Крапивин пришёл в себя от тишины. Приподняться не получилось: ладонью ощутил слишком низко нависшую глыбу угля. С трудом перевёл дыхание – воздуха не хватало. Ещё раз осторожно ощупал глыбу над головой: кажется, она устойчиво и неподвижно замерла. Но эта устойчивая неподвижность была обманной: через мгновение угольная глыба может сдвинуться, если последует ещё один выброс угля или рванёт газовоздушная смесь.
Андрей не раз убеждался, что в абсолютной темноте глаза горноспасателя как-то совершенно непостижимо умеют различать оттенки чёрного цвета. Это там, на земле, чёрное – однозначно чёрное. А здесь, на километровой глубине, чернота воздуха была густой, матово-туманной, а в ней поблёскивала другая, остро-выразительная, торжествующая чернота угольной глыбы. Крапивин глазами ухватил совсем узкую полосу – там обрывалась яркая чернота, а ещё оттуда чувствовался поток вентиляционной струи. Ползти к этому потоку не получалось – дальше глыба нависала совсем низко, сковывала любое движение. Попробовал двигаться к потоку воздуха, подтягиваясь руками. Прислушался: сверху – осторожный стук по угольной глыбе. Послышалось?.. А сквозь постукивание донёсся приглушенный голос Демидова. Санька матерился и говорил:
- Дальше не двинемся, пока я точно не узнаю, что его здесь нет. А он здесь, я знаю.
Андрей постучал в ответ, – на слова не хватало воздуха. После секундной тишины Санькин уверенный голос прозвучал совсем рядом:
- Командир! Андрюха, живой? Дышишь?
Наконец, получилось вдохнуть чуть воздуха:
- Живой.
- Руку мою видишь, командир? Не поднимайся, тут совсем низко. И треск пошёл, – слышишь? Руку давай.
Андрей всё же чуть приподнялся, с усилием оттолкнулся ладонями, чтобы дотянуться до Санькиной руки. Только Крапивин оказался на ногах, как сверкающая чернота глыбы мягко, показалось, – с облегчением, опустилась вниз, накрыла собой полосу, из которой Демидов успел протянуть ему руку.
- Содержание метана незначительно превышено, командир, – доложил Демидов. – Приходит в норму, – провели реверсирование вентиляционной струи (реверсирование – искусственное изменение направления движения воздуха в горных выработках на обратное – примечание автора). – В конвейерном штреке замечено задымление. Там работает второе отделение с Ивашиным. Командир, у тебя защитный шлем повреждён.
Андрея пошатывало:
-Догадываюсь, – не только шлем. Потом разберёмся, Демидов. – Мужиков всех подняли на-гора?
-Трое проходчиков – в западном откаточном штреке. Разбираем завал.
Андрей с Демидовым работали рядом. Крапивин силился преодолеть головокружение и резкую боль в правом плече. Саня заметил:
- Шатает тебя, командир.
Андрей выматерился:
- В откаточном – возгорание. Слышишь?
Демидов кивнул:
-Будем менять направление вентиляционной струи.
Крапивину очень хотелось за что-то ухватиться, чтобы на ногах удержаться. Боль в плече отдавала в грудную клетку, дышать было больно. И больше всего хотелось ухватиться за то, что оставалось там, на поверхности… Вдруг замелькали перед глазами куклы, – маленькие и большие, весёлые, в ярких платьицах… А Любаша не обрадовалась кукле. Её отчаянная, горькая обида стучала сейчас в виски, в затылок, и от этого Андрей ещё больше задыхался:
- Я к родителям уйду. Завтра. И… куклу не надо. У меня сын будет. Но это… Это не твой ребёнок. И сигареты это… не Ленкины. И… тогда, в коридоре, не Татьяну ты целовал, а меня.
Андрей знал: если сейчас остановится, хоть на секунду перестанет отбрасывать глыбы угля и породы, то просто упадёт, – нет, провалится в какую-то ослепительно-чёрную пропасть. Совсем не от боли. От того, что там, на-гора, нет ничего, за что можно ухватиться, чтобы устоять… И он попробовал ухватиться за давнюю вражду в Саниных глазах:
- Сань!.. Я не знаю, откуда ты знаешь… но мне кажется, – ты знаешь.
Демидов понял:
- Знаю. И ничего особенного, – обыкновенное дело: Настёна Дорохова бабам в бухгалтерии рассказывала. А я от начальника техотдела как раз вышел. Ну, и узнал. Да и без Насти догадывался… Что и после нашей с Танюшкой свадьбы к тебе она… в любую минуту. А всё равно надеялся… А когда сюда, на «Зарю», ехали, решил: вернёмся, – скажу ей…
Андрей перебил:
- Санька, ты вот что. Ты не вздумай. Настя Димкина ни хрена не поняла… Тогда, у Мельниковых, не целовались мы с твоей Татьяной. Я жену свою целовал.
