Начало. Глава 10
Тимофей стоял на балконе и ловил ртом воздух. Слёзы застилали глаза. А в сердце возникла такая лютая ненависть. Ненависть к отцу Ляли, к его прихвостню Геннадию и к адвокату. Окажись они сейчас рядом, он бы их наверное даже не задумываясь... А Ляля, ну почему она промолчала? Почему скрыла?
Он зашёл в комнату и набрал номер. Маша стояла в комнате и ничего не понимала, что происходит. И лишь молча наблюдала.
Ляля взяла трубку ни сразу и говорила очень тихо.
— Почему ты мне ничего не сказала?
— Тима, что случилось?
— Просто ответь. Почему ничего не сказала. Я ведь тебя спрашивал, кто отец, а ты промолчала! Почему?
— Я думала ты догадаешься раньше...
— Ляля, почему ты мне ничего не сказала?
— Да потому что не надо было тебе этого знать!
— Почему?
— Ну что ты такой непонятливый? Зачем тебе это знать? Ну вот ты знаешь и? Дальше что? Ты же сейчас захочешь с ней познакомиться, так ведь? А я не могу тебя с ней познакомить, понимаешь?
— Почему?
— Да, Господи! Да потому что тогда муж узнает о нас с тобой! А я завишу от мужа, очень завишу, понимаешь?
— Я не дам тебя в обиду.
— Да мне не это нужно! Мы живём в его квартире на его деньги. Он содержит меня, дочь, мою маму. Он оплачивает лечение для моей мамы, нанимает ей сиделку. Я тебе говорила, моя мама очень больна. Да и отцу помогает. А ты, ты сможешь всё это оплатить? Да твоей зарплаты дворника не хватит даже на сотую часть! Тима, я люблю тебя, очень люблю, но всё что мы можем, это быть любовниками!
Тима нажал на отбой и тяжело опустился на диван. Маша села перед ним на колени.
— Тим?
Он поднял на неё глаза и вдруг обнял.
— Прости меня, Маша. За всё прости! За то что не могу дать тебе того, что ты хочешь! Если хочешь, я сейчас уйду. Я не хочу делать тебе больно. Но я люблю её! До сих пор люблю. И ничего не могу с этим поделать.
— А я? Тима, а как же я? Нет, Тима! Нет! Я тебя не отпущу! У нас всё будет как прежде! Ведь правда? Ну и что же что ты меня не любишь. Ей-то ты не нужен! Зачем ей бывший уголовник, работающий дворником! А мне ты нужен любой!
— Маша, ты в своём уме? Да ты меня сейчас должна как минимум из дома выгонять! Так нельзя.
— Ты хочешь, чтобы я тебя выгнала?
Тима поднял её с колен и усадил на диван. Потом встал сам.
— Я не знаю, Маш, не знаю. Но если позволишь, я останусь. Только не требуй от меня большего, пожалуйста, я не смогу тебе этого дать. Да и о детях... Давай повременим.
— Тим, мне уже тридцать пять.
— Я помню.
— Ещё немного и я не смогу тебе родить. А тот... Тот ребёнок, он ведь не твой. Ты только биологический отец, донор, если хочешь, а папой она считает её мужа.
Тима сглотнул горький комок, мешавший говорить:
— И в сорок пять рожают.
И он ушёл в ванную. Зашумела вода.
А Маша упала лицом на диван и заплакала.
На следующий день Тима не позвонил Оле в привычное время. Она не выпускала телефон из рук, но он молчал. Связь была. А он всё не звонил. Спусти три часа ожидания она набрала номер. Пошли длинные гудки, но Тимофей не брал трубку. Прошло положенное время, и связь прервалась.
"Он рассердился и решил больше со мной не общаться!" — в панике думала Оля.
Снова набрала. И снова отбой.
Она набрала снова. Пошло соединение. Трубку взяли.
— Алло, Тима, ну слава Богу, ты взял трубку! Я подумала ты на меня рассердился.
— Это не Тима.
— А кто?
Ответил женский голос. Оля растерялась. Потом до неё дошло, кто это может быть.
— С ним всё хорошо?
— Да. Уже да. Знаешь, Ляля, не звони ему больше. Дай ты ему забыть. Забыть тебя и всё что твоя семейка ему сделала. У тебя, как я понимаю всё замечательно в жизни? Ну так вот и занимайся своей жизнью. Наслаждайся ею. Займись мужем, ребёнком. Сходи в спа, пробегись по магазинам, съезди на курорт. А МОЕГО мужа оставь в покое! Он ведь для тебя как игрушка. Наиграешься и бросишь, а он снова страдать будет.
