Вообще изначально Клинтон планировал прибыть в Южную Каролину в конце сентября 1779 года, дабы вести военные действия в «здоровый сезон», поскольку климат в штате был субтропический, «гнилостный», множество болот, и как следствие – желтая лихорадка, дизентерия и т.п. Однако войска из Нью-Йорка смогли отплыть только 24 декабря, и высадились в Каролине лишь 11 февраля 1780 года, то есть на 4 месяца позже, чем планировало английское командование.
К Клинтону присоединился Прево, и 1 апреля англичане, имея 11 тысяч солдат, 6 линейных кораблей, 8 фрегатов и мелкие корабли, подошли к Чарльстону. Американцы под командованием Бенджамина Линкольна располагали 6500 солдатами, 3 фрегатами, 5 шлюпами, и небольшим количеством мелких кораблей. Дабы не допустить прорыва англичан по реке, командующий морскими силами Чарльстона Авраам Уиппл решил затопить свои корабли на фарватере, предварительно сгрузив орудия и порох на сушу, дабы усилить защиту города.
Клинтон отправил отряд американских лоялистов (Британский Легион) Банастра Тарлетона (Тарлтона, в русскоязычной литературе он переводится и так, и так) севернее, дабы отрезать Чарльстон от возможной помощи. 14 апреля Тарлетон перехватил отряд Айзека Хугера, и совершенно внезапно атаковал его. Последовавшая битва была короткой – полностью ошеломленные американцы в один миг потеряли 14 человек убитыми, 49 раненными, 64 – пленными, и просто разбежались, прячась в окрестных болотах.
6 мая Тарлетон атаковал и разгромил драгунов Уильяма Вашингтона у парома Ленуд, и тем самым фактически исключил возможность подброски войск патриотам с севера.
Чуть ранее, сознавая свою слабость, Бенджамин Линкольн попросил Клинтона о «почетной капитуляции» (в этом случае подразделения Континентальной армии могли покинуть Чарльстон с личным оружием и знаменами), однако британский генерал отклонил это предложение. 26-го была отбита попытка прорыва Линкольна из города. 7 мая без сопротивления сдался контролирующий устье реки форт Молтри. Ну а 12 мая 1780 года Линкольн согласился на безоговорочную капитуляцию. В плен к англичанам попали 3371 солдат и офицер. В этот же день сдался гарнизон городка Найнти Сикс. Всего в плен к британцам попали 5266 американцев, трофеи были богатыми - 9178 артиллерийских снарядов, 5916 мушкетов, 33000 патронов, 49 судов и 120 лодок, а также 376 баррелей муки и большие запасы рома, риса и индиго. С пленными поступили просто – кто обещал больше не поднимать оружие против британцев – отпустили по домам; остальных взяли под арест и разместили в нескольких домах под охраной. Всего в импровизированные тюрьмы попал 2571 патриот. Американская армия на юге просто перестала существовать.
Стоит отдельно упомянуть, что при сдаче армейских частей патриотов в Чарльстоне британцы отказали им в военных почестях. И Вашингтон, узнав об этом, заявил: «Если нам удастся захватить в плен какую-либо британскую армию, она получит такие же почести, как и наши части в Чарльстоне».
Казалось бы, англичане достигли большого успеха, но тут вступили в игру те факторы, которых так опасались. Прежде всего, Клинтон, уверившись, что Континентальная армия на юге разгромлена, и англичане могут продолжать наступление на север, оставил командование Корнуоллису, и примерно с третью армии отбыл в Нью-Йорк. Смена командующего и уменьшение армии на треть – не лучшее решение, скажем прямо.
А далее начался «сезон лихорадки». Как тогда говорили: «Каролина весной рай, летом – ад, осенью - госпиталь». Местные жители были к малярии приспособлены, ибо с детства имели своего рода иммунитет. А вот наемники-гессенцы…. Английская армия начала таять без сражений.
