– Предатель! Куда ты смотришь? – засмеялась Наталья мне в ухо.
– Куда я смотрю?
Она одарила меня недоверчивым взглядом.
– Налево, в сторону!
– Я смотрю в темноту, Наташ. А вот твой муж, вообще-то ревнует! – сказал я .
– Кирюш, ну что ты такое говоришь, дорогой… Какой – мой? Я могу подумать, что ты сам меня ревнуешь!
Рассмеялся, оставил гитару и обнял Наташку обеими руками.
– Вот еще. Я как залетел сюда в деревню, так и улечу. А тебе с ним жить дальше, миловать….
Наташка шепнула.
– Женись ты на мне уже, а? … Помнишь, как мы с тобой прятались?
– Нет. Я не готов. Не свободен, почти в плену. Да и тебя всю жизнь ревновать не желаю.
– Я буду верная. Обещаю… Зайдем ко мне?
– А куда я дену вон ту лапоньку? Она же меня глазами уже привязала. Не могу.
Наталья убрала мне волосы со лба, пригладила и спросила:
– А ты знаешь, сколько лет я тебя ждала? А, лапонька?
– Наташ. Я не посмею даже прикоснуться. Не могу, Натка!
– Я не из хороших девочек, а у твоей лапоньки какие глаза?
Я чмокнул Наташку в макушку и шепнул.
– И чего ты уставилась? Думала, я схвачу тебя её и сбежим со свадьбы моего друга?
– Кирюш… – Наталья вновь склонилась ко мне, улеглась на плечо. – Я всё вспоминаю, как ты меня на учебу провожал… Вся ночь была наша…
Снова выпил непонятно что и начал подниматься:
– Пошел прогуляюсь, развлекайтесь.
– Не сбегай от меня… – уже в голос сказала она.
Сердце бешено стучало и требовало пойти к ней, к Алёнке.
– Наташ, давай тогда с тобой напьемся, чтобы я вообще никуда не сбежал. Свалился прям здесь на стол, в салат… Дай мне какой-нибудь салат…
Она снова усадила меня и согласно кивнула.
– Давай просто поговорим. Ты такой грустный весь вечер, не узнать. Можешь рассказать, что случилось-то?
– Не дождетесь. Я свою тайну не выдам. Просто начал что-то вспоминать. – Протянул бокал Наташке и снова взялся за свой. – Благослови жениха и невесту, их союз на века. Чтобы дочка родилась, ну и там… Всё, что еще для счастья нужно.
В моих мыслях с каждой минутой всё больше темнело. Желание увидеть этих двух,осыпать их подарками, сфотографироваться хотя бы на память, чтобы смотреть на них. А ведь ехал и хотел заставить Наташку таять от восторга как она меня когда-то.
Почему такое её отношение, меня отталкивает? Почему я здесь, рядом c ней и думаю о той, кого совсем не знаю? Схожу с ума… Почему эта свадьба никак не закончится? Все наплясались, напелись, напились в хлам, подрались, снова напились…
Почему меня так тянет к ней???
Начало рассказа
– Наташка, я пошел. Я вернусь… Мне надо побыть одному, слышишь? Или не слышишь? Крокодил устал, мало спал, мало ел и много пил. Мне надо воздуха, я сейчас не в состоянии… Помню твой дом, приду.
Еле поднялся и побрел куда-то. Всё качалось, заплеталось, закричали за спиной люди… Не понять им меня, не понять…
- Маленькая моя, солнышко. Я тебя люблю, милая. – Сказал вслух и подумал, а ведь и правда – люблю. Люблю… Вот оно как бывает… Удивительная темнота… Ночь… нежна…
Каждый сильный и смелый ищет слабого и беззащитного, чтобы быть сверху. Ха-ха-ха…
Чувствую – догнала. Обнимает. Хорошо, ладно, сдаюсь. Притягиваю к себе, обнимаю и утыкаюсь носом в её пахучие волосы.
– Ты что, Наташка…. Куришь? Ах ты…
– Иногда. Будешь?
– Не-е-ет… Это …фу! Дай мне уйти…
– Не пущу… Я по тебе скучать буду. – шепчет нежно.
– Наташ, я пьян… – проговорил еле еле шевеля губами. Расплылся в глупой улыбке, смотрел прямо на её манящие уста, перевел взгляд выше к глазам.
– Пойдём, я тебя спать уложу.
– Выброси! Выбрасывай свою сигaрету.
Она меня повела, придерживая крепкой рукой. Завел её за угол и решился, развернул к себе.
– Ах, Кирюшенька, что ж ты делаешь, давай еще чуть чуть и в дом зайдем. Какой ты нетерпеливый. Ох ты господи… – смеялась Наташка, а я чувствовал, что всё, не могу больше. Не могу её выносить.
Не моё это, не моё… не могу и не желаю вот так, с ней.
– Наталка, я перепил. Иди в дом, я прогуляюсь и приду…
– Не надо, не уходи.
