Академия художеств казалась ему "потерянным временем" (проучился в ней только 4 месяца и ушел восвояси), но и новое искусство вызывало у него одно сплошное негодование.
Конечно, Александр Николаевич пытался понять (принять, простить) современный ему арт - много ходил, смотрел, критиковал, писал, рефлексировал (например, это именно он сравнил импрессионизм с оспой)... но вот понял ли, тут совсем не точно, хотя, лично у меня бенуашные сравнения всегда вызывают улыбку 😁
Вообще, товарищ наш был удивительно трудоспособный малый. За один день он успевал и рисунками альбом заполнить, и над картиной в мастерской поработать, и в театр сгонять - пару тройку эскизов костюмов и декораций создать, а заодно и режиссерам с актерами советиков надавать.
Если вы думаете, что на этом Александр Николаевич завершал свою трудовую деятельность, то нет - в тот же день успевал он еще подготовить статью в журнал или газету, и всегда оставлял время на эпистолярный жанр.
Потому что очень он любил и умел поговорить "об этом", т.е об искусстве (именно Бенуа ввел в оборот термины "авангард" и "русский сезаннизм"). С 1898 года существовал даже такой кружок - "кружок Бенуа" или "Невские пиквикианцы" (памятуя Диккенса и его "Посмертные записки Пиквикского клуба"). Вошла туда вся будущая мирискусстническая элита: Александр Бенуа, Константин Сомов, Лев Бакст, Евгений Лансере, Мстислав Добужинский, Анна Остроумова-Лебедева. И конечно, он - Сергей Дягилев - пружина всех мирискуснических инициатив. Они стали издавать одноименный журнал.
Вначале в журнале этом были еще и литераторы - там печатались Мережковский, Гиппиус, Розанов, Сологуб, Брюсов, Бальмонт, Белый, но потом, как это часто бывает, художники слова разругались с художниками кисти и ушли в "Новый путь" (так журнал назывался).
В общем-то именно в рамках этой пиквикианцевской тусовочки и родилось громадное художественное объединение "Мир искусства". И тут необходимо сделать одно важное замечание - именно мирискуссники подготовили торжественный "выход в свет" русского авангарда, ибо именно они перенастроили оптику восприятия искусства.
Что это была за оптика такая? Протокольная документалистика Передвижников. А наших ребят, мирискусстников, интересовало в первую, во вторую и в сто сорок седьмую очередь искусство, а не жизнь (поэтому они так страстно и боролись против бытовухи и передвижнечества). Т.е по сути именно мирискусстники первыми сформулировали и провозгласили девиз будущего авангарда "искусство ради искусства".
На закате жизни Бенуа, уже эмигрировавший во Францию, напишет два тома мемуаров. В них он будет вспоминать, в частности, детство, например, любовь к оптическим игрушкам вроде волшебного фонаря - увлечение, которое определило его отношение к искусству как к волшебству.
Идея такая: искусство должно быть не похоже на жизнь, потому что жизнь не радует, она монотонна и неприятна глазу.
Отсюда и этот уход от жизни в какие-то отвлеченные миры прошлого. Но прошлое интересовало Бенуа (а вместе с ним и всех мирискусстников) не как исторический документ, а как нечто, способное порождать другое искусство, новое. Такое сочинительство ретроспективной сказки - не история, а ее острое переживание, не факты, а атмосфера ушедшего времени.
Можно обозвать это эскапизмом.
Второй момент неприятия действительности выразился иначе. Господин Бенуа и Ко полагали, что рутинный современный мир можно переформатировать, т.е спасти красотой - изменить интерьеры, книги, здания, одежду. Поэтому наш дружочек и успел везде поработать, как, впрочем, и многие его собратья по цеху.
Здесь идея такая: эстетически обновить не только само искусство, но и повседневный быт человека.
Парадоксально, но да, мирискусстники - это такая гремучая смесь эскапизма и дизайна, "царских прогулок" и "Азбуки в картинках".
Удивительно, но ребятам этим ой как много чего удалось сделать. Например, они в корне изменили облик театра. До них художнику в русском театре делать было просто нечего, ибо все было уже готово: вот вам наборчик из средневековой жизни, а вот - из египетской, ну и там, за шторкой, - аккурат для славянского эпоса. Мирискусники же стали работать с каждым спектаклем индивидуально. Именно благодаря им художник в театре стал фигурой, равной режиссеру (поэтому и Бенуа с его любопытным носом не просто советики актерам и режиссерам давал, но сам писал либретто).
Любимыми эпохами нашего товарища были Франция 17 века, царствование Людовика 14, и Россия екатерининского и павловского времени.
Повторюсь еще раз - интересовала Бенуа не историческая достоверность, не факты и сухая протокольная фиксация, а дух и колорит эпохи (ее аромат, шорох листьев, плеск водоемов). Это такое очень рафинированное искусство, где от истории остается только воздух.
А от содержания - эскапизм.
Но вот какое дело. Этот хрупкий сочиненный мир мечтаний еще и мир марионеточный - искусственная стилизованная красота декораций (нарядные люди-куклы и роскошные дворцовые парки - натура, ставшая сценической площадкой) против прозы реальной жизни, где, например, капиталистические застройки, "безобразные" доходные дома, стали угрожать классическому облику городов, в частности, Петербургу (или наступление русско-финской войны, ровно как и ожидание грядущих титанических перемен, ибо дух красной революции уже вовсю витал в воздухе).
"Мне хотелось в своих изображениях восстановить роскошное прошлое Версаля и населить его тенями" (Бенуа)
Потому что, то были времена "красивые", а не вот это вот все.
Вы, кстати, знали, что чуть ли не половина представителей культуры Серебряного века так или иначе были связаны с родом Бенуа?
Батюшка Александра Николаевича был главным архитектором Петергофа, матушка - дочь итальянского архитектора Альберта Кавоса (создателя проектов Мариинского театра в Петербурге и Большого театра в Москве). Старший брат Альберт был акварелистом, другой брат, Леонтий - архитектором (оба преподавали в Академии художеств). Сестра Екатерина вышла замуж за скульптора Евгения Лансере, в союзе этом родилось трое детей - племянники Александра Бенуа - художники Николай и Евгений Лансере, и наша звездочка Зинаида Серебрякова (первыми учителями юной Зины были как раз дядя Шура (Александр Бенуа) и дядя Берта (Альберт Бенуа), благодаря которым она с детства приучилась к тому, что рисовать и писать кистью так же естественно, как и дышать).
Ах да, чуть не забыла - Александр Бенуа, аккурат после Октябрьской революции начал сотрудничать с Максимом Горьким в Комиссии по охране памятников искусства (он был одним из первых, кто побывал в Зимнем дворце после его штурма и описал это в своих воспоминаниях, а потом стал заведующим картинной галереей в Эрмитаже и путеводитель по нему написал - путеводитель ценный ибо составлен он еще до всех распродаж). Так вот, именно Бенуа был той самой персоной, кто ставшие народными картины из частных коллекций, отбирал.
В 1926 году настрой нашего товарища поменялся, то дело понятное - власти ужесточили режим, а невнятное искусство Бенуа плохо вписывалось в парадигму коммунистических идеалов. Он эмигрировал во Францию, оформлял дягилевские Русские сезоны, работал в Ла Скала, книги иллюстрировал. И прожил весьма долгую жизнь - 89 лет.
