На моей работе излишним участием к людям не страдают – с такой-то текучкой себе дороже. Но эта девушка врезалась мне в память хоть тресни. В нудной череде пациентов она, блёклая и покорная, вдруг выделилась и вызвала у меня сострадание, которого не вызывали даже вконец больные старики.
Она пришла летом – в то время, когда в поликлинику толпами прут бывшие школьники. Тихонько скользнув в кабинет, девчуля села на стул. Подняла светлые, как у малого котёнка, глаза.
– Мне справку 086-у сделать надо... пожалуйста, – робко попросила она.
Я со вздохом придвинула к себе карточку. Ещё одна поступающая. Платонова Виктория Юрьевна девяносто восьмого года рождения... Я взяла листок, расписывая ей врачей и кабинеты.
– Сдашь анализы, зайдёшь к офтальмологу, неврологу... – перечислила я, поднимая взгляд на девочку.
И внезапно запнулась.
Вика была обычной девчушкой-выпускницей. Чересчур заурядная внешность, прям с перебором: что жиденький, низкий хвостик отличницы, что опущенные уголки губ, что бледное, без следа макияжа лицо. В пресловутых котёночьих глазках застыли растерянность и жалобное недоумение. Простые серёжки в ушах, белая кофточка без рисунка – наверняка прямиком из секонда. С чего вдруг я на неё засмотрелась? Только когда Вика ушла, и я услышала голос караулившей её у кабинета мамы, пришло осознание. Я откинулась на твёрдую спинку стула. Поморщилась. Теперь мне всё стало ясно. Она напоминала меня же. Я вспомнила, как сама поступала в мед – с неохотой, под давлением родителей и родни – и увидела собственную растерянность в этой ушедшей девочке. Неприязненно поморщилась.
Вот за что мне всё это?
С работы я уходила в ещё более мерзком, чем обычно, настроении. Устало дотащившись до остановки, взглянула на своё отражение в двери замершего напротив троллейбуса. Я и сейчас выглядела не лучше, чем Викочка. Как бы я ни силилась сохранить какой-то стиль, как бы ни красилась и не одевалась, всё равно в обстановке поликлиники напоминала молодящуюся тётку. Даже тут, на улице, раздражение дня давало о себе знать. Модная стрижка, блонд, стрелки – ничто не скрывало осунувшегося рта и злых морщинок. Я ненавидела эту работу. И, кажется, сегодня встретила человека, которого ждёт то же самое.
Вика вернулась позже, оббегав все кабинеты. Мама снова караулила под дверью – наверняка она же посылала дочку в институт на нежеланную специальность. Расписываясь на бланке, я хмуро спросила:
– На кого поступаете?
Вика запнулась. Поймав мой быстрый взгляд, проронила:
– На экономиста.
Я протянула ей заветную бумажку. Пытливо заглянула в лицо.
– Сами выбирали?
Вика покачала головой. Потом кивнула. Снова покачала.
– Почти.
Она вздохнула и поднялась.
– Спасибо Вам, доктор.
Я поморщилась. «Доктор». Ох, не им я мечтала быть!
– Поставьте печать в третьем кабинете, – сухо бросила я и отвернулась от девушки.
Ещё раз поблагодарив, Вика вышла. В приоткрывшуюся дверь донеслось чьё–то громогласное:
– К этой... Кискиной кто последний?
– Кошкиной, мужчина!
Я закатила глаза. Дали б мне пистолет, всех перестреляла!
– Следующий заходите! – крикнула я, моля про себя стрелку на часах двигаться быстрее.
Так и губили мы свои жизни – выбираю не то, поступая не туда, не находя в себе смелость рискнуть, воспротивиться, взбунтоваться. Так я и всякие Вики убивали свои души и малейшее право на счастье.