– Да отстань ты. Наташка, остынь. Позже.
– Что с тобой, милый?
– Влюбился. Понимаешь?
– Господи, да в кого? В эту Светку? Да она … она…
– Невеста у меня есть. Не могу. Не мо-гу. Дай уйти, прошу, не обижайся. Может и пройдет…
Я отошел.
Меня всегда заботили чувства девушек, хорошо им со мной или нет. А сейчас, я готов обидеть ту, кто мне всю жизнь была очень дорога, кто меня не обидела ни разу.
– Кирюш, я поняла, поняла! Ты не волнуйся, захочешь – приходи, ждать буду, пока не уедешь, ничего страшного… Я понимаю, милый, дорогой… – голос её звучал сбивчиво, я перевел дыхание и обнял её снова.
– Наташенька, родная моя! Сам я не пойму, что со мной, как жить-то дальше. Всё вернулось, память моя возвращается…
Она поправила платье, я поправил джинсы, усмехнулся сам над собой.
В темноте прогуливалась Светка. Шла так не спеша, за ней следом тень примостилась…
– Куда пойдешь?
Я усмехнулся, кинув взгляд в сторону девушки.
– К ней не пойду, спать пойду.
Снова натянуто улыбнулся и пошел к дому, в котором меня поселил Семён. Понял, что это слишком… Это для меня совсем не шутки. Нехорошо так жить, ужасно.
Вдруг девичий голос звонкий:
— Светка, быстрей! Уже все наши ждут, поедем кататься! Да скорее, что ты тащишься, как зомби!
— Иду, Насть, иду…. Тихо ты!
— Да нужны тебе эти старики, что так долго!!!
— Там такой красавчик приехал, Насть! Я просто тащусь он него! Он – мужчина моей мечты. — восклицала Света, оглядываясь.
Вот влюбчивое существо! Я усмехнулся и сел на крыльцо воздухом подышать. Настроение приходило в норму. Я бы тоже мог сказать: Такая там красотка, я просто тащусь от нее… Она – девушка моей… мечты. Да почему я так решил? Она… красивая. Необычная, немного необычная для этого места. Но ... дочка? Дети не игрушка. Дети это дети, у них … сердечки есть.
Подкрались эти две подруги.
— Кирилл! А почему вы тут один?
— Иди, малыш, гуляй. Я всё слышал, но ничего не запомнил. Иди к своим пацанам, заждались.
— Нееет! Ты – звезда. Какие пацаны! Я уже взрослая… Поехали с нами прокатимся, с ветерком. Водитель трезвый, мы веселые… Ты же давно тут не был, прокатимся к речке, освежишься… Освежимся… Пожалуйста, там так хорошо… Русалки, там волшебно… поехали…
— Хорошо-хорошо, согласен! — я вдруг неожиданно поднял руки, словно сдаюсь и решил, что это знак. Надо ехать, или я попрусь к Алёнке, разбужу её своими дурацкими признаниями, начну вязаться к деду, трепать ему нервы. Ваську не дай боже разбужу… Сопротивляться той силе, что тянула меня туда я уже просто не мог. Так что оставаться здесь — себе дороже.
Оказавшись в машине, набитой молодыми людьми с двумя девчонками на руках я почувствовал себя в своей деревне. Когда-то и мы так катались десять с лишним лет назад. Когда-то на речку я ехал в одной машине с Наташкой, только она была с другим женишком, постарше посмелей.
Мои мысли опять захватил тот разговор с дедом. Его рассказ про двух брошенных на произвол судьбы девчонок, то, что нет у неё больше никого, теть Маня померла, до боли, до дрожи в руках идеальное лицо, глаза, её глаза… Красивее девушки я не видел ни наяву, ни во сне. Ни в журналах, ни в кинофильмах…. Я мог бы … смотреть и любоваться ей. Просто смотреть хотя бы. Даже не разговаривать, молчать. Вместе помолчать. Воспоминания накрыли волной всего существа, и я начал понимать.
Она совсем не была похожа на тех, которые сидели на моих коленях, совсем не похожа на девушку с которой я жил в одной квартире несколько месяцев, ни на одну из моих подруг. И всё же её дочка мне была знакома. На ощупь. Знакома. Девушка, то есть, её мать на лицо совсем незнакома, а эта Васька… Где же я её мог видеть? Во сне?
Мобильный завибрировал, и я пришел в себя. Услышал, что вокруг крик и шум.
Понял, что с самого утра не реагировал на эту вибрацию, плевать я на неё хотел. Мне надо было оторваться от своего мира и ворваться в дневник памяти.
Но, когда мы доехали, и меня стали вытягивать за руки из машины, я решил, что посмотрю, кто там меня хочет, кто звонил.
Было очень темно и немного прохладно. Самое то, чтобы освежиться, протрезветь и не натворить дел.