Свою лепту внесли и врачи, особенно главный хирург британской армии Джон Макнамара Хейс. Британская медицина советовала лечить малярию кровопусканием 20 унций крови, и приемом внутрь ртутного порошка (сулемы), смешанного с опиумом. Поскольку сулема есть яд, убивал он бесповоротно, и врачи на месте, понимая, что творится что-то не то, начали искать «народные средства» против малярии. Так, например, к подошвам больных прикладывали еще теплых убитых голубей. Или кормили пауками и паутиной. Поили мочой, в точном соответствии с рекомендациями доктора Малахова. Привязывали волосы к дереву, и со всей силы дергали головой, «чтобы оторвать болезнь вместе с волосами». В конце концов, Корнуоллис запретил эти издевательства, позже он писал: «Армию спасло то, что у нас было мало врачей. Страшно представить, что бы здесь устроила коллегия медиков из Эдинбургского университета!»
Прежде всего эпидемия дизентерии и лихорадки распространилась среди американских пленных. Затем болезнь перекинулась на беглых негров, которые не соблюдали элементарные правила гигиены, и спали на улицах. Уже в феврале 1781 года Чарльстон сотрясали несколько эпидемий – лихорадки, тифа, оспы… Так, плантатор-лоялист Уильям Берроуз в своих записках отмечал, что только за этот месяц (февраль) он потерял уже 30 своих рабов и рискует потерять еще семерых.
Чуть ранее эпидемия затронула британскую армию, которая оторвалась от побережья и углубилась во внутренние районы штата. После капитуляции Чарльстона Корнуоллис планировал обеспечить контроль над внутренними областями Южной Каролины и склонить тамошних жителей к английской короне. Однако, как оказалось, хотя лоялистов в Каролине было немало, все же подавляющее большинство американцев не хотели поддерживать ни одну из сторон, надеясь, что «все само рассосется». Англичане решили вот этих колеблющихся принудить поддержать корону жесткими методами – белые должны были дать клятву верности королю и вступить в британскую армию под угрозой конфискации собственности, прежде всего - рабов. Особо зверствовали даже не британцы, а именно сами лоялисты, уже сражавшиеся за англичан. И их логику можно понять – мы тут, понимаешь, кровь проливаем, а вы планируете отсидеться спокойненько в глуши?
Забегая чуть вперед скажем, что патриоты после своей победы тоже катком прошлись по «нейтралам», записав их в лагерь лоялистов, у многих конфисковав и распродав их собственность.
Уже в июне 1780 года в армии Корнуоллиса появились желтая лихорадка, малярия, тиф, дизентерия. Далее дело усугубилось тем, что заболели почти все помощники хирургов, ухаживавшие за больными, и их пришлось срочно отправить в Англию.
В захваченной Саванне так же начались эпидемии, и командир гарнизона Алуред Кларк слезно просил Корнуоллиса прислать подкрепления из Южной Каролины: «Наши страдания в этом мерзком климате просто ужасны и эпидемия распространяется все больше». Сам Кларк был «чрезвычайно болен», а гессенский полк потерял «много солдат и офицеров, и в настоящее время не более 60 человек могут нести службу».
В августе 1780 года Корнуоллис писал Клинтону, что полному покорению Южной Каролины мешает не столько «мятежный сброд», сколько «ужасный климат», который (за исключением Чарльстона) на глубине более 100 миль от побережья настолько плох, что с конца июня и до середины октября там невозможно квартировать или как-то использовать войска, поскольку «они там будут бесполезны для военной службы, если к тому времени не будут потеряны от болезней».
«Наши местные друзья – продолжал Корнуоллис, - вообще не желают оставаться в течение этого периода в штате, и уезжают куда подальше, отказываясь помочь нам сформировать административный аппарат и ополчение».
