами. Ну а для оправления естественных нужд надо подняться вверх на разрушенные этажи.
Такие вот удобства в обстоятельствах войны.
ВИДЕОСАЛОН В БОЕВОЙ ОБСТАНОВКЕ
Кинотеатр! – про него нужно рассказать отдельно. Росгвардейцы получили от волонтёров в подарок большой телевизор с приставкой, и теперь одним из видов досуга у бойцов стал просмотр фильмов. Так как в мирной жизни я являюсь кинокритиком и пишу рецензии, то мне было интересно ознакомиться с представленным на полке репертуаром.
Синематека небольшая – несколько десятков дисков стоит в ряд. В основном, росгвардейцы предпочитают смотреть фильмы, близкие их роду деятельности, то есть боевики. Есть среди них и неплохие – например, меня, киноэстета, «Падение чёрного ястреба» ничем не раздражает.
Конечно, во множестве присутствовали и второсортные фильмы, но я осторожно предложил посмотреть ребятам «Мотылёк», снятый по одноимённому бестселлеру.
Это история одного француза-каторжника, несправедливо осуждённого. Всю жизнь он пытался сбежать, пытался изменить свою судьбу, но в итоге сбегал из одной тюрьмы и попадал в другую. История эта реальная, автор книги является прототипом главного героя. Но, надо сказать, на этом сюжете построены многие произведения великой французской литературы. Тут и «Граф Монте-Кристо» Дюма, и Гюго «Отверженные». И там, и там герой противостоит Року, Фатуму, Ананке по-древнегречески, и в то же время, является как и игрушкой судьбы, так и её инструментом.
Бойцы, как мне показалось, с интересом смотрели предложенного мной «Мотылька». Пикантность ситуации заключалось в том, что росгвардейцы по роду деятельности ближе к надзирателям, чем к несправедливо осуждённым. Но смотрели же они «Фартовый» – фильм про лагерь и НКВД, кино схожей тематики, только низкого качества.
Диск был с новым «Мотыльком», 2017 года. И хотя эта экранизация получила несколько призов, мне фильм показался несколько «пластмассовым» и неживым. Старый фильм, 1973 года, куда больше нравится. В старом играет Дастин Хоффман – великий актёр. Я вынашиваю одну идею книги о кино – сборника рецензий, где фильмы будут подобраны по принципу одного сильного момента. Так вот, в старом «Мотылька» есть сцена, где главный герой выходит из карцера, в котором просидел два года, и его встречает друг-каторжанин, которого играет Хоффман. И играет он его в этой сцене так, что слёзы наворачиваются на глаза. В новой экранизации ничего подобного нет.
Ещё я с большим удовольствием пересмотрел на расположении, раз пятый уже, наверное, «Леон-киллер». И этот фильм не так прост, как кажется. Опять же пара – преступник и девочка – это отсылка к «Отверженным» Гюго, к главным героям книги: беглому каторжнику Жан Вальжану и спасённой им девочке Козетте. И в «Леоне» Люка Бессона есть сильная сцена. Девочка возвращается из магазина и видит, что всю её семью убили полицейские, и она стучится в дверь к соседу-киллеру. Киллер долго раздумывает и наконец открывает дверь, тем самым спасая её от смерти. Подобная сцена есть и в «Отверженных», почитайте Гюго. Люк Бессон снимал отличное интертекстуальное кино, пока не опустился до уровня «Такси». Впрочем, «Такси» росгвардейцы тоже при мне посмотрели.
Ещё запомнился один дурацкий американский боевик, где главный злодей – российский министр обороны. Названия не помню, но там был забавный момент, когда «наш» маршал задумал переворот и говорит ошалевшему от вскрывшийся правды премьер-министру:
– Нет, Николай, к тому времени, как люди узнают, что произошло, страна будет воевать, и волновать всех будет лишь победа.
В точку, ха-ха-ха-ха.
ТАЙНЫ РОСГВАРДЕЙЦЕВ И ДОМА РОМАНОВЫХ
… – Я знаю, за что воюю. Я воюю за Родину. А Родина у нас кто? Я, он, она – вместе дружная страна. Родина – это люди. А ты за что воюешь? – спрашиваю.
– За свободу.
– За какую свободу, тебя в чём-то ограничивали?
– Это вы пришли сюда.
– А зачем мы сюда пришли, не знаешь?
– Не знаю.
– А я знаю. Вы же за свободу, за демократию? Вот, люди Крыма, Донбасса, Луганска, из других областей, в частности из Одессы, в которой бандеровцы спалили дом Профсоюзов, – вам же их позиция не понравилась? Вы же их жгли, обстреливали, убивали. Поэтому мы здесь, – пересказывает мне свой разговор с пленным ветераном АТО росгвардеец Худой.
Худой – парень простой, но сложные вещи понимает правильно. Родина – это ведь не про территорию. Родина – это, прежде всего, люди. Где наши люди, там и Родина. Она может быть и в Сирии, а может быть и на Украине. Именно за русских, с которыми поступили несправедливо, Худой и воюет. Поэтому он здесь.