Шло время, а мне нет-нет, да вспоминалась Платонова Виктория. Её тоскливый взгляд преследовал меня в особенно мерзкие дни моей повседневной рутины. Ругаясь с бабками, я вспоминала Викторию. Выслушивая жалобы на отечественную медицину, вспоминала Викторию. Бегая с карточками, бумажками, отчётами, тоже вспоминала её – Вику, Викочку, дуру эту, что повторяла мою судьбу. Она заочно стала моей подругой по несчастью, сестрой и дочерью. Я сочувствовала Вике. Жалела её. И подсознательно ждала нашей возможной встречи.
Вика вернулась через пару лет. В поликлинику явилась ещё более унылая. Оно и понятно – больное горло и кашель никого счастливым не делают. Вика несколько раз подчеркнула, что ей нужна справка, а то «за прогулы убьют». Я всё запомнила. В моей бедовой сестрёнке мало что изменилось – чуть спокойнее стала, но и грустнее, без огонька во взгляде. Отправив её на больничный, я принимала прочих нытиков одного за другим и безрадостно кусала губу. В память о собственном профуканном выборе мне хотелось ей помочь. Хотелось и всё тут. Я мечтала уберечь бедную дурочку от собственной ошибки. Только вот врачебная этика мои стремления не разделяла.
Пролетела неделя. Другая. Новый приём. Выздоровевшая блёклая Виктория. Я думала о ней всё это время, вспоминала до мельчайшей детали её бесстрастное личико. Закрывая справку, я смотрела только на аббревиатуру столичного вуза – престижного, крутого, уважаемого. И, внезапно не выдержав, подняла голову.
– Хотите совет от врача?
Вика удивлённо взглянула на меня. Кивнула.
– Конечно, – произнесла своим слабым голоском.
Я вдохнула глубже, формулируя. По сворованной у кого-то привычки поджала накрашенные губы.
– Вы учитесь в столице, наверняка усердно, – начала я сухо. – Это огромный стресс для организма. А стресс – это болезни. Найдите себе отдушину, отдых, начните развлекаться. Если же не поможет – меняйтесь, – я говорила резковато и твёрдо, пользуясь авторитетом медработников: для кого-то же он существует? – Избавьтесь от того, что тяготит, найдите себя. Потому что постоянный стресс – это Ваши будущие проблемы.
Вика растерянно смотрела на меня – не менее растерянно, чем медсестра. Потом кивнула.
– Спасибо, я попробую, – произнесла она, поднимаясь.
– Попробуйте, попробуйте, – уже теплее сказала я.
Дверь закрылась, уже через секунду являя мне следующую физиономию. Я вздохнула. Хоть бы она сделала то, на что в своё время не решилась я – бросила этот чёртов универ и пошла туда, куда хотела! Хватит с нашей страны несчастных. И, без энтузиазма взяв следующую карточку, я продолжила приём.
Ещё год мы не виделись, и оставалось лишь гадать, последовала моему совету Вика или нет.
***
В тот день я работала во вторую смену. Закончив уже вечером, с облегчением сняла с себя халат. Болячки, жалобы, злые лица – всё накопилось за день в голове, раскалывая мозг на части. Выйдя из кабинета, я уже было пошла по коридору, как вдруг...
– Вероника Сергеевна!
Я обернулась. Какая–то девушка шла ко мне с улыбкой, словно давно ждала. Я едва не закатила глаза. Ещё одна пациентка?! Поздно, время вышло! Но стоило девчушке приблизиться, как я узнала её – и обомлела.
– Платонова Вика? – спросила, не веря.
Девушка кивнула.
– Я, да.
Вика светилась. Она сияла всем, начиная от взгляда и заканчивая накрашенной блеском улыбки. Французское каре с вкраплениями синих прядей красиво обрамляло посвежевшее лицо. Серебристые тени ещё больше подчёркивали светлые глаза. Серёжки–листочки удивительно шли под летящее платье. Вика сказочно похорошела. Пока я во все глаза пялилась на подругу по несчастью, та горячо потрясла мою руку.