В результате болезни безжалостно сокращали в колонии количество британских войск быстрее, чем патриоты. Почти все депеши наполнены жалобами на климат и болезни. Вот, в донесении подполковника Бальфура Корнуоллису от 17 июля 1780 года отмечается: «Мы все болеем, в том числе и наш хирург». Или депеша майора Вемисса из Джорджтауна от 29 июля 1780 года: «эпидемия лихорадки среди моих людей распространяется очень быстро, за последние три дня у потерял 6 человек, еще 30 - больны». Список можно продолжать бесконечно.
Часть британской армии, достигшая Камдена, считавшегося «здоровой местностью», так же страдала. Из 2000 человек 1400 были здоровы, а 600 – больны.
Меж тем, остатки американских войск на юге возглавил Горацио Гейтс, который на тот момент имел примерно 1500 регулярных войск и 2500 ополченцев. Американцы так же страдали от дизентерии и лихорадки. В этих условиях Гейтс не нашел ничего лучше, как атаковать англичан у Камдена 16 августа 1780 года. Англичане, хотя и считали, что у Гейтса имеется до 7000 солдат, решили принять бой. Корнуоллис позже объяснял этот выбор так: «при отступлении пришлось бы бросить много больных и все припасы, поэтому наши и без того скудные силы ослабли бы еще больше».
Британский правый фланг ударил в штыки, и ополченцы, имевшие ружья без штыков, не выдержали и побежали. Левый фланг американцев в одночасье обрушился. В этот момент правый фланг патриотов атаковал британцев, и ему удалось потеснить англичан, однако вовремя введенные Корнуоллисом резервы смогли исправить ситуацию. Англичане по широкой дуге обошли правый фланг американцев и ударили ему в тыл. Командир правого фланга патриотов Иоганн Кальб был убит, и началось паническое бегство. Американцы были разгромлены. Из наличных сил Гейтс потерял половину (до 1000 убитыми и раненными, еще 1000 американцев попали в плен). По сути, это был второй подряд разгром после сдачи Чарльстона.
Гейтс был отстранен от командования, на его место Конгресс срочно назначил Натаниэля Грина, и буквально мольбами вызвали из отставки одного из творцов победы при Саратоге - полковника Дэниэла Моргана. И они сотворили чудо – действительно, ведь победа при Коупенсе это всего одна из трех бесспорных побед (наряду с Саратогой и Йорктауном), которые смогли одержать американцы в войне за Независимость.
Цитата из книги Роберта Коули «А что, если бы…»: «В этих условиях Натаниэль Грин совершил действие, являвшееся стратегическим ходом в той же мере, что и актом отчаяния – предоставил в распоряжение ставшего бригадным генералом Дэниэла Моргана 600 регулярных пехотинцев и остатки кавалерии (70 человек под командованием Уильяма Вашингтона, троюродного брата Джорджа) и направил их на запад Южной Каролины с заданием попытаться мобилизовать штат и вывести его из состояния прострации. Британский командующий лорд Корнуоллис приказал Тарлетону и его Британскому Легиону пресечь наглую вылазку Моргана.
На первый взгляд, в том, что кавалеристы в красных мундирах справятся с заданием, не могло быть сомнения. Собирая по пути подкрепления, Тарлетон устремился навстречу Моргану в своем обычном темпе, не обращая внимания на холодный декабрьский дождь, превративший дороги в трясину. «Старый Возчик», как прозвали мускулистого, ростом в шесть футов два дюйма Моргана, счел за благо поскорее унести ноги. К тому времени он привлек под свои знамена около трехсот ополченцев. Опережая авангард Тарлетона всего на пять миль, он подошел к реке Брод и обнаружил, что та разлилась, да так, что попытка переправы грозила бы ему потерей половины его маленького войска.