— Да, Маша, Вы правы. Я его больше не потревожу...
И она отключилась. Посмотрела несколько секунд на телефон, потом с силой запустила его в стену, упала на подушку и разрыдалась.
Маша ещё какое-то время держала телефон возле уха и слушала тишину и собственное сердце, которое стучало у неё в ушах. Вытерла слёзы. Удалила из входящих звонки и положила телефон мужа обратно к нему в кабинку. Он его сегодня не взял, забыл. Хотя раньше Тимофей никогда с собой не брал телефон. Только вот в последнее время стал. После разговора с соперницей, у Маши возникло чувство удовлетворения. Она ей сказала, всё что хотела.
Только вернулась на своё рабочее место, пришёл Тимофей.
Она слышала, как он залез в кабинку и начал переодеваться.
Её сердце бешено колотилось.
— Маша, я домой. В магазин надо?
— Да... Деньги есть?
Он кивнул.
— Тогда купи хлеба, молока и...
Она ему надиктовала целый список.
— Маш, я не запомню. Пришли мне сообщением. Всё, я ушёл.
Тима вышел на улицу и вытащил телефон из кармана.
"Даже не позвонила..."
Он по памяти набрал номер Лили. Ему ответил механический голос:
"Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети."
"Чёрт!" — выругался он и пошёл в магазин.
Он ещё неделю пытался дозвониться до Ляли, но всё время нарывался на робота, который твердил, что абонент недоступен.
В конце концов Тимофей бросил это занятие. И их с Машей жизнь вернулась в прежнее русло. Тёплые дружеские отношения. Sекs по выходным. Планирование дальнейшей жизни. К осени Маша завела разговор, чтобы забрать Антонину Тимофеевну к ним.
— Да ты что, мама никогда не согласиться!
— Тим, ну она же уже не молодая. Тяжело ей. Раньше хоть отец был. А сейчас одна. И дрова наколи, и уголь, и снег. Тяжело ей. Ну хотя бы на зиму.
Тимофей не понимал, почему Машу это так сильно беспокоит. А причина была проста. Мать не молода, помощь ей нужна была. Когда жив был отец, он мог и дров наколоть, и крышу, если надо починить, и снег даже порой чистил. А сейчас придётся Тимофею мотаться в Истемск. А значит будет риск встретиться с Олей. А этого Маша ну никак не могла допустить.
— Ладно. На выходных поедем за Митькой и поговорим с ней.
— А ехать нам обязательно?
— Обязательно. Там матери дрова привезли, нужно переколоть.
Как же Маша боялась этой поездки!
Но на удивление, всё прошло как нельзя хорошо. Весь день Тима колол дрова. Он колол, а Митька и Маша их стаскивали, Антонина Тимофеевна поленицу складывала. Вечером, пока он с Митькой был в бане, Маша завела разговор о переезде. А мама всё никак не соглашалась.
— Маша, да не хочу я вас стеснять!
— Ну чего Вы нас стесните-то? У нас три комнаты, в одной мы, в другой Митька, а в третьей Вы будете.
— Ой, Маша, не знаю... А хозяйство моё?
— Ну Вы всё равно рубить всех собирались на зиму? Корову и несушек продадите, а это на мясо.
Когда все аргументы закончились, Маша зашла с козырей. И рассказала про Лялю. О том, что Тима с ней виделся и что они по телефону разговаривали. Правда о ребёнке умолчала.
— Если хотите, чтобы наша семья не распалась, поехали. Иначе они снова увидятся. Она ведь здесь!
— Ладно, Маша, уговорила. Но это уже в октябре, не раньше.
— Спасибо, спасибо Вам, мама!
В конце октября, нанятый сосед на газели перевозил Антонину Тимофеевну в город.
Митька был рад, а у Маши появился союзник. И только Тимофея ничего не радовало. Он жил по инерции. Звонить Ляле он перестал. Она тоже не звонила. Но вот думать о ней, вспоминать ему никто не мог запретить. И пока он подметал опавшую листву, предавался воспоминаниям.
Это всё, что ему осталось. Лишь память.
Пока он приезжал к матери, была хоть слабая надежда увидеть ЕЁ, хоть издали. Но Маша и эту возможность уничтожила.
Конечно Тима догадался об истиной причине заботы о его матери. Сделать всё, чтобы исключить встречу с Лялей. И он не обижался на Машу. Он её даже понимал. Поэтому не протестовал. А, может, надеялся забыть... Но! За десять лет это ему не удалось. И сейчас тем более не получится.
Поэтому он остервенело махал метлой, просто выполняя свою работу.