- Твою ж Любкой зовут. А Настюха бабам рассказывала, как ты Татьянино имя повторял.
- Ну, да… Любаню целовал, а… Сань, нахлынуло как-то… С Танюшей давно не встречались, а тут увидел её на Катиной свадьбе, а она, знаешь, Сань… В общем, увидел я, как изменилась она, – с тех пор, как за тебя вышла. Уже не та девчонка, что ко мне на свидания бегала. И… ревность меня захлестнула, – оттого, что она такой стала… от любви твоей. Потянуло выпить с мужиками. Любаша моя – она ж и не присела, с кухни – к столам… Меня в коридор к Мельниковым занесло. И Люба в дом зачем-то забежала, – за посудой, кажется. А я – в дымину. И Татьяна твоя перед глазами. Ну, и… Любаню свою целовал, а называл Таней. Моя вина, – и перед тобой, и перед Любашей моей. А про Татьяну не думай ничего. Может, и вспомнила когда меня. Так мы ж с ней год встречались.
Демидов на секунду остановился, поправил светильник на шлеме. Молча прикинул расстояние до штрека.
- А чего ж не женился на ней… На Татьяне чего ж не женился. Встречались… и бросил.
-Так ты ж с ней, Сань… Когда я на курсах был.
Демидов распрямил спину:
- Чего буровишь, Крапивин. Я на Танюшку только издалека смотрел. А она на меня вообще не смотрела.
- Так уж издалека… Провожал, встречал…
Демидов прищурился в темноте:
- На каком базаре, Крапивин, сплетни собирал?
- Ладно, Сань. Так сложилось. У тебя с Татьяной, у нас с Любашей, – вот так вышло. Передай Ивашину – пусть сокращают расход воздуха в западный штрек, к очагу возгорания. Проходчиков – к вспомогательному стволу, и срочно поднять на-гора.
- Командир! В выемочном штреке – ещё одно возгорание, – предупредил Ивашин.
Горноспасатели работали под землёй почти сутки. Любаше казалось, что остановилось время. И в этом времени застыли её слова, что вчера вечером она бросала Андрею прямо в лицо:
-И… куклу не надо. У меня сын будет. Но это не твой ребёнок!..
А потом – целую ночь, когда горноспасательный взвод уехал на «Зарю», и весь этот бесконечный день твердила:
- Андрей, Андрюшенька! Ну, не верь ты мне! Не верь, – про ребёночка нашего! А вдруг ты уже поверил! Как же мы с ним, маленьким нашим, без тебя жить будем!
Ближе к вечеру к Любаше в кабинет зашёл Димка Дорохов. Ухмыльнулся:
- В любит-не любит решила поиграть, Любовь Михайловна? Бегаешь от меня… как школьница. На «Заре» – там серьёзная ситуация. Командир твой не раньше завтрашнего утра поднимется. Так я зайду вечерком?
А дома, на диване, сидела Андрюшкина кукла. Только глаза её уже не лучились синей радостью, казалось Любаше. Вместо радости – грустный укор…
- Нет, Дим. Не было у нас ничего, и не будет.
- Ну, как не было, Любань. Я ж помню, какая ты… под халатиком. Твоему Крапивину могу рассказать, – в подробностях, если он забыл.
Люба на секунду прикрыла лицо ладонями. Спокойно посоветовала Дорохову:
- Рассказывай, – кому хочешь и что хочешь. Мне всё равно.
- А Крапивину твоему – тоже всё равно будет? Что жена его… с лучшим другом. Смотри, Любань. Можно – по-хорошему. А ты по-другому выбираешь.
Люба открыла журнал контроля качества готовой продукции:
- Мы ж договорились: действуй по своему усмотрению. Ничего другого я тебе не скажу. У меня работы много, ты иди.
- Ну-ну… – Дорохов вышел.
Как-то безразлично Люба подумала, что теперь ей и правда – всё равно… Хуже того, что она сказала Андрею, Дорохов уже не скажет.
С шахты «Заря» взвод вернулся перед рассветом. Любаша сидела у тёмного окна, вслушивалась, как устало гудят горноспасательные машины. Она всегда встречала Андрея у расположения взвода, прижималась лицом к запылившейся форме, что так и хранила тревожные запахи шахтной глубины, а он гладил её волосы, улыбался:
- Всё хорошо, Любань. Кроме того, что муж голодный, как волк.
И они шли домой, и так хорошо было подогревать ужин, и отнести ему в душ чистое полотенце, а у него, бесстыдника, головокружительно вздрагивал голос:
- Ну, иди ко мне, Любань. Я ж целую вечность был без тебя.
Стихли машины, и над Суходолом неслышно колыхалась предрассветная тишина. А потом за окном посветлело, а Андрей так и не вернулся домой…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»