Неподалеку находился холмистый, слегка поросший леском участок местности под названием Коупенс, служивший окрестным фермерам местом зимних выпасов: на этом заброшенном пастбище Морган решил остановиться. К тому времени ему удалось пополнить свой отряд еще ста пятьюдесятью ополченцами, и долговязый виргинец задумал план сражения, рассчитанный на то, чтобы извлечь максимальную пользу из народной милиции, на которую не слишком надеялся. Расположив ополченцев в два эшелона перед позициями своих континенталов, он приказал им дать по наступающим два залпа, после чего пускаться наутек – что они сделали бы безо всяких приказов.
Примерно в ста пятидесяти ярдах позади второй линии ополченцев, на невысоком кряже, заняли оборону регулярные пехотинцы под личным командованием Моргана. Позади них, за гребнем, укрылся кавалерийский резерв Уильяма Вашингтона. Всю ночь Морган переходил от костра к костру, доводя свой план до каждого рядового и убеждая их, что если они сделают все как надо, поутру Старый Возчик переломит свой кнут о спину Бенни Тарлетона.
Тарлетон прибыл на место боя на рассвете 17 января 1781 г. после беспрерывного ночного марша и с ходу, без отдыха и завтрака, бросил своих людей в атаку. Это была его первая ошибка. Вторая заключалась в пренебрежении стрелками ополченцами, прицельным огнем выбившими из седел немало прикрывавших его фланги кавалеристов и немногочисленных офицеров.
Когда ополченцы, согласно приказу, устремились в тыл, Тарлетон решил, будто битва уже выиграна, однако, увлекшись погоней, натолкнулся на ожесточенное сопротивление регулярной континентальной пехоты. Британский командир ввел в сражение свой резерв – бойцов 71 го Шотландского полка с тем, чтобы совершить обход противника с фланга. Морган ответил на это стандартным маневром, известным как «откат фланга» и заключающимся в том, что, дабы избежать охвата, фланги отступают и разворачиваются навстречу обходящему противнику. Однако в сумятице отступление повели не только фланги, но и центр. Сочтя это свидетельством поражения американцев и желая завершить разгром, Тарлетон скомандовал штыковую атаку. С громкими криками «красные мундиры» устремились вперед.
Но в действительности Морган не утратил контроля над ситуацией. Уильям Вашингтон, оказавшийся на правом фланге англичан, прислал к нему гонца со словами «Они наступают как беспорядочная толпа. Дай по ним залп, и я пойду в атаку». Морган выкрикнул приказ и отступавшие континенталы развернулись, дали по преследователям залп и сошлись с ними в штыковую. Одновременно в тыл англичанам ударила кавалерия.
Вымотанные, и вдобавок ко всему лишившиеся многих командиров, британцы не выдержали удара. Некоторые побросали оружие и сдались, другие пустились в бегство. Через пять минут сражение закончилось. Морган одержал победу, уничтожив армию Тарлетона и кардинально изменив весь ход войны на Юге». Из примерно 1000 человек англичане и лоялисты потеряли 330 убитыми и раненными, а так же 630 человек пленными. Потери американцев – 90 убитыми и 200 раненными. Бригада Тарлетона была если не уничтожена как боевая сила, то неплохо ослаблена.
Конечно же, Коул лукавит, победа при Коупенсе не была стратегической, но она имела очень сильный моральный эффект, ибо патриоты на юге уже совсем пали духом. Поражение британцев, причем для всех совершенно неожиданное, вдохнуло в дело революции новые силы. Кроме того, Коупенс заставил Корнуоллиса отложить полное покорение Южной Каролины и начать преследование войск Грина в Северной Каролине.
Было и второе обстоятельство движения в Северную Каролину – Корнуоллис наслушавшись местных надеялся, что климат там получше. Вскоре, однако, он был разочарован: «Они говорят, что если вы отойдете на 40 или 50 миль дальше, там будет здоровая местность. Нам говорили то же самое, прежде чем мы покинули Камден. Здесь нельзя доверять словам, такое ощущение, что мы просто экспериментируем. Мы с надеждой ждем только одного доктора, который нас исцелит – доктора Фроста (мороза)».