В обществе сложился стереотип, что бойцы силовых структур – это недалёкие люди, которые кроме оружия и силовых тренировок ничем не интересуются.
Однако, беседуя на расположении с росгвардейцами, я отметил неплохой уровень образования. В свободное от дежурства время некоторые не только смотрели кино, но и книги читали. Причём, некоторые книги исторически и географически соответствовали происходящему на Украине. Например, «Маугли» – это позывной младшего офицера, с которым я познакомился, – читал Гоголя и «Белую Гвардию» Булгакова. Ещё на развалинах он раздобыл книгу-энциклопедию «Тайны дома Романовых» – Маугли интересовался историческими темами.
Ещё Маугли учит в свободное время английский язык – англо-русский словарь весь в закладках. Для него это был второй иностранный, так-то он французский уже знал. Росгвардеец с двумя языками – а что? Вдруг пригодится, мало ли куда Родина забросит?
Вот какие интересные парни в Росгвардии служат.
Служат в подразделение и ветераны. О Маугли рассказал, расскажу про «Акелу».
– О, дядя Коля вернулся! – в подвал спустился в полной разгрузке и каске седой мужик. Загорелое лицо изрезано руслами морщин.
Дяде Коле (имя изменено) – 56 лет. Опыта ему не занимать. Он и старый волк, и стреляный воробей. Начиная с Афгана, можно все горячие точки на теле распавшегося СССР называть – не ошибёшься, везде дядя Коля побывал. Мы беседовали с ним о Карабахе и Южной Осетии – в этих точках побывал и я.
Только в командировках дядя Коля живёт полноценной жизнью.
– Я дома с гражданскими вообще не могу общаться. Приезжаю, беру палатку и сразу на рыбалку.
Ходит дядя Коля, разминается. А глаза горят молодецкой удалью – не стареют душой ветераны.
Парни чуть-что дядю Колю спрашивают. Когда началась спецоперация, их кинули на Киевское направление. Понятное дело, всем сказали, что на учения едут. И, вот, едут они поздно вечером в тёмную неизвестность…
– … А мы едем в ночи, вроде тишина – описывает волнующий момент дядя Коля, – а я всем говорю, вот как будет: в первой деревне одинокий фонарь будет светить, во второй бабка на дорогу выйдет. А в третьей всё и начнётся.
И началось. Так всё и вышло, как дядя Коля предсказывал – через некоторое время росгвардейцы приняли первый бой.
УТРЕННЯЯ АТАКА
В 04:00 меня будят, и я в сопровождении отправляюсь на один из наблюдательных постов.
Мы поднимаемся на самых вверх жилого дома. Бывшего жилого дома, сейчас здесь никто не живёт. Сверху видать весь город. Торчат башни котельных, крыши домой скомканы, все в тёмных прорехах. Зелень деревьев внизу прикрывает стыд разрушений.
Светает, но небо ещё укутано сумраком ночи. Моросит дождь, щебечут птицы. Визжат, бешено кружа, собираясь и рассыпаясь по пасмурному небу, стаи ласточек.
Чу! Где-то далеко начинает стрекотать. Стрёкот нарастает, всё громче, громче, громче. И вот я вижу, как справа над городом на низкой высоте пролетают чёрные вертолёты. Один, второй… Это наши вертолёты.
Потом, уже ближе к нам, пролетает ещё одна пара. Третий, четвёртый…
И ещё спустя некоторое время две чёрных стрекозы стрекочут уже прямо над головой. Их чёрные силуэты уменьшаются и путаются с роем ласточек.
Через несколько минут, взрыхлив еле видимыми дымками горизонт, все шесть вертолётов возвращаются. Летят они уже очередью один за одним. Первый, второй, третий, четвёртый, пятый, шестой… все вернулись.
Ласточки вверху визжат. Небо постепенно светлеет.
Пах! Пах! – слышно, как заработал «Тюльпан», сокрытый в листве. Это такая коробочка на колёсах с трубой, миномёт.
Бам! Ба-бам! – это «Акации», дула грозные, «гроздья душистые». Мощные гаубицы заговорили в полях.
Увж! Увж! Увж! Увж! – звук от «градов» идёт с опозданием, ты оборачиваешься на него и видишь, как слева светлячки, прорезая небо, скрываются в хмурых тучах. Через секунд десять, вглядевшись в даль, видишь, как изогнулся грибком дым. Там пролились железные дожди.
Так начался ещё один недобрый день войны.
Эх, а сколько ещё пройдёт этих дней, сколько ещё выпадет утром железных дождей! Сколько их ещё днём и вечером прольётся! Но когда-нибудь они закончатся, и я вернусь домой. Дома книгу напишу. О кино.
*наш проект существует на средства подписчиков, карта для помощи: 5484 3800 1935 2004
#войнанаукраине #войнанадонбассе #росгвардия #попасная