Так я и сделал. Скинул рубашку, повесил на ветки, джинсы расстегнул, увидел, что девчонки уже осматривают меня. Четыре паренька вылезли с этих двух машин, все крепкие, деревенские, загорелые…
Первым я побежал в воду, ничего не осознавая, кроме того, что сейчас в речку просто свалюсь.
Фонарики засветились.
Поплыл, шумно разгребая прохладу. Вода не казалась холодной, она была знакомой.
Её запах, вкус на губах, тина знакомо касалась, лягушки со своим концертом притихли, изредка поквакивая… Вот и лилии проплыл, уже далеко от берега.
— Кирилл! Вернись! Тебя русалка схватит!
Вместо этого я нырнул, а потом с шумом и плеском вынырнул, отфыркиваясь.
В детстве по два три раза переплывали на тот берег и обратно, а сейчас всё никак. Никак дна не находил.
Услышал рядом плеск и паренек меня догнал, обогнал:
— На другой берег сплаваем?
— А я куда плыву?
— Тогда держись за мной, ты пьяный, как зараза.
— Никак спасать вздумал? Не надо, не спасай, опасно это… потоплю…
— Уже близко давай еще, Кирилл, давай греби руками…
Мы доплыли. Выбрались, руку он мне подал.
— Ну что, брат. Знаешь меня?
— И ты меня знаешь, мой отец твоего отца знает, и деда твоего мы хоронили вместе, я помню…
— Дедов всё меньше на этом свете, берегите их. И бабушек своих….
— Моя жива, а дед тоже помер, спился.
— Жаль.
— Сам виноват, спился. Я даже ни капли, не могу смотреть. Все вы надрались в шишки… Завтра похмеляться, и еще на неделю в запой…
— Тебя как звать?
— Иван.
— Одни Иваны, деревня Иванов, дед у меня тоже был Иван, а отец Владимир, мать… Анна… мать…
— Могу спросить? Ты Светку… знаешь?
Голос пацана дрожал, как и он сам.
Я возмутился пьяно и сердито:
— Никогда! Светка твоя, брат. Я не связываюсь. Да не переживай. Хочешь, научу, как с девчонкой нужно? Хочешь? Только ты меня не выдавай, брат. Я тебе нашепчу, а ты попробуй. Твоя Светка будет. Она вообще какая?
— Какая… Крутит со всеми.
— Значит, есть у неё слабость – мужики. А должен быть один – мужик. Скажи? Только ты это… как я поясню, так и делай, совсем-то не тронь.
— Понял.
Зашептал я ему, навыки передал. Ох он и смеялся, хихикал, краснел, но в темноте не видно, что краснел.
— Обратно–то доплывем?
— Я тебя готов, … Кирилл, брат, готов на спине тащить.
— Да не… — усмехнулся я, и положил ему руку на плечо. — Мы и сами с усами. Хоть протрезвел, а то совсем мог дел натворить, след в истории оставить.
Мы поплыли назад, молчаливо поддерживая друг друга.
Посмотрев на экран мобильника, я взвыл от досады. Мать звонила двенадцать раз, сообщения отправляла одно за другим: «Не пей много! Будь человеком! Перезвони, сынулечка!», «Я волнуюсь, как ты? Что там? Не подрался?», «Сыночка, прошу, только напиши, что ты жив!».
Вот я какой же гад, мать с ума сходит…
Позвонил и услышал роднулечку.
— Мам, ну ты что? Какой подрался, я же с Сёмкой, в деревне. Не волнуйся, господи ты что там, плачешь что ли?
— Боюсь я за тебя, сыночек. Приезжай, приезжай мой миленький.
— Я же позвонил, ночью написал, тут кутерьма такая, что телефон пришлось забросить, мама. Извини, извини меня. Завтра проспимся, и поеду домой. Не волнуйся.
— Как ты?
— Купался, вода изумительная. Вот бы вместе приехать… Нас тут примут, меня устроили на ночлег к подруге твоей бывшей, которая в городе живет, а здесь её прабабка и детворы полный дом…. Дядь Коля жив, а теть Маня умерла… Что же там такое еще было… Мам, отец далеко?
— Он в ночной смене.
— Ладно, позвоню ему, значит, не спит.
Шальная мысль пришла мне в голову. Все уже разделились на пары, я на них внимания не обращал, только Светка сидела на берегу одна. Тонкая девичья фигура… Такая, довольно привлекательная девушка в любое другое время жизни…
Набрал отца. Долго, долго шли гудки и вот его заспанный голос:
— Ох ты, сын звонит. Кирилл? Напрыгался там со своей Наташкой? Поднял самочувствие?
— Бать, скажи мне одно: ты знаешь такую … Алёну ты знаешь?
ПРОДОЛЖЕНИЕ https://dzen.ru/a/Y0nIzzk5jExsvkXD
НАЧАЛО ЭТОГО РАССКАЗА https://dzen.ru/a/Ylw-ZOFy0Cygqcet