– Спасибо Вам, Вероника Сергеевна, за Ваш совет. Вы не представляете, как он меня спас! Будто только его не хватало, – произнесла она с улыбкой.
– В самом деле? – спросила я. – И... что же Вы сделали?
Мы сели на лавочку. Вика переплела пальцы, положила на колени сцепленные руки.
– Сначала просто начала выходить с подружками, – ответила она. – Раньше-то нас особенно никуда не тянуло – торчали себе в общежитии и всё. А тут я Вас послушала и решила действовать. То в парке погуляем, то по площади главной, то в кино сгоняем или в кафе, если деньги есть. Жить легче стало. А потом я об учёбе задумалась.
Вика помялась. В её лице промелькнула прежняя растерянность, но тут же исчезла.
– Я ведь никогда не хотела на экономиста, – призналась она, хмурясь. – Меня туда мама толкнула. Я совершенно не знала, куда поступать, вот мама за меня и подумала. «С математикой у тебя хорошо, экономику подтянешь... А работу себе всегда найдёшь». Так я и поступила в вуз, куда сказали. Два года отучилась как на каторге – каждый день с утра удавиться хотелось.
Она вздохнула. Я задумчиво следила за её лицом, чувствуя, что невольно завидую её освобождению.
– И на кого перевелись? – спросила понимающе.
Вика удивлённо взглянула в ответ.
– Ни на кого. Я заканчиваю экономический.
Я отстранилась. То есть как..? А откуда свечение, откуда эта свобода? Я что–то не так поняла?
– Всё дело как было, – продолжила Вика. – Я училась по инерции, так и не зная, кем хотела бы быть на самом деле. Училась, училась… и однажды задумалась: чем так плоха моя специальность? – Девушка пожала плечами. – Направление как направление, не хуже других. Я решила приглядеться к нему получше, поискать в нём что–то хорошее. И вдруг поняла, что мне нравится, когда мне даётся учёба.
Я слушала с удивлением. События развивались совсем не так, как я ожидала. А счастливая Вика рассказывала, не понимая ни моих мотивов, ни разочарований.
– У меня действительно было хорошо с математикой. Экономика тоже стала «своим» предметом. Я начала постепенно находить в лекциях интересные вещи. Потом была практика – настоящая, не для галочки, тоже довольно любопытная. И я нашла себя – в том, чтобы добиваться успеха в выбранной сфере. Иногда лучше полюбить реальность, чем гоняться за призраками великого предназначения, подумала я. И... вот.
Она улыбнулась мне, искренне и довольно. Я же не знала, что сказать. Тонкие ладони с перламутровым маникюром сново потрясли мою руку.
– Так что спасибо Вам! – тепло поблагодарила Вика и поспешила прочь.
– Не за что, – прошептала я, потерянно глядя ей вслед.
Домой возвращалась как в тумане. Все сожаления этих лет, всё раздражение, вся тягость нелюбимой профессии спорили с тем светом, что я увидела в Вике. Как можно просто взять и полюбить то, что тебе отвратительно? Можно ли?.. И, ложась спать, я напряжённо думала, в чём же ошиблась – в профессии или своём взгляде на неё?
***
Вика зашла ко мне ещё раз через несколько лет – просто повидаться, как к подруге. К тому времени и я поменялась. Конечно, я не возлюбила всех пациентов пламенным чувством, нет. По-прежнему в поликлинике встречались такие твари и мрази, что выть хотелось. Но всё же я стала спокойнее – и, когда пациенты благодарили меня за лечение, за помощь, искренне радовалась их словам. Я была полезна, и это грело душу. Вика выпустилась, стала старше, серьёзнее. В ухоженной, умеренно счастливой девушке не осталось и следа той серой мыши, что оформляла справку в институт. И за это невольное творение рук моих я тоже собой гордилась.
© Алёна Лайкова
#Профориентация #выпуск #поступление #университет #первокурсники #поликлиника #медицина #врач #авторский рассказ #жизненно
